Под покровом ночи (СИ) - Ройс Мэри - Страница 24

— В чем дело, Ян? Тебе же нравятся шлюхи? Я что, не справилась с ролью? — лукаво интересуется вредным голосом, что моментально заставляет мою кровь вспыхнуть. — А может, ты просто перестанешь лгать самому себе?

— Перестал… сегодня. Когда подумал, что ты умерла…

— Что ты несешь? — напрягается Аврора в моих руках, но я не позволяю ей вырваться.

Не желаю говорить об этом. Это долгий разговор и очень не простой. Сейчас мне хочется просто насладиться девушкой. Я мягко выпускаю нежную шею и встаю перед кроватью на колени. Снимаю вторую перчатку, чтобы почувствовать каждый миллиметр ее кожи.

— Сядь передо мной.

Мой голос тверд. Я четко даю понять, что не потерплю неподчинения. Но она и не сопротивляется, покладисто выполняет команду. Садится, расставляя передо мной стройные ножки и прикрывая майкой сладкое лоно, тем самым стократ усиливая мой запал. Касаюсь ладонями атласной кожи и поднимаюсь по бедрам вверх к самым ягодицам. Дыхание Авроры замедляется. Задрав ткань, которой она усердно прикрывалась, до боли вдавливаю пальцы в упругую плоть, потому что моим глазам открывается гладкий треугольник. Блядь, она еще и без трусиков!

— Сними с себя майку.

Хочу, чтобы девушка желала меня. И прекрасно знаю, что она желает. Это чувствуется. От нее мощной волной исходит вожделение, до предела накаляя воздух между нами.

Аврора испуганно смотрит на меня большими глазками.

— У нас мало времени, не искушай меня порвать ее на тебе.

Ее щечки заливает краской. Смущенная моим порывом, она снимает майку, прикрываясь руками. То самое состояние, грань между скромницей и тигрицей, в глазах которой беснуется страсть. Нужно только научить девочку пользоваться ей.

— Убери и никогда больше не закрывай от меня свое тело… ты прекрасна, тебе нечего стесняться, — говорю я сиплым голосом.

Медленно и осторожно отвожу ее руки, открывая вид на шикарное подтянутое тело. Сочную грудь венчают спелые вишенки, нагло требующие прикоснуться к себе. Член болезненно трется о ширинку, капризно выпрашивая оказаться между длинных ножек.

Дыхание Авроры ускоряется. Грудная клетка вздымается частыми амплитудами. Я уничтожаю неловкость между нами, припав к алым губам. А девчонка снова выгибается в моих руках. Ее чувственность кружит мне голову и доставляет непередаваемое удовольствие. Видеть, как она наслаждается моими прикосновениями — лучшая из наград. Как же мне хочется сейчас трахнуть ее! Дико, грубо, властно. Наказать за глупые выходки! Однако наличие постороннего человека не дает мне исполнить все желания.

Я сжимаю то верхнюю, то нижнюю губу, жестко проникая и трахая ее рот хищным языком. Болезненный разряд простреливает мою грудь, когда она трепетно касается своим влажным язычком моего.

— Хочу, — шепчу свое желание ей в рот, и Аврора жадно поглощает его, начиная ерзать попкой.

— Пожалуйста, — томно срывается с ее губ.

Понятия не имею, что она имеет в виду, но останавливаться я точно не собираюсь. Опрокидываю ее на спину и шире развожу ножки. Передо мной во всей своей красе предстает гладкая киска. Девочка пытается сдвинуть бедра обратно, но моя железная хватка не позволяет ей этого сделать. Алчными губами касаюсь влажных складочек, и сладкий вкус ее соков окончательно сносит мне крышу. Я буквально набрасываюсь на ее горячее лоно. Сладострастно целую и яростно атакую языком изысканный цветок с божественным нектаром, выбивая с пылких губ Авроры блаженные стоны.

— Разумовская, тише, иначе я кончу в штаны! — рычу сквозь зубы, обдавая ее сердцевину прерывистым дыханием.

Впервые за долгое время я ощущаю ту самую эйфорию, член едва не дымится, потому что это она. Ее голос, ее запах, ее податливое тело. Я словно наркоман в ломке, перед которым помахали очередной дозой. Мое воздержание пало, не предпринимая ни единой попытки противостоять ей.

Я бесцеремонно истязаю ее нежные лепестки, требовательным языком задевая набухший бугорок. Аврора содрогается, стискивая меня бедрами и выгибая упругий животик. Я тянусь руками к ее торчащим соскам и, грубо сжав их, прикусываю пульсирующую точку, добивая этим до финиша. Она заходится новой волной бурного экстаза, не сдерживая стоны. Мой член в таком напряжении, что, кажется, вот-вот взорвется. Решение принято. Я не уйду, пока не вкушу ее по полной. Особо не раздумывая, поднимаю девчонку на руки и направляюсь к единственной двери, которую замечаю в этом помещении. Несдержанно открываю ее с ноги и захожу в ванную комнату. Да мне бы и любая подсобка подошла, главное то, что здесь и сейчас существуем только мы с ней. Нас уже никто не остановит. Опускаю ее попку на холодную поверхность стиральной машины, и Аврора вздрагивает.

— Завтра опять скажешь, что это было пьяное помутнение? — спрашивает она, а в ее глазах плещется дикая похоть.

— Замолчи, — раздраженно бросаю, затыкая ей рот поцелуем.

Схватив за волосы, запрокидываю ее голову и припадаю губами к лебединой шее. Ощущаю губами трепет кожи от затрудненного дыхания. Аврора откидывается назад, и мышцы ее живота судорожно сокращаются от волнения. Я приспускаю штаны, освобождая эрегированный член, и резко вхожу в нее до упора. Так, что девчонка как пружина поднимается и упирается ладонями в мою разгоряченную грудь. Шаловливые пальчики сжимают рубашку и дергают в разные стороны, отчего повсюду разлетаются пуговицы. Она распахивает полы, открывая себе доступ к моему напряженному телу. Я утробно рычу, разрывая тишину. Аврора руками изучает рельеф моих грудных мышц, спускаясь вниз, очерчивает кубики пресса, которые сводит от томных прикосновений. Она тяжело дышит, облизывая пухлые губки. Я замираю, наполняя ее своим окаменевшим членом, и наслаждаюсь моментом в узкой киске. Эластичные стенки упруго сжимают мой наэлектризованный ствол. Я утыкаюсь головой ей в лоб и, сграбастав попку шершавыми ладонями, начинаю насаживать девчонку на себя. Жестко. Быстро. Резко. Глубоко. Потеряв всякий контроль над собственным телом, закидываю ее ножки себе на плечи и немного приподнимаю. Придерживая за ягодицы, начинаю разъяренно вколачивать свой член, выбивая из ее груди глубокие, протяжные стоны. К черту ее соседку! Я не останавливаюсь и продолжаю таранить Аврору еще напористее. Сейчас в комнате слышны лишь звуки секса, которые действуют лучше любого афродизиака. Внутренности сворачивает в тугой узел, который, кажется, вот-вот взорвется. Дикая кошка не сдерживает громкие, жаркие стоны, и мне приходится накрыть ее рот губами, иначе мы разбудим всю общагу. В итоге наше дыхание сливается в единое пламя.

— Разумовская, что ты делаешь со мной? — хрипло, продирая горло, шепчу ей.

Она лишь сильнее обхватывает меня ногами, притягивая ближе. Я снова толкаюсь и утопаю в ней. Мы почти на пике, мышцы напряжены до предела, давление нарастает, ее стенки все сильнее стискивают меня, погружая в крышесносный экстаз. Нас пронзает ядерный взрыв, волной разливаясь по всему телу и соединяя в одно целое. Обессиленно прижимаю девчонку к стене. Дыхание хриплое и рваное, но я не выхожу из ее киски. Впитываю каждое судорожное сокращение. Каждую мягкую пульсацию. Допиваю ее до дна. Не оставляя ни капли. Словно прополз через пустыню и добрался до райского оазиса.

Опустив Аврору на пол, замечаю, как дрожит ее ноги. Поэтому поправив штаны, вновь беру ее расслабленное тело в нежные объятия и уношу на кровать. Не хочу, чтобы она смывала меня со своей кожи. Хочу, чтобы она заснула с моим запахом, думая обо мне.

— Спи крепко, Аврора, — кротко прошептав, касаюсь губами ее лба.

У нее не хватает сил что-то ответить. И я выхожу из комнаты, на ходу набрасывая пальто. У вахтерши появляется непередаваемое выражение лица, когда она таращится на мою оголенную грудь и разорванную рубашку. Но мне плевать, все мысли занимает моя кареглазая фурия.

Я впервые еду спокойно, ловя огни ночного города и пребывая в приятном томлении. Жаркий огонь спокойно догорает, приятно покалывая тлеющими угольками. Я потушил свой пожар, пламя утихло. Только вот не вспыхнет ли оно вновь? Вспыхнет. Я это точно знаю. Проблема в том, что больше я не смогу сдерживаться. А она не примет мой образ жизни. Так что катастрофа неизбежна. И чутье подсказывает, что я пострадаю от этого не меньше… Откидываюсь на спинку и, прикрыв глаза, закусываю губу, на которой ощущаю пьянящий вкус кареглазки. Собирался наказать ее, и в очередной раз наказал себя…