Цена империи. На начинающего Бог (СИ) - Тарханов Влад - Страница 25

МАНИФЕСТ

Его Императорского Величества Михаила Николаевича Романова

По случаю восшествия на престол

ОТЕЧЕСТВО В ОПАСНОСТИ!

Граждане государства Российского! В сей сложный час вы выбрали меня на царство. На наше государство напали — подло, использовав адскую машину, убили государя-императора Александра Николаевича и многих из царственного дома. Скорблю по всем невинно убиенным в сей страшный для России день и клянусь, что ни один из душегубов не уйдет от возмездия?! Нами уже найдены террористы, что совершили сей грязный акт, но за ними стояли силы могущественные, поддерживающие их деньгами и оружием. Мы знаем, где и у кого учились своему страшному ремеслу сии выродки, назвать людьми их не имею права. И мы обязательно скажем, было сие нападение результатом инициативы группы влиятельных лиц или актом необъявленной войны против Российской империи. И кто бы ни был сей враг — человек либо государство, он будет уничтожен! Кровь невинно убиенных вопиет! Мы уже сейчас объявляем войну террористам всех мастей и политических группировок. Где бы они не прятались, даже в сортире, их найдут и уничтожат! Своими действиями они поставили себя вне закона. И только военный трибунал будет решать их жалкие судьбы. Прошу всех граждан с пониманием отнестись к временному ущемлению свобод и жесткой цензуре. Как только само общество станет непримиримым борцом с терроризмом, свободы начнут возвращаться к народу. С Нами Бог! Победа будет за нами!

6 марта 1880 года Санкт-Петербург

Глава двенадцатая. Дан приказ ему... на Балтику!

Часть седьмая

Правь Британия, морями

Огонь, женщина и море — три бедствия.

(Эзоп)

Глава двенадцатая

Дан приказ ему... на Балтику!

Окраина Лондона

11 декабря 1879 года

Во флоте Карла II были джентльмены и моряки, но моряки не были джентльменами, а джентльмены — моряками.

(Томас Маколей)

Заканчивался 1879 год. Зима в Лондоне выдалась весьма холодной, а страшный мороз сопровождался, как это часто бывает, хлебными бунтами. Появляться на улицах стало небезопасно, даже в тех районах столицы, где проживали зажиточные и даже богатые горожане, ибо везде ощущался сильнейший дух наступившего бедствия. Стужа заполонившая Лондон, ухитрялась проникать и в лачуги бедняков, и в особняки аристократов. А посему пили все и помногу, алкоголь властвовал над поступками людей. А посему дух бедствия обильно отдавал сивушными маслами. Очень часто, любые, самые пустяковые ссоры заканчивались потасовками, в коих благородные эсквайры и джентльмены пускали в ход трости, а те, кого в Англии именовали кокни (жители трущоб), предпочитали обходиться ножами. А потом, в декабре явился туман, который на четыре месяца заполнил собою всё пространство Лондона и поднялся вверх на высоту, превышающую двести футов. Он был жёлтого цвета, напоминающий гороховый суп, и бывали моменты, когда останавливалось уличное движенье, а люди начинали задыхаться, ибо нечем было дышать, а иные заканчивали свой земной путь упав в Темзу, в доки или каналы.

Но были и те, кто довольно потирал руки в предвкушении получения новых заказов, а, следовательно, и пополнения содержимого своего кошелька. Речь идёт о той категории людей, которые зарабатывали на жизнь организацией похорон и именовались в Британии «undertaker» сиречь гробовщиками. Когда наступил 1880 год и январь сменился февралём, а туман явно не собирался рассеиваться, стали распространяться слухи о предстоящих переменах, несущих несчастья. А кое-кто даже клялся, что в Девоншире, в усадьбе Баклэнд-Эбби слышали дробь барабана сэра Фрэнсиса Дрейка, что могло предвещать скорую войну или иные напасти для королевства. Как ни странно, но в данном случае сии слухи были не далеки от истины. Британия действительно находилась на пороге перемен, а вот в какую сторону ветер удачи повернёт корабль империи зависело от того решения, которое должны были принять два человека с чьим мнением считалась сама королева Виктория. Речь шла о премьер-министре Бенджамине Дизраэли графе Биконсфильде и министре иностранных дел маркизе Солсбери. Для обеспечения секретности, место проведения сего рандеву выбрали за пределами Лондона, тем паче, что их домашние врачи настоятельно рекомендовали покинуть столицу на время тумана. Загородный дом где они собрались, принадлежал их общему другу был построен совсем недавно и на всех этапах работ от закладывания фундамента и до укладки черепицы за рабочими очень тщательно наблюдали. Сей контроль потребовался дабы по чьему-то разгильдяйству или злому умыслу в стенах не появились отверстия, позволяющие подслушивать разговоры. В общем, это было идеальное место для проведения конфиденциальных переговоров, содержание коих до определённого времени не следовало знать не только большинству министров, но и даже самой королеве. А вот лондонские дворцы и особняки дать подобную гарантию не могли. В их стенах, которые насквозь были пропитаны ужасом, предсмертными стонами, злом и коварством, в общем всем тем, что составляет истинную сущность Британии, при желании можно было обнаружить не только отверстия для слухачей, но и замурованные скелеты.

Несмотря на то, что предстояло обсудить некую операцию на море, коя должна была представлять собой демонстрацию силы, первого лорда адмиралтейства на эту встречу не пригласили. Ибо Уильям Генри Смит был не только типичной сухопутной крысой, но и вообще не имел никакого опыта или познаний в военной сфере. А кроме этого после того, как 25 ноября 1878 года за океаном в городе Бостон, состоялась любительская премьера написанной в Великобритании комической оперы «H. M. S. Pinafore; or, The Lass That Loved a Sailor»[1], его деловой репутации пришёл конец. Ибо именно он стал прототипом одного из главных персонажей «сэра Джозефа», Первого Лорда Адмиралтейства, чья ария неизменно вызывала гомерический хохот публики. Теперь над ним смеялись не только в Британии, но и в его бывшей колонии. Да и сама королева Виктория, прослушав как-то эту оперу, изволила улыбаться и благосклонно отозвалась об музыке и либретто. А посему, премьер-министр и глава Форин Офис сочли возможным пригласить на эту встречу командующего флотом Средиземного моря полного адмирала Джеффри Томаса Фиппса Хорнби.

Выбор был не случаен. И теперь ожидая прибытия сэра Джеффри, оба почтенных политика еще раз просматривали его жизнеописание, скрупулёзно составленное опытными канцеляристами. И если опустить витиеватые обороты, так любимые чиновниками, то достоинства адмирала состояли в следующем. Это был настоящий морской волк, коего заслуженно считали равным самому Нельсону. Он умел учиться сам и учил своих подчинённых, ещё в детстве показал недюжинные способности к математике. Командуя эскадрой на Средиземном море вице-адмирал Хорнби сумел решительно подавить попытку бунта на броненосцах «Александрия» и «Ахиллес», и что было ещё труднее приструнил проворовавшихся интендантов, поставляющих на корабли его эскадры негодное продовольствие. Он добился, что опытные старшины перестали увольняться на сушу и продолжали морскую службу. Почувствовав заботу о подчинённых, матросы с явной симпатией именовали сэра Хорбни прозвищем, кое он получил ещё в бытность флаг-капитаном: «дядя Джефф». Не маловажно, что адмирал обладал талантом настоящего дипломата. Именно он, в июне 1859 года предотвратил войну между Великобританией и САСШ. Несмотря на смехотворный и ничтожный повод, когда в результате ссоры американского и английского поселенца на острове были застрелены собака и свинья, обе страны были готовы сцепиться в смертельном сватке. Комедия была готова превратится в трагедию. К концу августа в земляных укреплениях, ощетинившихся четырнадцатью пушками засело четыреста солдат янки. А возле острова встали на якорь пять британских кораблей, на которых было почти две тысячи моряков, морских пехотинцев, артиллеристов и сапёров. Не смотря на подавляющее превосходство в силах, капитан Хорнби не торопился отдавать приказ об атаке. Хотя некоторые из его офицеров намекали, что есть реальная возможность поквитаться с бывшими колонистами, которые победили своих кузенов в недавней войне. Но в душе будущего адмирала дипломат победил военного, что позволило дождаться разрешения конфликта на достаточно высоком уровне.