Цена империи. На начинающего Бог (СИ) - Тарханов Влад - Страница 32

Кайзер, еще раз услышав содержания письма, но уже озвученное вслух, вновь пришел в ярость и на протяжении нескольких минут только сыпал ругательствами и угрозами об отставке. Но затем возраст дал о себе знать и выпив воды он ошарашил Бисмарка безапелляционным заявлением:

— Я желаю немедленно ехать в Петербург и встретиться с новым Императором. Его манифест, подтверждает, что тревоги моего бедного племянника имели под собой основание. Мне нужно знать, кто посмел пойти на массовое убийство родной нам по крови царской семьи, когда погибло несколько немецких принцесс. И не хочу, чтобы отголоски взрыва в Зимнем Дворце докатились и до нашей доброй Пруссии.

Только на этом месте, Бисмарк сумел прервать монолог Кайзера и взять нити разговора в свои руки.

— Сир, я полностью понимаю и разделяю ваш благородный порыв и, скорее всего личная встреча с Императором Михаилом II должна непременно состоятся. Но нельзя же мчатся в Петербург, в котором не утихает пальба, где жандармерия и войска пытаются истребить террористов. Тем более, что у вас есть призыв к встрече лишь от покойного императора. Вы, как военный гений должны понимать значение разведки. Нам просто необходимо ее провести! По дипломатическим каналам мы обмениваемся официальными, ничего не значащими соболезнованиями и поздравлениями. Но есть и неофициальные, которые, уже задействованы, Ваше Императорское Величество.

— Вот как? И что это за каналы? Мы можем им доверять?

Перепад настроения у императора был столь стремителен, что мудрый опытный канцлер стал подозревать, что старый лис Вилли разыграл перед ним хорошо поставленное представление с обязательной монаршей истерикой и столь любимыми старым пруссаком театральными эффектами. Но показать хоть на секунду, свои сомнения было бы верхом глупости, а дураком Отто фон Бисмарк не был. Поэтому он решил зайти издалека:

— Сир, к сожалению, Берлинский конгресс стал торжеством британской дипломатии по одной важнейшей причине — канцлер Горчаков последовательный и убежденный англофил. Он пожертвовал интересами собственного государства в пользу «общеевропейского концерта», вот только дирижерскую палочку в этом «концерте» держали лаймы. Это старая беда Российской империи, когда ее канцлеры служат кому угодно, но только не своему монарху. В тоже время, могу сообщить, что сейчас в российском МИДе на первые позиции выдвигается человек, чьи взгляды для нас крайне благоприятны. Последние, весьма резкие действия Михаила II в сторону британской короны выглядят весьма и весьма многообещающими. Но верить безоговорочно русским нельзя! В их столице слишком сильны британские и французские партии, намного сильнее германской, а вот австрийцы воспринимаются ими более всего как враги. Наше независимое поведение на Берлинском конгрессе подчеркивало нашу самостоятельность и суверенность. И ничего более. И только Александр II был слишком под влиянием сладкоречивого Горчакова. Говорят, что сейчас железный канцлер Российской империи никакой роли у трона играть не будет. И нам представятся весьма интересные шансы.

— А я о чем! — весьма возбужденно воскликнул Вильгельм.

— Но Ваше Императорское Величество! Вам нельзя спешить с поездкой в Россию. Ни в коем случае!

— Предположим… — вроде бы согласился монарх. — Так что там у вас по конфиденциальным каналам, Отто?

— Не далее, чем сегодня поутру ко мне явился Штибер.

При имени этого человека император поморщился. Он понимал, что в таком деле, как власть чистоплюйствовать опасно для здоровья. Но Вилли пользовался столь грязными методами, что стал «нерукопожатным», вспоминать его имя было верхом неприличия. Хотя эффективность работы этого субчика, воистину, поражала. Бисмарк же сделал вид, что ничего не заметил, Вильгельм Штибер — это была его протекция, его человек, достаточно преданный, чтобы не опасаться от него подлости.

— К нему обратился некий господин, не буду называть его имя, который привез важнейшее личное послание, при этом условием этого конфидента есть уничтожение послания после его прочтения, присутствие при его прочтении меня.

— А это еще почему? — удивился кайзер.

— Сир, к посланию прилагается несколько документов на русском языке. Поэтому…

— Хорош! Отто! Он использует тебя как дешевого переводчика! Никто еще так не поступал с канцлером великой Германии! Мне положительно нравится этот мерзавец!

Бисмарк вынужден был проглотить эту горькую пилюлю.

— Посланник утверждает, что сведения, что он привез имеют важнейшее значение для наших государств и судьб Европы в целом.

— Это может быть и так, и этак… Но посмотреть, что там написано мне уже интересно. Где они?

— Карета с Штибером и посланником стоит у черного входа во дворец. Я осмелился дать им пропуск. Оба загримированы. Посланник чертовски похож на Дьюлу Андраши, так что…

— Да, интересная история может выйти… Правда, никто о ней ничего не узнает. Где они?

— Думаю, что уже в приемной.

— Ну что же…

И император попросил секретаря пригласить графа Андраши с сопровождающим его лицом зайти в кабинет.

Глава шестнадцатая. Письма императора Михаила II. Первое

Глава шестнадцатая

Письма императора Михаила II . Первое

Лондон. Вестминстерский дворец

13 марта 1880 года

Письмо пишется и посылается как своего рода подарок.

(Деметрий )

Королева Виктория

(королева Виктория в 1880 году)

Женщина и в шестьдесят лет остается женщиной! Пусть располневшей, некрасивой, по мнению искушенного общества, вот только отблески от короны делают и такую даму неотразимой. В отличии от множества тех, которые, возглавив государство, не старались скрывать своих мимолетных увлечений, приближая и отдаляя фаворитов, допуская к власти охочих и жадных, считающих, что путь через постель — самый надежный, Виктория провозгласила свою эпоху — эпохой показной сдержанности. Но в постели она была неистова, стараясь получать истинное удовольствие, а еще… она очень боялась, что династия с ее смертью, или смертью ее ребенка прервется… И она родила супругу девять наследников, тем более, что по законам Британии женщина могла претендовать на престол. Теперь ее династии ничего не угрожало! После смерти нелюбимого мужа, но который оказался неплохим товарищем и весьма хорошим «производителем», Виктория усмехнулась, она даже себе не часто признавалась, что ее супруг, это всего лишь производитель семени, которая ляжет в основе благополучия ее королевского дома! Но когда в далеком шестьдесят первом году Альберт скончался от тифа, королева поняла, что зуд чресел своих… Но она была весьма осторожна, ведя уединенный образ жизни, позволила приблизиться к себе и телу своему только лишь верному слуге Джону Брауну. Он был молчалив, предан, и умел молчать об их связи! При этом был умен, но советы давал только тогда, когда они требовались. Он появился в замке Балморан в молодом возрасте. Кто сказал, что конюший — это простой слуга? Конюший, это человек доверенный, который точно знает, когда кто-то выезжает из замка, приезжает, может и не спрашивая, выяснить, кто и куда ездил. Он происходил из мелкого дворянского шотландского рода, и отца его звали, о, чудо! Джон Браун… В общем, с фантазией у шотландских дворян было туговато, а вот детей — много. А бедность — вообще хроническое состояние гордого скотта. Так что то, что дети Джона Брауна — молодые браунята оказались почти все в услужении у богатых аристократов, никого не смущало. Джону повезло больше всех. После смерти Альберта он сумел утешить Ее Величество Королеву. Но при этом Джон хорошо знал свое место и никогда не высовывался, тем более не афишировал свою связь с Викторией. Ему было достаточно того, что он имел, его жадные руки не тянулись к государственной казне, а родственники не возникали на государственных должностях, чем обычно отличались фавориты коронованных особ. Эта необычайная скромность, душевная чистота и порядочность и подкупили слабую женщину, когда она потеряла супруга и никак не могла найти опору в мужчине… А чем Джон Браун хуже того же Дизраэлли? Последний предаст ее, если так сложится политическая конъюктура. Только-то и всего!