Когда гаснут звезды (ЛП) - Маклейн Пола - Страница 71

Я, пошатываясь, иду в другую комнату, в носу щиплет от пороха. Крикет неподвижно лежит в центре пола, у ее рта небольшая речка крови и жидкости. На одно мучительное мгновение я уверена, что он убил ее, и едва могу удержать свою руку, чтобы проверить пульс на ее шее, но он там. Она все еще жива.

Я нахожусь на взводе и в шоке, в искаженном виде эйфории. Я наклоняюсь над Крикет и поднимаю ее. Она не сопротивляется. Она, кажется, почти без сознания у меня на груди, когда я выношу ее из своей хижины — как ребенка, я продолжаю думать — к своей машине, оставляя дверь широко открытой позади меня, чтобы они могли прийти за ним и обработать его тело, и забрать его, и прочесать комнаты, собирая улики. Теперь это место преступления. Я никогда не хочу видеть это снова.

— 68-

Четвертого ноября я просыпаюсь в спальне наверху на ферме Тэлли, мягкое вязаное одеяло из ее собственных альпак слегка покоится у меня на груди, Крикет у моих ног, как теплый камень. Сторона ее шеи все еще забинтована в том месте, где Калеб ударил ее ножом. Сначала ветеринарный врач подумал, что у нее может быть повреждена трахея или пищевод, но травма затронула только мягкие ткани. Врач дал ей успокоительное, прежде чем промыть рану, слить жидкость, а затем зашить ее скобами. Первые несколько дней она выздоравливала в ветеринарной больнице Мендосино, а потом приехала ко мне погостить у Тэлли. Это был временный переезд, первое место, о котором я подумала после смерти Калеба, так как у Уилла не было места для меня.

Когда я откидываю одеяло, Крикет шевелится и бросает на меня недовольный взгляд, прежде чем зевнуть и снова заснуть. Я надеваю теплую одежду из своей сумки в углу и спускаюсь вниз, вдыхая запах кофе и французских тостов.

Я замечаю, что это Сэм готовит. Когда я подхожу, Тэлли сидит за кухонным столом и читает газету. Она быстро откладывает газету.

— Как ты спала, Анна?

— Боюсь, не очень хорошо.

— О, боже. Крикет не давала тебе уснуть?

— Нет, она идеальная пациентка. Мне просто снились странные сны. У меня их очень много. Это пустяки.

Сэм подкатывает ко мне сзади и ставит тарелку, которая пахнет как рай. Кленовый сироп и тающее сливочное масло. Домашний хлеб

— Ты же знаешь, я никогда не уйду, если ты будешь продолжать кормить меня таким образом, — говорю я с благодарностью.

— Без проблем, — отвечает он, подмигивая. — Я поймаю вас двоих позже. Сейчас направляюсь в студию.

Когда он уходит, я поворачиваюсь к Тэлли.

— Итак, что в газете, которую ты не хочешь, чтобы я видела?

— Ох, — вздыхает она. — Теперь остановись. — Она в темно-зеленом махровом халате и возится с рукавами. — Это просто история о Полли Клаас. Я подумала, может быть, ты могла бы отдохнуть подольше, прежде чем снова расстраиваться.

— С чего бы мне расстраиваться?

— Очевидно, город пытается принять предложение о найме эксперта по пропавшим детям, но полиция Петалумы намерена отклонить его.

— Это не имеет смысла.

— Они говорят, что это нарушит непрерывность или что-то в этом роде. — Она подталкивает газету в мою сторону, смягчаясь. — Что они близки к раскрытию дела.

Я просматриваю страницу, чтобы увидеть цитату сержанта Баррези о том, что у нас достаточно ресурсов и рабочей силы без посторонних, затем еще одну от Марка Клааса о том, как он расстроен тем, что ничего существенного в деле Полли не произошло более чем за месяц.

— Может быть, мне пора ехать в Петалуму, — говорю я через мгновение. — Я не совсем уверена, чем я могу помочь, но у меня здесь нет ничего, кроме свободного времени. Кэмерон сейчас дома. У нее все хорошо.

Тэлли замолкает, ее голубые глаза неподвижны. Я смотрю, как ее руки сжимают кофейную чашку перед ней, и внезапно жалею, что не осталась в постели.

— Что? — Я заставляю себя спросить. — Что это? У тебя было другое видение, не так ли?

— Я точно не знаю, как тебе это сказать, Анна, но Полли ушла. Они не найдут ее тело в течение некоторого времени, но они найдут его, и ее убийцу тоже. Наконец-то она обретет покой. Не на какое-то время, но она доберется туда.

Я чувствую, как на меня накатывает волна печали. Усталость, которая пронизывает до костей, бесконечная. Позади меня слишком много мертвых тел. И слишком много тьмы впереди.

— Ее бедная семья. По крайней мере, у них будет тело, которое можно похоронить. Может быть, это их утешит.

— Надеюсь на это, — мягко отвечает она. — Однако ее убийство не будет напрасным. Полли будет очень, очень важна в будущем. Она изменит то, как мы ищем пропавших без вести.

— Ты имеешь в виду Интернет, — говорю я.

— И другие вещи тоже. Все это произойдет со временем. Она не исчезнет. Десятилетия спустя мы все еще будем произносить ее имя.

Я киваю, больше всего на свете желая, чтобы Тэлли оказалась права.

— Тебе еще предстоит поработать, Анна, — продолжает она. — Ты действительно могла бы остаться здесь с нами навсегда. Мне нравится, когда ты рядом. Но я полагаю, что сейчас ты должна идти домой. Ты нужна своей семье.

Я отвожу взгляд. Самый мягкий, самый ужасный разрушительный шар врезается в мое сердце с вершины неба.

— Я не могу.

— Может быть, ты так не думаешь, но ты готова к этому. Твой сын должен был видеть тебя там. Ему нужна его мать.

Тогда все идет наперекосяк. Я начинаю плакать, но беззвучно. Я не могу отдышаться достаточно долго, чтобы издать хоть звук.

— Сколько ему лет?

— Почти семь месяцев, — шепчу я. Я не позволяла себе думать о том, каково было бы рассказать эту историю ни Тэлли, ни кому-либо еще. Я пряталась от этого. Боль и сожаление. Невыносимый груз моей вины. — Его там не было в день смерти Сары.

— Что случилось? — Голос Тэлли нежен и полон сострадания. Я знаю, что должна найти способ ответить ей. Сказать правду, как бы это ни казалось невозможным. Неважно, как она посмотрит на меня потом. Неважно, что произойдет дальше.

— У Брендана был выходной. Он отвез Мэтью в дом своей сестры, пока Сара спала. Я… — Мой голос срывается, но я заставляю себя продолжать. — Я работала над большим делом в течение нескольких недель и хотела использовать это время, чтобы проверить несколько версий. Когда Сара проснулась, я поняла, что у нас в доме нет еды на ужин, поэтому я посадила ее в машину и пристегнула ремнями, но потом в доме зазвонил телефон. Я ждала звонка большую часть дня по поводу этого дела. Жертва была младенцем. — Я останавливаюсь на этом, как будто одна эта деталь объясняет все.

— Она была в машине, — мягко настаивает Тэлли. — И ты пошла внутрь, чтобы взять телефон.

— Я не должна была оставлять ее там, — сбивчиво объясняю я. — Но это было всего на секунду. Я могла видеть ее через переднее окно в ее автомобильном кресле.

— Однако телефонный звонок напугал тебя, — догадывается она. Или, может быть, это не догадка. Может быть, она уже знает все это каким-то образом, каким бы образом это знание ни пришло к ней.

— Это звонил мой партнер. Мачеха ребенка, которого мы нашли убитым, призналась. Я сама дважды опрашивала ее, но не видела этого. Я не могла в это поверить. Я просто застыла там, размышляя о своей ошибке.

— И ты отвела взгляд от Сары.

— Только на минутку. Даже не это. — Последнее слово — сдавленный хрип. Я делаю глубокий вдох, чтобы продолжить, зажмурив глаза. — Я оставила дверь машины открытой, чтобы лучше ее видеть. Она каким-то образом выбралась из своего автокресла. Я даже не знала, что она может это сделать. Ей было всего два с половиной года.

— Мне так жаль, Анна. Это нужно пережить.

Пережила ли я это? Иногда я задавалась вопросом. Неужели это жизнь, каждый день расплачиваясь со своей виной? Быть без моей семьи? Моего сына?

Я открываю глаза.

— Машина была припаркована на нашей подъездной дорожке под углом. Я только на секунду отвела взгляд, а потом услышала ужасный звук снаружи. Наша соседка Джойс выехала задним ходом на улицу со своей подъездной дорожки, и там была Сара. — Теперь, когда я все сказала, то чувствую себя почти оцепеневшей. Онемевшей. Больше нечего скрывать. Никаких секретов, которые можно было бы хранить.