Его любимая грешница (СИ) - Лартер Элли - Страница 2

– Моя любимая – салон частного самолета. Там вы сможете почувствовать себя миллиардером, летящим над Атлантикой в роскошном салоне личного бизнес-джета...

– Звучит охуенно, – пьяно соглашается клиент, а потом кивает в сторону бара: – Дай-ка сначала шампанского мне!

– Сейчас, сейчас... – говорю я и торопливо бегу обратно за стойку, чтобы налить ему бокал, а потом мы вместе отправляемся в ту самую приват-кабинку, стилизованную под салон частного самолета: большое белоснежное кожаное кресло, аккуратный мраморный столик, на котором стоит корзина с фруктовыми муляжами, прозрачные стеклянные переборки с мигающими огоньками, имитация самолетного оборудования, ремни, пледы, мягкий приглушенный свет и шум двигателя на фоне...

– Охуенно! – повторяет мужчина и сразу разваливается в кресле, спускаясь пониже и широко расставляя ноги, а потом начинает пить шампанское и велит мне покрутиться перед ним: – Покажись-ка со всех сторон! Как там тебя... Барби?! – я робко киваю и поворачиваюсь к нему то одним боком, то другим. Он рассматривает меня и одобрительно кивает: – Хороша, зараза! Задницу покажи! Класс! А теперь танцуй, Барби, танцуй!

Я отхожу от него, отчетливо слыша, как бешено бьется в груди сердце, и торопливо включаю первую попавшуюся музыку на мини-колонке, стоящей возле блестящего круглого подиума с пилоном... Забираюсь на него. Скользко. Душно. Страшно. Ноги, и без того не привыкшие к десятисантиметровым шпилькам, дрожат от напряжения и ужаса. Мужчина смотрит на меня похотливым немигающим взглядом, прожигая насквозь. У него едва ли слюна с нижней губы не капает. Откровенно жутко. По позвоночнику стекает струйка пота. Но делать нечего – и я начинаю двигаться под музыку, при этом мысленно молясь, чтобы все поскорее закончилось, и я вернулась в общий зал.

Танец должен длиться около семи минут, а это – примерно две музыкальных композиции. На это я и ориентируюсь, хватаясь влажными от пота пальцами за шест, скользя вокруг него по круглому подиуму, покачивая бедрами в такт мелодии, встряхивая волосами, пытаясь изобразить хоть какую-то сексуальность на перепуганном, застывшем маской лице.

К счастью, Дионис оказывается прав: клиент слишком пьян, чтобы полноценно наслаждаться танцем и требовать чего-то особенного, а последний бокал шампанского и вовсе вгоняет его в состояние нестояния, так что к середине второй композиции он уже клюет носом... Я почти расслабляюсь, думая, что сейчас просто уйду, но к финалу песни мужчина вдруг поднимает голову и по-прежнему заплетающимся языком говорит:

– Сиськи покажи – и можешь проваливать!

– Но я не...

– Тебе что, деньги не нужны?! – рявкает он. – Показывай, или я пожалуюсь на тебя, твою мать! Вылетишь отсюда, как пробка из бутылки!

Я всхлипываю, и в голове проносится лихорадочная мысль: покажи, жалко что ли?! Он за пять секунд не успеет твою грудь рассмотреть, а на утро вообще ничего не вспомнит, зато тебе – еще пять тысяч за танец! Всего – семнадцать штук за семь минут позора! Разве плохо?! Давай, Вика, давай!

И я действительно показываю ему грудь. Вываливаю ее прямо через роскошный вырез платья, немного наклоняюсь, слышу, как мужик довольно присвистывает... и тут же снова прячу под слоями ткани.

– Вау! – говорит он, а я уже выбегаю из кабинки, покрываясь красными пятнами стыда и просто люто ненавидя себя за принятое решение.

Ничего не понимая и не разбирая дороги, я продираюсь сквозь общий зал в служебные помещения, чтобы там дать волю слезам. По пути натыкаюсь на кого-то из охраны клуба. Увидев мое состояние, мужчина спрашивает:

– Эй, ты в порядке? – но я бегу от него прочь, даже не осознавая, что он тут же направляется следом. Влетаю в гримерку, бросаюсь в свое кресло и начинаю рыдать, чувствуя себя последней шлюхой, шалавой, проституткой! Заливаюсь слезами – а потом вдруг чувствую на плече чью-то теплую ладонь. Вскрикиваю, вскакиваю и вижу перед собой того самого охранника.

– Чего тебе?! – спрашиваю испуганно.

Он смотрит на меня и щурится:

– Тебя кто-то обидел?

3 глава

Мужчина старше меня лет на пять или семь, – и он впивается в меня таким серьезным, пронзительным взглядом голубых глаз, что я всхлипываю, шмыгаю носом и нерешительно отвечаю на его вопрос:

– Клиент... – я качаю головой и зажмуриваюсь, потому что перед глазами снова встает отвратительная сцена, случившаяся пять минут назад в приват-кабинке: я стою на блестящем круглом подиуме перед незнакомым пьяным мужиком и оттягиваю вниз вырез своего платья, чтобы показать грудь с торчащими от ужаса сосками... Боже, какой позор! – Просто сегодня... сегодня у меня первый день работы... точнее, ночь, – заканчиваю я фразу, с трудом сдерживаясь от нового приступа рыданий, которые так и рвутся из горла.

– Это я понял, – говорит мужчина. Его теплая ладонь все еще у меня на плече, но я почему-то не чувствую дискомфорта. Ха! Неудивительно: после того, что я только что пережила, чья-то рука – это просто херня собачья!

– Простите, – бормочу я тихо и виновато. – Сейчас поправлю макияж и вернусь в общий зал.

– Не торопись, – хмыкает мой новый знакомый и все-таки убирает руку, делая шаг в сторону и наконец давая мне немного личного пространства, за что я ему, честно говоря, очень благодарна. – Я тебя прикрою.

– Каким образом? – удивляюсь я искренне.

– Подменю за барной стойкой.

– Разве так можно?! – я ужасаюсь, сразу же в красках представляя, как этот обман раскроется и меня уволят после первой же смены.

– Нельзя, – улыбается мужчина. – Но клиентам все равно, кто подает им напитки, а если Дионис спросит – скажу, что ты ушла на приват.

– Он же узнает! – почти вскрикиваю я.

– Каким образом, позволь спросить? – хмыкает мой новый знакомый. – Он по кабинкам не ползает, не проверяет.

– Но я же не принесу потом деньги за этот приват...

– Ты правда думаешь, что владелец огромного стриптиз-клуба помнит про каждую танцовщицу и официантку, сколько она должна принести в кассу после смены? – он фыркает. – Не смеши меня, Барби.

– Ты тоже назвал меня так... почему?! – спрашиваю я.

– Тебе дали такой псевдоним.

– А мне не сообщили

Он пожимает плечами:

– Дионис мог забыть, он тот еще тормоз.

– Ясно, – я киваю и нерешительно поднимаюсь с кресла: – Спасибо, конечно, за все, но я все-таки вернусь на свое рабочее место.

– Окей, – мужчина улыбается. – Меня Дэн зовут, кстати.

– А меня Вика, – называю я свое настоящее имя.

– Приятно познакомиться.

Хоть я и отказываюсь от помощи за барной стойкой, поддержка нового знакомого в первые несколько минут после случившегося влияет на меня очень благотворно, и я спокойно приступаю к своим обязанностям, уже без всяких инцидентов дорабатывая смену до победных шести часов утра. Посетителей к этому времени становится заметно меньше, оставшихся опытные танцовщицы разводят по приват-кабинкам, чтобы содрать напоследок побольше бабла и потом выпроводить их на улицу.

Когда уходят последние клиенты, на смену заступают уборщицы, а трудившийся всю ночь персонал развозят по домам служебные автобусы.

Всего таких автобусов три, в каждом – по двенадцать пассажирских мест, и каждый едет в определенном направлении, по пути забрасывая домой то танцовщицу, то официантку, то охранника... Вот только когда я подхожу к одному автобусу, оказывается, что он идет в противоположную от моего дома сторону. Подхожу к другому – мест уже нет. Подхожу к третьему – и водитель равнодушно сообщает, что моего имени нет в списках сотрудников.

– Но как же так?! – спрашиваю я в отчаянии. – Можно же позвонить Дионису! Он скажет, что я должна быть в списке. Я работала только первую смену, наверное, мое имя просто не успели внести...

– Вот внесут – повезем, – отвечает водитель и жестом просит отойти, чтобы меня не зажало в закрывающихся автоматических дверях.