Злодейка чужого мира (СИ) - Белова Екатерина - Страница 18

Номер Шесть опустил на неё тяжелый взгляд и словно придавил им к земле. В его глазах не было ни единого из чувств, которым Ясмин знала бы название. Никто и никогда не смотрел на неё так. Она отвела взгляд, но вместо неловкости ощутила новую волну злости.

— Раз мы выбрались, то могли бы сделать небольшую передышку, — влез номер Два. — И больше не называй меня Верном, мастер. Я не даю тебе разрешения.

Демонстративно бросил свою сумку и уселся на ближайший, уже высохший от дождя и нагретый солнцем камень. В Чернотайе все происходило быстро. Ясмин равнодушно пожала плечами и опустилась рядом, чуть помедлив, сел и номер Шесть. Слуга единственный сел напротив и, покопавшись в своей суме, — самой больше из всех — кинул каждому по пилюле.

— Дневная порция минералов и витаминов, а вот воды больше нет.

Даже развалившись на камне, он выглядел, как юная нимфа, разомлевшая в тени кипарисов. Ясмин мысленно пририсовала ему яркий платок, обнявший чело, и белую тогу вместо трехслойного, наполовину мокрого платья. Ему было бы хорошо. Даже круто.

— Можно выжать немного из камнеломок, — буркнул номер Два и нагло уставился на номер Шесть.

Ясмин даже удивилась. Ей казалось, они неплохо ладят, то ли объединённые общим неприятелем, то ли из личной приязни.

— На стакан воды сто миллиграммов алкалоидов, — сказал номер Шесть.

— У меня мать выращивает камнеломки, они не ядовиты, — оспорил номер Два.

Он выглядел уставшим и потрепанным, и было неясно, откуда он брал силы на спор.

— Твоя мамка дальше сада в жизни не выходила, знай, цветочки себе сажает, — упрямо повторил номер Шесть. — А сам ты был в Чернотайе всего три раза, что ты, родненький, знаешь о камнеломках по ту сторону Варды?

Номер Два подскочил, как кузнечик, приземлившись в старинную боевую стойку, передающуюся в его древнем тотеме от матери к дитя. Номер Шесть тяжело поднялся и медленно выпрямился, словно расправляя каждую косточку в теле, а после снова чуть согнулся и двинулся вперёд, похожий на танк, сделанный безумным генетиком из человеческой плоти.

Ясмин с отвращением схватилась за виски. Голову нещадно ломило от боли, градус негодования пересёк ее личную границу дозволенного. Когда она в последний раз была настолько зла? Лет в пятнадцать.

Маленькая стерва Смирнова сидела за ней на химии и беспрестанно тыкала ручкой в спину. Не было больно, но на белой блузке оставались чернила, которые, понимаешь ты это стерва, очень сложно отстирать! Прошло почти двадцать лет, а ярость была настолько сильной, что она наконец испугалась.

Что-то было не так. Ей не свойственен такой клубок чувств, она проработала все свои детские травмы пять лет назад, это было необходимым условием работы в экспериментальной программе института.

Она моргнула и медленно, заставляя тело двигаться, поднялась. Ласка, безразличная к ее зову несколько ночей подряд, языком пламени соскользнула с запястья и развернулась семью золотыми змеями, тут же впившимися укусами в землю. Трава мгновенно почернела.

Первым на неё отреагировал Слуга, сначала приподнявшийся, а увидев Ласку, тут же севший обратно.

— Всего четыре испытания и второе из них уже началось, — с трудом контролируя голос сказала Ясмин. — Добро пожаловать в лабиринт раздора.

Номер Шесть неожиданно проворно развернулся, как был — полубоком, усиливая сходство с медведем. Казалось, даже волоски на загривке у него встали дыбом, напоминая шерсть у разозлённого зверя.

— Ну спасибо, родненькая, что предупредила-то. Вот спасибо…

Ясмин с интересом прислушалась к номеру Шесть. От него оставалось странное впечатление двоякости. Внутри страшной звериной шкуры жил прямодушный деревенский умелец, умеющий плести приятные языковые кренделя. Хирург, хотя она не глядя отнесла бы его к Ремесленникам.

— Сядь, — тихо сказал Слуга.

Номер Шесть метнул в него ненавидящий взгляд, но подчинился, следом, как кукла с выключенным заводом, осел номер Два.

Переночевать после долгих раздумий они здесь не решились и долго брели наугад, пока номер Шесть не сказал, что они бродят кругами. Открыто он не упрекал, но делалось понятно, что если твой мастер — баба, то домой живыми вернутся не все. Ясмин отмалчивалась. Слуга шёл рядом и краем глаза она видела его блестящие волосы, не схваченные в хвост и змеящиеся по плечам и спине чёрной речкой. Он выглядел задумчивым и уставшим.

— Мы ходим по кругу, — наконец-то сделал печальный, но, в целом, очевидный вывод Слуга. — Спим здесь, а утром мастер выведет нас.

Впервые за весь день он поднял взгляд, и Ясмин увидела, что его глаза полны холода и темноты.

— Да, — сказала она. — Мне нужно отдохнуть.

Глава 10

Они проснулись только к полудню, когда небо уже собирало грозовые тучи.

Ясмин проглотила пилюлю и с трудом выпрямилась.

Расселись у самодельного костра, в котором иголок было едва ли не больше веток.

— Уж что есть, миленькая, — пробурчал номер Шесть. — Зато туточки цветогоров полным-полном, вон как распылались, так что я сразу и воды нам запасу.

Он вытащил из своего воистину безразмерного рюкзачища плотный небольшой короб, из которого извлёк две хрупкие колбочки, которые при настройке увеличились в несколько раз. Установил на основание, в которое превратился короб, и вытащил шланг для перегонки.

— Я помогу, — сказала Ясмин. — Соберу цветогоры.

Номер шесть поднял голову и уставился на неё своим фирменным бронебойным взглядом. Таким вполне можно было сворачивать головы и горы, а она-то заподозрила его во взаимных симпатиях с Ясмин. Дура неквалифицированная.

— Бери не одни головки, а целиком со стеблем, тамочки влаги больше. А я покамест жим установлю — старый он, одна возня.

— Старый? — вдруг уточнил Слуга. — Почему не выдали новый аппарат? В условиях Чернотайи без перегонки воды делать нечего.

Ясмин невольно переглянулась с номером Шесть.

— Третий годик с ним шаримся, — ответил номер Шесть. — Новых нетути.

— Официально у них пятилетний срок годности, для досрочной замены нужны существенные основания, — пояснила Ясмин.

Конечно, аппараты ломались куда раньше. Срок практической эксплуатации едва ли превышал два года, но не для Ясмин. Либо Ясмин всегда идеальна, либо мертва.

Она завозилась в собственном рюкзаке — совсем небольшом, где помещались пара сменных одежд, шкатулка с травами, жуткого вида браслеты и несколько коробок. В них она ещё не заглядывала. Она вынула тонкий пакетик, который при встряхивании развернулся едва ли не в простыню. Память подсказывала, что он для сбора растений.

— Пока, — с облегчением попрощалась она с кружком убийц.

Хотя бы полчаса передышки от наимилейшей компании.

— Пойду с тобой, — вдруг сказал номер Два. — Что ты там наберёшь в одиночку, мастер.

Он нехорошо оживился, даже стянул блестящую гриву полоской ленты, но та все равно прорывалась мелкими колечками и нитями прядей.

— Тогда и я пойду, — весело сказал Слуга. — Пригляжу за младшим поколением, как ответственный человек.

Ага. Ясмин даже стойку сделала, как охотничий пёс. Стало быть, Слуга старше их. Интересно насколько? Интуитивно она чувствовала, что прямо спросить нельзя, скорее всего, настоящей Ясмин была известна эта информация.

— Ладно, — согласилась Ясмин. — Больше народу, больше соберём.

Зато номер Два не обрадовался. Близость Лабиринта раздора плохо действовала на него, скорее всего, он замышлял что-то недоброе, но Слуга, из раза в раз спасавший ей жизнь, отпугивал его.

Она пошла вдоль оранжевых песочных островков, выглядевших обманчиво спокойно. Поляна цветогоров выглядела, как одно огромное пушистое солнце, упавшее на землю. Махровое желтое, почти светящееся облако цветов, вызывающее стойкую аналогию с земными одуванчиками, клубилось почти до горизонта.

— Держитесь около меня, — сказала Ясмин. — Перемычка между Лабиринтом раздора и нейтральной территорией очень тонка. Вчера мы уже ощутили на себе действие поля приказа, не нужно рисковать и ссориться заранее.