Канатная плясунья - Джеллис Роберта - Страница 32

– Как же я могу открыть ваши с Телором сумки без разрешения? – срывающимся от волнения голосом ответила девушка, отказываясь верить в то, что сказал ей карлик.

– Но теперь-то ты можешь это сделать? – проворчал карлик, снимая с себя тунику и нащупывая в темноте большой пук соломы, служивший постелью. Разровняв и разделив ее на две части для себя и Кэрис, он положил свою тунику рядом, рухнул на это импровизированное ложе и натянул на себя одеяло.

Кэрис какое-то время постояла в нерешительности и пришла к выводу, что лучше открыть сумку Телора сейчас, пока Дери здесь. Открыв сумку, она на ощупь нашла свою сорочку, закрыла сумку и положила ее опять у изголовья Дери. Поколебавшись еще немного, девушка сняла с себя тунику и положила ее рядом с одеждой Дери. Со стороны карлика не доносилось ни малейшего шороха, было непохоже, что он наблюдает за Кэрис, к тому же в конюшне царила полная темнота, и, повернувшись к Дери спиной, Кэрис быстро сняла с себя рубашку, надела сорочку и улеглась, завернувшись в одеяло. Но Дери не спал, хотя и лежал с закрытыми глазами. Он не мог уснуть из-за того, что чувствовал себя виноватым перед девушкой за свою грубость.

– Ты правильно сделала, решив подождать нашего разрешения, – сказал он наконец. – Прости, что я так ответил тебе, Кэр... Кэрон, – потом он улыбнулся в темноту, придумав, как можно разрядить обстановку, не прибегая к разным, наводящим на размышления намекам. – Завтра состоится турнир, и я должен буду присутствовать на поле вместе с Телором, но прежде, чем уйти, я принесу тебе кое-что, чтобы ты постирала свою рубашку. Я принесу тебе мыло, уж оно куда лучше золы.

Мыло. Кэрис еще раз повторила про себя это слово, она чувствовала, что уже когда-то слышала его, но не могла связать его ни с чем, что ей доводилось видеть. Это так озадачило девушку, что даже после того, как раздался храп Дери, она еще долго не могла уснуть, пока, наконец, не вспомнила. Глаза ее широко раскрылись, и она едва сдержалась, чтобы не затормошить Дери и не поблагодарить его. Кэрис вспомнила, как четыре или пять лет тому назад она, действительно, слышала это слово. Они были тогда в Солсбери, и Морган велел ей отнести прачке костюмы для выступлений. И именно прачка употребила тогда это слово в присутствии Кэрис. Увидев костюмы, она сморщила нос и сказала:

– Для этих вещей, определенно, потребуется мыло.

И спустя два дня Кэрис забрала у прачки удивительно чистые, пахнущие свежестью вещи. Но, возможно, это совсем не то, о чем она думает. Лучше подождать и убедиться, стоит ли так радоваться.

Когда на следующее утро Кэрис проснулась, Дери уже ушел, и, убедившись, что в конюшне, кроме нее и мула, никого нет – исчезли даже Тейтиур и Шуэфут, – девушка почувствовала себя бесконечно несчастной и обманутой. Кэрис лежала неподвижно, размышляя о том, что никто не запрещал ей быть на турнире и, значит, она вполне могла привязать сложенное одеяло к спине Дорализа и последовать за всеми. Но тут она вспомнила, что Морган никогда не соглашался выступать там, где проходили турниры. Он говорил, что артистам там делать нечего – людей слишком опьянял вид крови и страданий, и они уже не находили удовольствия в менее возбуждающих представлениях. К тому же слишком многим из них хотелось присоединиться к участникам турнира, и они не видели ничего плохого в том, чтобы разорвать на части пару-тройку незнакомцев. Морган раньше времени встретился со смертью не потому, что был не прав, а потому, что сам не следовал своим правилам. Кэрис совсем не хотелось повторить его судьбу.

Она с радостью отправилась бы на поле с Телором и Дери, но одной ехать туда страшновато.

Кэрис медленно села и невольно вздрогнула, когда на ее колени упал небольшой мешочек, лежавший до этого на груди. Чувство одиночества мгновенно исчезло – Дери не забыл о своем обещании. Проворными пальцами девушка развязала бечевку и приоткрыла мешочек. Он был наполнен желтой, странно пахнущей густой массой. Кэрис села и решила прежде всего позавтракать тем, что припрятала накануне вечером, а затем заняться стиркой.

И все-таки ей пришлось порядком понервничать и позлиться, прежде чем она поняла, как пользоваться этим самым мылом. Для того, чтобы разгадать эту тайну, девушке потребовалось целое утро, но потом до нее дошло, наконец, что нужно просто нанести мыло на те места, которые требовалось отстирать, добавить воды и потереть. Кэрис несказанно обрадовалась, что в конюшне никого, кроме нее, больше не было. Значит, она может преспокойно постирать рубашку и вымыться сама, сэкономив тем самым драгоценное мыло. И когда Кэрис справилась со всеми делами, мешочек остался еще более чем наполовину наполненным. Все дело в том, что, намылив рубашку, девушка натерла ею и свое тело, а в воде, в которой полоскала рубашку, попыталась хоть немного оживить поблекшие краски своего платья для выступлений.

Но, к сожалению, ей пришлось признать, что это невозможно. Платье было не новое. Время, а потом еще и зола, в которой стирала его хозяйка пивной, сделали свое дело. Но кое-где платье сохранило свой прежний цвет, и в целом это было все то же короткое платье с несколько неровным подолом и длинными разрезами на юбке, из-за которых, наверное, хозяйка пивной решила, что носить это платье уже нельзя, хотя разрезы были сделаны специально, чтобы Кэрис могла свободно передвигаться по канату, позволяя зрителям любоваться ее то и дело мелькавшими соблазнительными ножками. Но на спине платье сильно порвалось. Подумав немного, Кэрис осторожно обрезала ножом рваные края, от этого дырки стали еще больше, но зато с ровными краями. Теперь от спинки почти ничего не осталось, но все-таки этого оказалось вполне достаточно, чтобы платье хоть как-то держалось на ней. Кэрис решила, что не будет ничего страшного, если сквозь дырки на спине будет видна сорочка. На худой конец она может совсем отрезать лиф платья от юбки и носить юбку отдельно.

Во дворе было так тихо и безлюдно, что Кэрис решила воспользоваться этой возможностью и вывесить рубашку и платье на столбик у колодца, чтобы высушить их на солнце. Она приготовилась сказать, если ее вдруг спросят о платье, что постирать его ей велел Дери. А низшие по рангу слуги не задают вопросов старшим. Выбежав несколько раз во двор, чтобы проверить, не высохли ли вещи, Кэрис, в конце концов, сказала себе, что они никогда не высохнут, если она будет сидеть и ждать этого.

Поэтому девушка принялась рассматривать двор более внимательно. Он оказался таким же пустым, как и конюшня, и девушка решила проверить, достаточно ли зажила ее лодыжка для танцев и упражнений. К тому же ей не хотелось, чтобы Телору и Дери стало известно о ее выздоровлении. В первый же вечер их пребывания в замке Дери дал ясно понять, что ей стоит попытаться здесь подыскать себе труппу. Поэтому девушка и цеплялась за малейшие предлоги, ни Телор, ни Дери не должны догадаться, что она уже в форме, она очень боялась, что не выдержит расставания. Кэрис прикусила губу. Это так глупо. Глупо! Если она останется с Телором, то, определенно, совершит ошибку. Он решит, что девушка просто хочет завлечь его. Что же тогда ей делать? Не найдя ответа на этот вопрос и не собираясь осматривать двор более тщательно, Кэрис взобралась на верхнюю жердочку забора, протянувшегося из одного угла двора к крепостной стене и огибающего большой сарай. Для начала она пробежалась по жердочке, чтобы проверить, не прогибается ли она и не качается ли забор. С лодыжкой все было в порядке, но, приступив к исполнению своего обычного номера, девушка недовольно сморщилась. На этой жердочке выполнить его не составляло никакого труда – забор не качался и не прогибался под ее тяжестью, к тому же он гораздо шире каната.

И все же Кэрис тщательно проделала все, что делала на канате: сначала она медленно, как бы нерешительно, прошлась, потом в конце жердочки нарочно слегка зашаталась и прильнула к воображаемой стене, дереву или столбику, изобразила на своем лице испуг от опять-таки воображаемых угроз своего партнера, якобы стоящего внизу, потом быстрыми скользящими шажками девушка направилась обратно на середину «каната», и тут начинался танец – сначала медленный, с раскинутыми в стороны руками, словно Кэрис с трудом пыталась удержать равновесие, затем темп ее танца постепенно ускорялся, она делала два шага в одну сторону, два в другую, скользила, замирала на месте, потом быстро поворачивалась, балансируя на одной ноге и глядя в другую сторону, после этого Кэрис наклонялась, бралась руками за канат, глядя уже вперед. Это было легко сделать на заборе, но как трудно на канате, который обычно к этому моменту уже ослабевал и прогибался еще сильнее. Держась руками за канат, Кэрис медленно-медленно, стараясь, чтобы канат не качался, отрывала ноги от каната, делала стойку на руках, затем опускала ноги, изгибаясь колесом, и осторожно ставила их на канат. Тут наступал самый рискованный момент в номере – руки Кэрис выпускали канат, и она должна была выпрямиться.