Гобелены грез - Джеллис Роберта - Страница 45

Сэр Оливер не отличался особой вежливостью по отношению к гостям, если, конечно, гость не был влиятельным вельможей. В таком случае, он устраивал охоту и, развлекая гостя, но извлекал и выгоду. Присутствие Хью в Джернейве не было подобным исключением. Гости, проезжая мимо, обычно останавливались только на ночь или, самое большое, на две. И сейчас, когда Одрис напомнила ему, что Хью пробудет у них целую неделю, он понял, что скука вскоре заставит молодого человека следовать за ним по пятам, если, конечно, не занять гостя чем-нибудь. В этом не будет ничего страшного, да и сэр Оливер в эту пору занимался в основном сельским хозяйством, а не военными вопросами, и был не очень-то разговорчивым человеком.

— Ты милая девушка, Одрис, — сказал дядя. — Если он согласится поехать с тобой, возьми его.

Сэру Оливеру пришла в голову неплохая мысль. Он надеялся, что Хью не знает о привычке Одрис лазить по деревьям и взбираться на скалы. Напрасно он высказал ей свой страх по поводу этого занятия. Она ведь может его послушаться и не поехать в горы…

В это время Хью вошел в зал. Его открытый добродушный взгляд очень понравился сэру Оливеру, и, тот пошел навстречу гостю, широко улыбаясь и приветствуя.

— Добро пожаловать, — сказал сэр Оливер. — Твои люди разместились внизу?

— Да, спасибо, — ответил Хью. Он был несколько ошеломлен столь теплым приемом хозяина, так как было известно, что сэр Оливер отличался определенной бережливостью. — С вашей стороны было очень любезно приготовить для нас помещение. Погода очень неустойчива, а люди две ночи подряд провели под дождем.

— В Джернейве много места, — сказал сэр Оливер, отклоняя благодарность. — Но я счастлив, что вы довольны, потому что хочу попросить об одном одолжении.

— Если это зависит от меня, то я был бы счастлив оказать вам услугу, — осторожно ответил Хью.

— Это не касается архиепископа и наших дел, — заверил его сэр Оливер. — Просто моя племянница перестала выезжать из замка с тех пор, как до нас дошли слухи, что король Дэвид не собирается придерживаться перемирия. Я был бы благодарен, если бы ты согласился сопровождать ее.

— Сопровождать демуазель Одрис? — голос Хью прервался. Он откашлялся и, придя в себя, продолжал. — Хорошо. Почту за честь.

Услышав этот разговор, Эдит, которая также вышла поприветствовать гостя, нахмурилась. Она задумалась. Ее интересовало, почему гость был так удивлен этим опрометчивым предложением ее мужа. Только ли оно ввергло его в состояние, близкое к удушью? Хотя Одрис не отличается красотой, но у нее есть преимущества перед другими. Эдит вспомнила, как Хью и Одрис сидели у огня, общаясь будто они были давними друзьями. Одрис, должно быть, сразу дала ему возможность почувствовать себя непринужденно. Позже она была к нему так внимательна, угощая его, а сэр Оливер занимал разговорами. Конечно, Одрис поступала так же и по отношению к другим. Она приветливая и добрая девушка. Но если этот молодой рыцарь неправильно понял ее намерения по отношению к нему и вообразил, что представляет какой-то особый интерес для их племянницы, правильно ли втягивать его в ее компанию? Эдит не боялась за Одрис. Хью был беден, и, кроме того, он был некрасив. А у Одрис есть выбор. Многим богатым и благополучным поклонникам она уже отказала. И тем не менее, леди Эдит спрашивала себя, почему Одрис спускалась каждый раз, когда приезжал сэр Хью? Обычно, когда приезжали другие гости, она всегда оставалась в своих покоях.

Пока Одрис, порхая вокруг сэра Оливера, взяла Хью за руку и засмеялась тому прямо в лицо, пока благодарила его за согласие составить ей компанию, Эдит смотрела на молодого рыцаря и увидела, как он опустил глаза и проглотил слюну. Леди стало жаль молодого человека, потому что он явно был не способен отвечать на шалости племянницы. Она была, несомненно, уверена, что это сэр Оливер предложил ему такое занятие, потому что не хотел, чтобы Хью крутился у него под ногами и мешал. Одрис, обычно, сама совершала прогулки в горах, и леди Эдит не подумала протестовать или настаивать, чтобы муж изменил свое решение. Но она хотела предупредить Одрис, не причинять лишних хлопот сэру Хью.

Шагнув вперед, Эдит строго сказала:

— Одрис, прекрати эти глупости. Ты слишком игрива. Разве ты не видишь, что у сэра Хью не было возможности даже разоружиться. Он очень устал и промок в пути. Иди пока к себе, а я помогу гостю расположиться.

Сэр Оливер посмотрел на жену. Он был слегка удивлен ее поведением и строгостью по отношению к Одрис. А вскоре выбросил это из головы. Женщины всегда отличались умением влиять «утонченными манерами» друг на друга, а также, если это было возможно, и на мужчин. Это были мелочи, не стоящие его внимания. Он кивнул Хью и сказал:

— Я оставляю тебя на попечение моей жены, — и вышел.

— Могу я тебе чем-нибудь помочь, тетя? — спросила Одрис. — Кроме того, — добавила она весело, — я думаю, что в долгу у сэра Хью. Он ведь так великодушно согласился опекать меня целую неделю. Многие мужчины…

— Одрис! — прервала ее Эдит. — Не испытывай моего терпения. Сэр Хью провел в пути много дней среди пыли и грязи. Он захочет вымыться. Все готово, и слуги ожидают его. Я просила тебя выйти.

Краска залила щеки Одрис. Она бросила взгляд на Хью, повернулась и выбежала. Эдит пристально посмотрела ей вслед. Она была поражена реакцией Одрис, ее поведение не поддавалось никакой критике. Когда Эдит обернулась и посмотрела на Хью, он уже привел в порядок свои чувства и мог их контролировать. Голова все еще кружилась от просьбы сэра Оливера сопровождать Одрис в ее прогулках. Но он чувствовал, что это продлится недолго, и ее дядя попытается прекратить их. В то же время она сама постоянно наносила ему удары. Во-первых, поддразнивала его, когда он согласился сопровождать ее. Но это было и не удивительно. Одрис точно знала, что сэр Оливер собирается попросить его об этом. Хью тешил себя мыслью, что она как-то вынудила своего дядю сказать это. И еще взгляд, который она ему подарила, когда, краснея, выбегала из зала. Она, как молодая кобыла, которая покусывает и подталкивает жеребца, а затем убегает.

Леди Эдит жестом пригласила следовать за ней, и Хью шел, смутно понимая и едва слыша, как она что-то говорила об игривости и неосторожности Одрис. Он, конечно же, не знал, что, обычно молчаливая леди, сейчас говорила больше и громче.

— Она, как ребенок, — заключила Эдит, наконец, и провела его в комнату, которая была специально приготовлена. — Это потому, что ей не приходилось еще заботиться о муже, детях, вести хозяйство. Я надеюсь, что вы поняли ее правильно. Это было не больше, чем вежливость.

— Миледи, я не заблуждаюсь на счет того, что имела в виду демуазель Одрис, — заверил ее Хью. Его лицо не выражало никаких эмоций. — Бруно очень много рассказывал мне о ней.

— Ах, — воскликнула Эдит. Она почувствовала, что все встало на свои места. — Но, если Одрис узнает, что Бруно — ваш друг, она к вам привяжется и будет обращаться с вами, как со своей собственностью. Она просто боготворит Бруно и превозносит его над всеми окружающими.

Хью не ответил на этот намек. Он никогда не лгал. Должно быть, все сказанное им ввело ее в заблуждение. Но они оба были правы. Между тем согласие с тем, что Эдит ему сказала, уже означало ложь, а ее объяснение странного поведения Одрис убеждало Хью, что опасения по поводу того, что он не понимал Одрис, были не напрасными. Ведь на самом деле ее поступки были противоположны ее словам. Они производили впечатление чего-то необъяснимого, и Хью не был уверен, что она так благосклонно относилась к нему только потому, что он был другом Бруно.

Но сейчас Хью хотел быть подальше от кого бы то ни было, особенно от тех, с кем нужно быть учтивым. Ему не хотелось ни с кем разговаривать. Не хотелось ему и думать, что делать с Одрис. В голове была полная неразбериха, которая могла оказать плохую услугу. А кроме того, в течение последних двух суток он не мог думать почти ни о чем другом, но так и не пришел к какому-либо решению. Поэтому Хью вздохнул с облегчением, когда леди Эдит не вошла за ним в комнату, в которой у небольшого камина стояла лохань с водой, от которой шел пар. У леди Эдит не было необходимости сопровождать его. Он не был ни графом, ни принцем, которым она сама прислуживала в знак своего почтения. А для простого рыцаря то внимание, которое оказали ему слуги, и предложение вымыться были проявлением учтивости.