Когда гаснут звезды (ЛП) - Маклейн Пола - Страница 63

— О, случайная наводка, которую мы получили.

— Интересно. — Его глаза холодно, наэлектризованно скользят по моим. Я узнаю перемену в его энергии, которая теперь почти как у рептилии. Он читает воздух между нами, как змея своим языком. Читаешь мои мысли или пытаешься. — Ты уверена, что они принадлежат моему отцу?

Я знаю, что не могу скрыть то, что он уже видел. Что я собираю кусочки воедино. Выясняю, что я пропустила раньше. То, что было прямо передо мной. Все, что я могу сделать, это сыграть в эту игру.

— Определенно. Они все из «Времени и Девы». Ты помнишь, что видел что-нибудь подобное, когда Джек был жив?

Он слегка хмурится и качает головой.

— Я так не думаю. Позволь мне запереть дверь, и я встречу тебя там.

— Все в порядке. Я не против подождать.

— О, конечно. — Его зрачки снова скользят по мне. Похоже, ему это нравится. — Мне просто нужно взять свой бумажник, и я буду рядом с тобой. Идем.

Он запирает гараж, когда мы выезжаем на подъездную дорожку, а затем направляется к дому, пока я стою там, тихо взрываясь. Неужели он действительно собирается последовать за мной в Центр искусств? Неужели он такой смелый? И если да, то есть ли способ сообщить Уиллу, что я подозреваю его, как только мы туда доберемся? Мои мысли снова и снова путаются, когда несколько дождевых капель попадают мне в лицо. Когда я вышла из хижины этим утром, было прохладно и ясно, но небо потемнело и затянулось губкой. Я бросаю быстрый взгляд в сторону дома, чтобы увидеть, идет ли Калеб, а затем подхожу к запертой двери гаража, заглядывая в окно. Я хочу еще раз взглянуть на холст, чтобы подтвердить свои впечатления. Но на этот раз мой взгляд зацепился за кое-что еще. Фотография, приколотая над рабочим столом Калеба. Черно-белый и какой-то старомодный, как будто его вырезали из учебника истории.

Я наклоняюсь ближе к стеклу, на грани узнавания, когда слышу, как заводится машина, а затем вижу Калеба, выезжающего из-за гаража на белом пикапе Toyota. Адреналин вспыхивает, когда я отпрыгиваю в сторону, гадая, не собирается ли он меня переехать. Вместо этого он жмет на тормоза достаточно долго, чтобы крикнуть в открытое окно, его глаза стали жесткими, почти керамическими.

— Если ты последуешь за мной, я убью ее.

Затем он жмет на газ и улепетывает прочь.

* * *

Я на мгновение парализована, когда все это происходит, все, что ускользнуло от меня, как бомба, взрывающаяся в моем сознании. Как профиль Калеба идеально подходит для такого человека, который может вспылить, став убийцей, монстром. Детство, разрушенное заброшенностью и хаосом, его отец — тиран и алкоголик. То, как он потерял Дженни, человека, которого любил больше всего на свете, совершенно бессильного спасти ее. Затем дело осталось нераскрытым, ее убийца так и не был найден. Одного этого фрагмента было бы достаточно, чтобы выпустить ярость внутри него, коренным образом изменив его, вывернув наизнанку, как Хэп объяснил давным-давно в роще круммхольца.

Почему-то я не смогла распознать в Калебе измученность, его израненность — даже когда мы сидели бок о бок на утесе в тот день. Может быть, я застряла, путая его историю со своей собственной или путая его прошлое с его настоящим. Или, может быть, я просто забыла главное правило Хэпа — все время держать ухо востро, не доверять, пока не заслужу доверие. В любом случае, сожаление — это роскошь, на которую у меня нет времени. Я не могу потерять Калеба, но у меня нет способа последовать за ним. И каждая секунда на счету.

Сразу за дверью гаража стоит тяжелый черный вращающийся телефон. Я сильно пинаю дверной косяк, чуть выше ручки, и он с грохотом открывается. Когда я набираю номер офиса Уилла, моя рука дергается, каждый мускул напряжен и звенит. Черилинн берет трубку.

— У нас есть подозреваемый, — говорю я ей. — Он направляется на восток из города, возможно, к шоссе. Он за рулем белого пикапа «Тойота». Номерной знак начинается с H46. Остальное я не поняла. Я в доме Калеба Форда на Келли-стрит.

— Я пришлю кое-кого за тобой, — говорит она, прежде чем отключиться. — Оставайся на месте.

У меня почти кружится голова, когда я вешаю трубку, молясь, чтобы еще не слишком поздно остановить Калеба, прежде чем он доберется до Кэмерон. Его угроза мне, что он убьет ее, если я последую за ним, ужасает. Но теперь, когда он в бегах, велика вероятность, что он все равно сделает это так быстро, как только сможет.

С Главной улицы я слышу, как начинают завывать сирены. Я направляюсь к двери, чтобы встретиться с подразделением, когда мой взгляд снова падает на черно-белую фотографию над верстаком. И теперь я знаю, почему это выглядит знакомо. На ней изображена женщина племени помо в традиционной одежде с ребенком, зашнурованным в плетеную корзину, грудь свободно торчит из-под одежды, рядом горка собранных желудей. Ее дом имеет форму конуса, сделан из коры, тростника и досок красного дерева. Точно так же, как убежище, которое я видела в лесу в тот день.

Я выбегаю через дверь на подъездную дорожку. Дождь льет все сильнее, и небо почти черное, когда я смотрю на освещенную патрульную машину, мчащуюся ко мне, отчаянно желая увидеть Уилла внутри или во второй машине сразу за ней. Они обе с визгом останавливаются, двери распахиваются. Лицо Уилла — единственное, на кого я смотрю, когда капли дождя сбоку падают мне на лицо и шею.

— Он вернулся в лес, — кричу я, хотя знаю, что для него это пока не имеет смысла. — Вернулся, чтобы убить Камерон.

— 63-

— Ты можешь провести нас туда? — Уилл требует ответа, как только я все объясню, все еще задыхаясь, мое тело ужасно дрожит. — Ты помнишь дорогу?

Я должна убедить не только Уилла, но и всех недавно отправленных государственных и местных чиновников, десятки напряженных лиц которых были направлены на меня. АПБ широко разошлось с описанием грузовика Калеба, но к настоящему времени у него, скорее всего, было время спрятать его где-нибудь и отправиться в поход к приюту Помо. Я видела это только один раз, во время того долгого похода из моей хижины, и это было в нескольких милях от того места, куда я впервые отправилась, и кто знает, как далеко от ближайшей дороги. Могу ли я найти его снова? Знаю ли я на самом деле, где это находится?

— Да, — заставляю я себя сказать.

* * *

Уилл вызывает по рации помощь со станции рейнджеров и работает над тем, чтобы собрать всех доступных людей для поисково-спасательной миссии, пока я изучаю карту с тошнотворными уколами неуверенности в себе. К северу и востоку от моей хижины, глубоко в зеленой полосе заповедной земли, есть участок, который может быть правильным. Но так ли это? Переходила ли я в тот день служебную дорогу? Неужели река так далеко от самого высокого хребта? Правильно ли выбрана высота над уровнем моря?

— У тебя есть координаты? — спрашивает Уилл у меня за спиной.

— Вот. — Я указываю на место, которое нашла, моля Бога, чтобы я не ошиблась. — Окружная дорога доставит нас в пределах нескольких миль, но остальное нам придется проделать пешком, разделившись на группы с рациями. Каждой команде понадобится фотокопия этого наброска, который я сделала для приюта Помо, вместе с координатами и номером белого пикапа «Тойота», зарегистрированного на имя Калеба.

— Понял, — говорит он. Затем его глаза сужаются. — Ты в порядке?

— Конечно. — Я пытаюсь дышать. — Я готова.

* * *

В течение получаса колонна в тишине выезжает из города, десятки машин взбивают грязь по Литтл-Лейк-роуд к главному входу в Государственный лес Джексон, дождь забрызгивает лобовое стекло. С каждым извилистым поворотом я чувствую такой же поворот глубоко внутри, задаваясь вопросом, не слишком ли мы уже опоздали.

Мы с Уиллом едем вместе, не разговаривая. Небо настолько темное, что к тому времени, когда мы добираемся до служебной дороги, конца очереди для проезда автотранспорта, уже может быть ночь. Оттуда мы соединяемся с остальной командой, все мы в черных пончо, которые становятся скользкими еще до того, как мы включаем рации, чтобы отправиться пешком. Я беру инициативу на себя, стараясь вообще не думать или позволить своему беспокойству затуманить мои инстинкты, надеясь, что мое тело точно знает, куда оно идет, и может привести меня туда на ощупь. Но ставки сейчас так высоки, что трудно не поддаться панике.