Гений разведки - Бортников Сергей Иванович - Страница 28

Возвращаться из разведки без "контрольного пленного" было не в его правилах!

Не поняв своего "счастья", фашисты первыми открыли огонь по преследователям.

И снова, как говорится, — мимо кассы!

Что это с ними? Пуляют то из танковых пушек, то из стрелкового оружия — и всё время в "молоко". Совсем к концу войны утратили квалификацию, гады!

Наши дали пару очередей в ответ и таки прикончили одного из неудачников.

Ещё одному удалось бежать.

Остальных взяли в плен.

Двое из них были в маскировочных халатах без опознавательных знаков, а третий — при полном параде, в офицерской фуражке с черепом и костями на околыше.

СС! Этих ни с кем не спутаешь!

— Фёдоров, поди сюда!

Восемнадцатилетний юноша из Подмосковья, только-только закончивший школу — на целый год младше Громака! — ходил у Подгорбунского в переводчиках.

— Допроси старшего.

— Есть!

— Ну что он там шваргочет?

— Говорит, что, как и мы, — разведчик! Коллега, блин… Из "братской" дивизии "Адольф Гитлер".

— О, какой калиброванный тварёныш попался… Не зря говорят, что некоторых из них набирали туда прямиком из личной охраны фюрера…

— Спросить?

— Не надо! О! Снова закудахтал… Чё ещё он хочет?

— Просит не убивать… Дома, мол, дети малые остались! Два сына и дочка.

— А о наших детишках он думал, когда сюда шёл?

— Перевести?

— Нет. Спроси, что у них в Бучаче? Какие силы собраны? Где? Чем вооружены?

— По его словам, в городке полным ходом идет эвакуация тылов дивизии, войска и техника поспешно грузятся в эшелоны. На восточной окраине оставлен заслон — два танка, четыре орудия и пехота.

— Скажи, если соврал, я лично ему башку снесу!

Побледнел эсэсовец, видимо, за годы войны научился немного понимать великий и могучий, и стал на ломаном русском клясться, что сказал чистую правду.

Володя чуть ли не пинками затолкал троих пленных на один из танков, а командиру машины — старшему лейтенанту Висконту — приказал:

— Доставишь их в разведку корпуса и догонишь меня на подступах к Бучачу.

— Есть!

— Смотри, Лёха, за фрицев отвечаешь головой…

— Да, понял я, командир, понял — не впервой!

— И чтоб никаких несчастных случаев по пути с ними не случилось, ясно?

— Так точно!

— Не хочу, чтобы моих орлов особисты, как меня, через день на допросы таскали.

— Всё будет путём, командир. Доставлю пленных — и бегом назад!

— С богом, Лёха! Держись… Ты нам живой нужен.

— Мёртвый я и себе самому вряд ли понадоблюсь. Так что — ждите!

Теперь в распоряжении Подгорбунского остался только один танк. С одиннадцатью бойцами на броне и одним сапером. Держа всё время большак под наблюдением, Громак продолжал вести машину по просёлкам и оврагам.

Но, когда на шоссе появлялись грузовики или подводы, Т-34 мгновенно выныривал из "зелёнки" и тупо давил врага. Выживших добивали автоматчики.

Тех же, кому удавалось бежать, больше не догоняли. И не добивали. Господь им судья!

Километра за три до городской черты сделали небольшой привал в лесной ложбинке. Пообедали сухим пайком, попили родниковой (как говорят на Украине — джерельной) водицы, подремали по очереди, и снова — вперёд!

Теперь уже вместе с Висконтом, нашедшим товарищей по следу гусениц.

Напролом в город соваться Подгорбунский не рискнул и с целью уточнения обстановки отправил в пешую разведку лучших своих бойцов: Нырикова, Анциферова, Сидорова, Жарикова, Мазурова, Никитина (последние двое были земляками — из Курской области — и предпочитали всё время держаться вместе).

Ребята вернулись быстро и без потерь.

Бучачцы подтвердили показания пленного эсэсовца: немцы эвакуируют войска и технику, их прикрывают два легких танка и четыре орудия…

Жариков даже пошутил по такому поводу: мол, "не тот эсэс нынче пошел, что в сорок первом… Того, бывало, хоть стреляй — никогда правду не скажет…"

Старший лейтенант Висконт привёз приказ командования: попытаться захватить город и удерживать его до подхода основных сил, чтобы не дать врагу разрушить единственную переправу через левый приток Днестра — резвую, шальную речушку Стрыпа.

Без долгих раздумий Володя принял решение на Т-34 под управлением Громака ворваться в Бучач…

Висконт же тем временем по его плану должен был сеять панику в стане врага, ведя шквальный огонь с разных направлений по кладбищу, где стояла немецкая артиллерия, — пусть думают, что город атакует целая бригада!..

Так и сделали.

Алексей быстро подавил ответный огонь немногочисленных орудий, а его партнёр Васильченко, командовавший танком, которым управлял Громак, с ходу поджег оба легких "панцерника" врага.

После этого Иван погнал машину в сторону железнодорожной станции, надеясь перехватить и разгромить эшелон противника, но тот уже успел отправиться на запад. Как расстроенно заметил капитан Подгорбунский: "Только хвост показал!"

А вот переправа осталась целой и невредимой. Немцы просто не успели её взорвать, хотя всё для этого было уже готово. Володя выставил у моста караул, а сам "полетел" к зданию жандармерии: сочувствующие советским воинам бучачцы сообщили, что в его подвалах содержится не один десяток заключенных.

Деревянная дверь, за которой скрывались ведущие вниз ступеньки, была заперта, но в ней торчал ключ. Может, вход в подполье, не приведи господи, тоже заминирован?..

— Ну-ка, взгляни, Иван!

— Чисто… Можешь открывать! — проведя ряд нехитрых манипуляций, профессионально оценил Громак.

Володя резко рванул на себя ручку.

Подвал оказался забит людьми, многие из которых, увидев своих спасителей, тут же рухнули без чувств на холодный цементный пол. То ли от неожиданности, то ли от нежданно свалившегося счастья, но, скорее всего, из-за того, что в тесном помещении просто не было, чем дышать.

— Кто здесь коммунисты? Выходи!

Первыми на воздух выбрались человек тридцать и сразу начали обнимать своих освободителей — героических советских солдат и офицеров…

Позже военкор Жуков в своей книге даже приведёт фамилии получивших свободу узников: Серебровский, Грицан, Татамель, Коробовский, Крупец, Чековец, Канатеев, Шандурский, Орлова… Ну кто после такого скажет, что наши войска на западе Украине простой народ не ждал?

Разведчики раздали освобождённым брошенные гитлеровцами винтовки. Подгорбунский сказал, мол, "теперь вы отвечаете перед советским командованием за порядок в городе, а комендантом у вас временно будет мой ординарец товарищ Власов!"

Не прошло и пяти минут, как местное население собралось на многолюдный митинг в поддержку наступающих красных войск, и капитан, символизировавший для бучачцев главного героя-освободителя, "пана охвицера", как говорили некоторые из них, был призван держать речь.

— Всё! Кончились ваши беды! Проклятые гитлеровцы изгнаны навсегда… Отныне и у вас навеки веков будет советская власть, — так звучал её главный посыл.

А в конце неизменное:

— Ёпсель-мопсель!

Позже эту историю Подгорбунский вспоминал исключительно со смешком:

— Вот бы сказали мне до войны, что я буду на митингах выступать, ни за что бы не поверил. Чему только солдат на войне не научится?..

Не успев как следует налюбоваться красотами средневекового Бучача и откровенно проигнорировав шедевры галицкого Микеланджело Иоанна Пинзеля, украшавшие барельефы многих местных здании, в том числе и городской ратуши, красные танкисты в спещном порядке повели свои машины ещё дальше на запад — в направлении довольно крупного западно-украинского города Станислава[74].

На реке Ворона[75] немцы возводили новый оборонительный рубеж: в засаде стояли два самоходных ору-дня, окапывались солдаты вермахта — числом около роты; рядом саперы минировали дорогу.