Муж в наказание-2. Свобода любой ценой (СИ) - Лорен Лена - Страница 22

Я пру напролом вдоль коридора по направлению к комнате своей дорогой тётушки, которая лучше всех остальных должна знать о дальнейшей судьбе той девушки, что однажды подарила ей дочь.

Она должна знать! Должна!

— Мария сейчас в больнице с дедушкой. А что случилось? — она недоумевающим взглядом проходится по мне от макушки до пят и только ещё больше округляет глаза. — Что за вид у тебя? Почему ты весь в грязи?

Придя, наконец, в себя, я останавливаюсь и склоняю голову вниз. Смотрю на свои измызганные кроссовки, вымазанные в грязи спортивные штаны, на почерневшие по локоть руки, а затем на следы с ошмётками грязи, оставленные после себя.

Я стал похож на психопата.

Облокотившись на стену, я скатываюсь на пол. Падаю без сил и вытягиваю свои ноги поперёк прохода.

— Даже если я буду внешне чистым, вся эта грязь будет во мне, София, — бесцветным голосом отвечаю, глядя в одну точку перед собой. — Эта грязь в тебе… И в твоём ребёнке. Она повсюду…

— В нашем! — восклицает она. Топает ногой, совершенно не понимая смысла сказанного мною. — Сколько тебе можно повторять? НАШ! Это НАШ ребёнок, Эмир. Твоей крови в ней столько же, сколько и моей!

Я заливаюсь злорадным смехом, что стены дома сотрясаются от его мощи.

— В пятницу не планируй ничего. Ты будешь нужна мне, — говорю совсем не то, чего она ждёт.

София руки на груди складывает и прищуривается, грозясь обратить меня в пепел, обуглить до костей своим праведным гневом.

— Опять? Что тебе понадобилось от меня? Ты хочешь меня добить? Уничтожить на её глазах? Неужели мне снова нужно будет заучивать сценарий и прочую ерунду ради твоей бедной и несчастной принцессы? — изобразив в воздухе кавычки, она яростно отмахивается от меня, как от мухи назойливой. — Ну уж нет! Справляйся без меня! — залетает в комнату и захлопывает дверь за собой, вынудив меня вскочить на ноги. Обозлившись на неё, я буквально вышибаю дверь, что она с грохотом врезается в стену. — Эмир, ты в своём уме? — София крутит у виска.

Она шарахается от меня, когда я медленно надвигаюсь на неё, сокращая расстояние до минимума.

— Мне кажется, ты немного забылась. Ты будешь! Будешь делать то, о чём я тебя попрошу! — цежу слова через паузы для лучшего усваивания. — Как ты уже успела заметить, в твоём ребёнке течёт и моя кровь. Если ты хочешь быть её матерью, если ты хочешь видеть, как она растёт, то выбора у тебя немного. Его вообще нет, дорогая моя София.  

— Как ты не понимаешь? — прокричав, она хватается за голову, как если бы её пронзила боль. —  У меня теперь есть своя жизнь. Я не желаю впускать в неё твою Диану, чтоб она сдохла уже наконец!

Я жёстко хватаю её за руку. Дёргаю в разные стороны, как тряпичную куклу под противные возгласы, а потом в угол загоняю. София притихает, съёжившись, словно от холода, на меня затравленно смотрит своим мерцающим взглядом мокрых глаз. Отводит их в сторону, не выдержав давления, оказанного на неё.

— Мне глубоко наплевать на то, чего хочешь ты! Ты лишилась права голоса, когда высасывала из меня своего будущего выродка. Ты подписалась под всем этим, когда загоняла его себе шприцом, — кое-как держу себя в уезде, но при этом тон мой крайне сдержан. Я поворачиваю её голову, заставляю смотреть только на меня и никуда больше. — Знаешь, в Штатах я частенько сталкивался с девушками, зарабатывающими себе подобным методом на роскошную жизнь, а ты же стерва ещё и с задатком мозга, о чём я совсем забыл. Ты решила пойти по-крупному, — я деланно надуваю свои губы, наматывая её локон на свой палец, — но, вот незадача, я оказался таким же аморальным ублюдком, как и ты сама.  Мне ребёнок твой не нужен, но если ты пойдёшь против меня, то, могу поклясться, ты лишишься её! Раз и навсегда! Ты больше никогда её не увидишь! — неожиданно даже для самого себя мой кулак впечатывается в стену прямо возле её головы. Зажмурившись, София накрывает лицо ладонями. — Ты этого хочешь? Я спрашиваю, ты этого ждёшь от меня?!

Я убираю руку Софии с её же лица, сжимаю с силой и слышу болезненный стон, слетающий с губ стервы. Нащупав под пальцами тонкую кость, я понимаю, что утерял контроль над собой, как вдруг меня останавливает звонкий плач, доносящийся из соседней комнаты.

— Ты совсем с катушек слетел! Эмир, тебе лечиться надо! — произносит София измученно.

Чуть ли не рыдая, она вырывается и скрывается в детской.

В те моменты, когда кто-то упоминает Диану… когда её нет рядом, когда у меня нет возможности убедиться, что с ней всё хорошо, у меня зачастую срывает планку. Туман плотной дымкой застилает сознание, я перестаю быть похожим на себя, я становлюсь неуравновешенным. Порой мне кажется, что я могу сделать всё, что угодно, и кому угодно, но я забываю о главном — прежде всего начать мне нужно с самого себя.

Мои мысли постепенно разбавляет детский плач, который со временем стихает, а затем в доме воцаряется звенящая тишина, от которой тошно становится.

Я уже планирую бежать отсюда прочь, пока не натворил глупостей, но невидимые силы буквально толкают меня туда, где сейчас находится София.

Я ни разу не видел её дочь. Не знаю, когда она родилась. Даже имени её не удосужился спросить. Здорова она или нуждается в чём-то? До всего этого мне не было дела.

Бесшумно я вхожу в залитую тусклым светом комнату, где в нос сразу же ударяет сладковатый аромат, лёгкие заполняются тёплым чистейшим воздухом, подающимся из увлажнителя.

Стоя у борта детской кроватки, София склонилась нам младенцем. Она напевает вполголоса несвязные между собой фразы, ласково глядя на дочь, а кроха в ответ смотрит на неё так, будто всё понимает, как будто сейчас запоёт в унисон со своей матерью.

София вычисляет меня сразу же, тем не менее никак не препятствует мне. Поравнявшись с ней, я встаю у изголовья кровати и заглядываю сквозь прозрачный балдахин, нависающий над связкой разноцветных погремушек.

Малышка совсем крохотная, размером с две мои ладони. Она куксится, из её рта вываливается соска.

Ноги мои врастают в пол. С замиранием сердца я наблюдаю за тем, как она распахивает свои глаза-бусины, устремив взгляд чётко на меня. Она улыбается мне и тогда в груди что-то надрывается и распадается на мельчайшие части.

— Как… как ты назвала её? — охрипши спрашиваю, не сводя одурманенного взгляда с малышки.

— Её зовут Элиф, — отвечает вполголоса, намораживая внутри меня лёд. — Я назвала её в честь твоей матери, — на губах Софии расползается улыбка, но тут же стирается, стоит ей встретиться с моим нескрываемым неодобрением. — Ты разве не рад?

Не рад — слишком мало сказано. Я в бешенстве. Её слова служат загнанным в грудину ржавым клинком, ядом, вспрыснувшим в кровь. Это не память. София сколько угодно может утверждать, что назвала девочку в честь моей матери из-за какой-то там памяти, но это далеко не так. Она назвала её именем моей матери, думая, что тем самым сможет повлиять на меня, изменить моё отношение к ней. Но она и представить себе не может, что сделала тем самым только хуже.

Ещё раз глянув на младенца, только теперь уже вскользь, я самоустраняюсь.

— В пятницу я заеду за тобой! Будь готова! И без фокусов!

Ребёнок нисколько невиноват, что в семье, где ей пришлось родиться, творится настоящий хаос. Мне искренне жаль, что ей придётся расти не в самых лучших условиях, но я ничем не могу помочь. Вряд ли я когда-нибудь смогу назвать её своей дочерью. А теперь София ещё и отняла у меня право называть её по имени.

Имя матери я не произносил с тех самым пор, как она умерла. Оно с трудом забылось, рассеялось в моей памяти, и вспоминать его я, увы, не имею никакого желания.

13. Не одно, так другое, или Привет! Не ждали?

Диана

Слышатся неспешные шаги. Через мгновение в гардеробной появляется Рифат.

Строгий костюм сидит на нём безупречно, лицо идеально выбрито, и даже проседь, серебрящаяся на висках, ничуть не портит его приятную наружность.