Гонзо-журналистика в СССР (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 13

— Есть условия, — поднял вверх палец я.

Они как-то сразу поскучнели. Подумали, наверное, что я буду просить боны, деньги, чеки в "Березку"... Срал я на "Березку".

— Мне нужно интервью с Машеровым.

— О! — сказал Митрофаныч, — А Волков предупреждал. Рвач!

— Рвач — это тот, кто использует свое положение для получения личной выгоды, — поправил его Митрич, — А этот — всё для работы. Акула пера.

— Ну, мы уточним. Думаю, Петр Миронович будет не против, полчаса вам выделит.

— Полчаса мне хватит.

— Хватит ему! — переглянулись трое из ларца, — А скажите-ка, вот это здание...

— Бывшая почтово-телеграфная контора. Здесь до последнего отбивались коммунары во время мятежа штабс-капитана Стрекопытова. Скажу по-секрету, Дубровица была очень белогвардейским городом... Именно здесь повстанцы получили поддержку от железнодорожных рабочих, солдат местного гарнизона и спортивного общества "Сокол"...

— Вы слышите, коллеги! Эк задвигает! Нет, он точно нам подходит!

Дождь усилился и минчане с отчествами на "М", ничтоже сумняшеся, побежали прятаться в горсовет — благо, до него было недалеко.

— Можете быть свободны, Гера! Мы с вами свяжемся! — прокричал Митрофаныч, — Не мокните!

Вот, и что это было? Кто это вообще такие? Только один человек знал ответ на этот вопрос. А потому — я устремился к телефонной будке. В ней уже прятались две мелкие ледащие псинки, которые сучили ногами от холода, и сидел на аппарате наглый воробей. Псинок я задвинул ботинком в угол, на воробья мне было плевать. Монетки полезли в щель, и я сунул палец в отверстие в диске.

— Василия Николаевича можно? Да, Волкова. Скажите — Белозор!

Секретарша на том конце провода явно врубилась в ситуацию, потому что переключила меня моментально.

— Гера? Волков у аппарата. Что там у тебя?

— Это что было? Что это за клоуны?

— Смотрины. Да! И не клоуны скорее, а дрессировщики. Или там фокусники. Факиры-шпагоглотатели.

— А я на кой черт этим глотателям?

— Ты меня спрашиваешь? Я им рассказал про изделие из мореного дуба номер раз — письменный стол для Петра Мироновича — они сделали стойку и предложили организовать визит через месяца-полтора. Да! Ну, и экскурсию попросили по городу, мол, уже с июня месяца нами всеми там наверху сильно интересуются.

— Нами это вами?

— Нами, Гера, нами. Да! Можешь пальцы позагибать, вспоминая имена-пароли-явки. Всё ты понял. А если не понял — заезжай, у меня обеденный перерыв через двадцать минут, а в столовой — свиные отбивные! И жареная картошка с огурчиками и помидорчиками — по блату, как директору.

Мой желудок взвыл так громко, что Волков коротко хохотнул:

— Давай, садись на автобус — я скажу накрывать стол и на тебя! Как известно: голодное брюхо к учению глухо, да!

Мне оставалось только набрать редакцию и сказать, что совершенно внезапно их незаменимого Белозора к себе пригласил Волков, так что после обеда меня можно не ждать. Арина Петровна повозмущалась для проформы, а потом приказным тоном спросила:

— Сможешь там среди молодых рабочих опрос сделать по поводу досуга в нерабочее время? Куда ходят в городе, чем увлекаются...

— Сделаю, нет проблем. Фотоаппарат у меня с собой.

— Это в субботний номер! — застрожилась она.

— Утром всё будет!

— Ну-ну! — Арина Петровна знала, что я всё сдаю в срок, просто делала вредный вид.

Ну, и Бог с ней. Меня ждала картошечка, свинина... И Волков.

Глава 7, в которой становится страшно

Автор настаивает — все политические, исторические и экономические расклады, изложенные устами героев этой главы, не отражают гражданскую позицию создателя книги и его мировоззрение и совершенно точно являются вымышленными и недостоверными. Или нет.

Честно говоря, поначалу я растерялся. Полностью пустая столовая ПДО, только за одним столом — несколько мужчин, которые, скинув пиджаки, повесили их на спинки стульев, закатали рукава рубашек и отдавали должное жареной картошке и свиным отбивным.

И что это были за люди? Волков, Драпеза, Привалов, Исаков — этих я уже знал. Двое были мне знакомы заочно и шапочно. Рыжий и конопатый толстый дядька — Сахарский, директор пивзавода, и худой, похожий на коршуна Борис Францевич Рикк — генеральный директор Дубровицкого прокатного завода. Еще одного — седого мощного человека, похожего на отставного военного, я видел впервые в жизни, как и невысокого растрепанного дядечку с большим ртом и натруженными мозолистыми руками.

— Не стесняйся, присаживайся! — сказал Волков, — Да! Наташенька! Принесите Белозору порцию.

Он по очереди представил меня всем присутствующим, и каждый из них реагировал по-своему, но все — с узнаванием. Наверное — статьи читали. Седой дядька оказался главой строящегося завода "Интервал". Его звали Иван Степанович Рогозинский. Насколько я помнил, в будущем это предприятие производило электронику, в том числе — двойного назначения. В свое время, по слухам, там даже делали микросборку для космических кораблей и баллистических ракет. Завод должны были ввести в строй вот-вот.

А маленького большеротого человека я вспомнил — он часто мелькал в газете во время посевной и жатвы. Прилуцкий его фамилия, председатель самого передового в районе колхоза-миллионера "Оборона страны". Широко известный в узких кругах человек, орденоносец, знатный хлебороб.

— Кушай-кушай, — похлопал меня по плечу Привалов, — И на ус мотай. Надеюсь, ты не заряженным пришел?

Я подавился отбивной:

— Мне дорога моя жизнь! — а сам похолодел, думая, не нажал ли я запись на диктофоне, спрятанном в кармане пиджака? Вроде бы — нет.

Говорил Сахарский.

— ... в Прибалтике, по обмену опытом. Послушайте, они там смотрят никак не в сторону Москвы! Ну да, причины вроде как есть — независимость до сорокового года и всё такое... Но меня удивляет другой вопрос: неужели братья наши латыши и эстонцы, мечтая о том, чтобы жить "как в Швеции и Норвегии", всерьез думают о том, что в Швеции и Норвегии кто-то хочет, чтобы в Прибалтике жили так же, как и они? Вот простой пример: рижские шпроты. Их кушает весь Союз, а еще — половина Организации Варшавского договора! Рабочие места, соответствующие деньги в республиканский бюджет, инфраструктура, дома отдыха, больницы и всё такое прочее — результаты именно наличия огромного рынка сбыта. Нужны рижские шпроты капиталистам в Швеции? Или в ФРГ? Нет. Зачем им плодить конкурентов? И что в таком случае будет с рабочими? С заводом? С тысячами людей, которые завязаны на его обслуживание? А таких заводов не один... Зачем Европе РАФ если есть "Фольксваген"? Зачем "Рижский бальзам", если имеется "Егермейстер"? Да выпусти наших прибалтов в условия свободного рынка и конкуренции — их сожрут и выплюнут!

— Да, Пал Палыч, не ожидал, не ожидал... Я-то думал — вы того, а вы — этого! — усмехнулся Рикк, — Это вы сами дошли, или подсказал кто?

— Послушайте, Борис Францевич, я продолжаю утверждать, что мы живем с вами, увы, не в самой прекрасной стране на свете! Всё не так, как в "Книжках внеклассного чтения для октябрят", да? У нас маразм крепчает день ото дня, это, кажется, очевидный факт. Но думать, что где-то там, за бугром кто-то мечтает осчастливить нас и сделать нашу жизнь лучше? Пф-ф-ф-ф! Нужно быть идиотом... Конечно, они хотят сделать лучше СВОЮ жизнь! Нам сложно представить себе, чтобы в каждой семье было по машине, да? У нас нынче "Москвич" является верхом мечтаний рядового советского гражданина, накопив денег ждут очередь на авто годами... Всё верно, все так и есть! Но, ради всего святого, почему француз, англичанин или американец должны стараться сделать так, чтобы у нас с вами было по "Москвичу"? Они лучше будут стараться изо всех сил купить по машине еще и своим женам!