Коварный заговор - Джеллис Роберта - Страница 10

Однако Иэн боялся, что Элинор откажется от брака с ним, предпочтя кого-либо другого. Он никогда не осмеливался пытаться узнать, что на самом деле Элинор чувствует к нему, и все те месяцы, в течение которых напряженно обдумывал этот разговор, не принесли ему покоя. Иэн помнил каждую их встречу, и так, будто только вчера увидел небесной красоты создание, присевшее в глубоком реверансе в дорожной пыли, приветствуя королеву-мать. Он мог в деталях описать все ее наряды на балах при дворе короля Ричарда…

Однако все, что он с таким тщанием перелистывал в своей памяти, чтобы найти хотя бы один откровенный ласковый взгляд, хотя бы намек, выдававший, что она может испытывать к нему то же чувство, что и он к ней… нет, ничего не приходило ему на память!.. Поступки Элинор указывали лишь на дружбу… Некоторые говорили о нежности чувств сестры к брату. Последнее страшило Иэна более всего. Хорошо хоть, что слова, так трудно давшиеся ему сейчас, не вызвали отвращения Элинор, а лишь повергли ее в замешательство.

— Приказал? — переспросил он. — Нет. По правде говоря, я хочу обезопасить тебя и детей до того, как он вспомнит о вашем существовании. Нам еще повезло, что весть о смерти Саймона пришла в горячую пору осады. У короля не было времени обмозговать это. А потом я принял все возможные меры, чтобы отвлечь его.

Элинор понемногу удалось привести мысли в порядок.

— Ты это твердо решил для себя? — осторожно спросила она.

— Да, — коротко ответил Иэн. Элинор снова протянула ему руку.

— Как ты добр, Иэн! Очень добр! Спасибо!

К ее удивлению, руку он не взял и густо покраснел.

— Я не знаю, доброта это или нет. Это просто наилучший выход. Надеюсь, ты считаешь меня подходящим человеком для воспитания Адама. Я сумею приструнить кастелянов Саймона. А на нашей свадьбе твои вассалы принесут мне присягу, и это прояснит, что они думают на предмет верности тебе.

Элинор с удовольствием разглядывала его красивое лицо. Румянец сделал его глаза еще более яркими.

— Я уверена, что ты прав, — мягко произнесла она. — Для меня это было бы самым мудрым выходом. — Затем она покачала головой. — Но не думаю, что подобный брак — самое лучшее для тебя, Иэн.

— Я достаточно пожил, чтобы знать, что для меня лучше!

Такая твердость в отстаивании неправды заставила Элинор рассмеяться. Даже ее дед, который умер в восьмидесятилетнем возрасте и который знал, что хорошо и справедливо, не понимал, что самое лучшее для него. И Саймону не хватило шестидесяти с лишним лет жизни, чтобы научиться разнице между тем, что хорошо в принципе и что лучше для него. Элинор придерживалась мнения, что Иэн принадлежал к тому же типу людей. Опыт сделал ее мудрее. Она решила не пытаться объяснить Иэну разницу между «правильно» и «лучше». Она уже давно охрипла от таких попыток.

— Я не вижу здесь ничего смешного, — резко ответил Иэн, и голос его налился гневом. — Если я не могу сравниться с тобой в богатстве, это не значит, что я беден. И я достаточно крепкий мужчина, чтобы заставить уважать себя на турнире и в бою. Я вовсе не презренный…

— Иэн! Иэн! — Элинор встала. — У тебя есть все, что могла бы желать любая женщина в здравом уме.

— Любая, но не ты! — с горечью воскликнул Иэн. Элинор опустила глаза.

— Дорогой мой, я не могу принять такое самопожертвование и обречь тебя на немилость ради собственного благополучия.

Кровь отхлынула от лица Иэна, и оно вдруг стало пустым и усталым. Ему был ясен смысл отказа Элинор, хоть она столь ловко и доброжелательно уклонилась от прямого ответа.

— Ты не понимаешь, — сказал он спокойно. — Я не прошу тебя стать моей женой. Я говорю тебе, что ты обязана сделать это. Я не приму отказа. И спорить нет смысла. Я ничего не имею против того, чтобы ты облегчила душу, поругавшись со мной, но я просто говорю, что это ничего не изменит. Что бы ты ни делала, ты должна стать моей женой.

— Ты сумасшедший! — Лицо Элинор побагровело, а глаза засверкали молниями. Она отступила на шаг, словно готовясь к атаке или отражению нападения. — Ты считаешь меня каким-то хрупким придворным цветком, какой-то беспомощной бедненькой девочкой…

— Да, ты — беспомощна против меня. — Он не приблизился к ней, и на лице его не было и намека на торжество. — О, я слышал, как ты говорила, что разочарованной жене следует искать любовь в сердце мужа с помощью ножа, и я верю, что ты бы сделала это, — но не со мной, ибо я желаю только добра тебе и детям. Ты можешь даже позвать своих людей и вышвырнуть меня из своего замка — можешь, но не сделаешь этого. Что подумают Адам и Джоан-на, когда увидят, как ворота захлопываются перед моим носом? Как ты объяснишь им свой поступок? Что я желал им зла?! Даже если найдешь в себе силы обмануть их, ты не сможешь вечно оставаться взаперти в Роузлинде. Ты должна иногда навещать и другие свои земли, особенно в это смутное время. Ты и так слишком долго откладывала это. И в тот момент, когда ты выйдешь, я буду возле тебя. Ты ведь не прикажешь своим людям убить меня, Элинор?!

— Ты думаешь, что я смогу любить тебя после всего, что ты тут наговорил? — вспыхнула она.

— Если хочешь, можешь ненавидеть меня. — Его голос стал едва слышен. — Я ничего не могу с этим поделать. Я могу только сделать то, что считаю наилучшим для тебя и детей.

Гнев Элинор сменился отчаянием.

— Я никогда не буду ненавидеть тебя, — прошептала она. — Я не хочу только причинить тебе зло. Нужно найти какой-то другой выход. Я уже думала…

— Ты думала час. А я думал три долгих месяца. Это решение не было для меня ни быстрым, ни легким, Элинор. Но оно решит все твои проблемы и также отвечает и моим интересам. Мне пора жениться. Мне нужен наследник для моих владений.

— Но я же не крольчиха! — резко возразила она. — За все долгие годы жизни с Саймоном у нас было только четверо детей. Из них одного я не доносила, а еще один умер;

Ее откровенная, простодушная искренность вызвала у Иэна улыбку.

— Саймон был уже не молод, — намекнул он и покачал головой, заметив, что с ее губ готово сорваться гордое возражение. — Я не имею в виду, что он не мог быть горячим любовником, но известно, что от старого жеребца родится мало жеребят, независимо от того, насколько он горяч. И кроме того, в любом случае у меня будет Адам. Если у нас с тобой не выйдет подарить ему брата, он получит целиком мою любовь и добрую волю.

Это решение было слишком практичным и разумным, чтобы Элинор могла его оспорить.

— Ненависть короля не так легко обуздать. Мне кажется, было бы лучше позволить ему навязать мне того человека, какого он захочет. Я бы сумела расправиться с нежеланным мужем.

— Нисколько не сомневаюсь! — прервал ее Иэн, сердце которого разрывалось между беспокойством за эту маленькую упрямицу и желанием рассмеяться. — Но что бы ни говорили о короле, он не дурак. Думаешь, он не заметит, как у тебя муж за мужем то срывается с утеса, то тонет во время купания, то гибнет на охоте?

— Я тоже, между прочим, не дура, — парировала Элинор. — Что бы это мне дало, кроме очередного претендента? Уверяю тебя, что человек, которого король навяжет мне, не умрет. Я буду обращаться с тем, что от него останется, с максимальной нежностью и жестоко преследовать всех, кто осмелится обидеть его. — Она помолчала и с легкой улыбкой добавила: — Есть много мужчин, от которых я с превеликим удовольствием избавилась бы подобным образом.

Иэн стушевался. Она явно не шутила. Она готова искалечить не только претендента, которого мог бы навязать ей король, но и любого другого человека, который имел несчастье заслужить ее неприязнь. Элинор явно нуждается в твердой руке. Бесполезно урезонивать ее словами «это хорошо» или «это плохо». Он знал Элинор. К счастью, она не была глуха к практичным советам в любой ситуации.

— Это не пройдет, — произнес он более спокойным тоном, чем требовал его темперамент. — Кто знает, какие права и владения успеет отнять у тебя этот человек еще до того, как станет твоим мужем. И все, что он востребует, перейдет к королю.