Гобелены грез - Джеллис Роберта - Страница 20

Но ни сэр Вальтер Эспек, ни Бруно не знали о гобелене Одрис, а ведь именно ее работа и была причиной теплого приема, оказанного королю Стефану сэром Оливером. Этот прием доставлял ему неудобства, однако сэр Оливер не менее Фриты был убежден в правоте той картины, которую описала Эдит. Поэтому он был готов к прибытию короля еще с тех пор, как Эдит рассказала ему о том, что было изображено на втором полотне Одрис. Не будь его, сэр Оливер обязательно обнаружил бы свое нежелание быть вовлеченным в борьбу за корону и тем самым подтвердил бы мнение короля на свой счет. Но после долгих раздумий он пришел к выводу, что именно от этого и предостерегал его гобелен.

Сэр Оливер страстно желал, чтобы Стефан оставил его в покое, однако в душе сознавал, что только дурак не обратил бы внимания на Джернейв. Эта крепость была слишком высокой наградой — укрепленный пункт, через который проходит одна из главных дорог, соединяющая Шотландию и самые богатые английские земли. Так как сэр Оливер считал, что «сжег все мосты» к Матильде, отклонив предложение Саммерфилда, и единственное, что ему осталось: убедить Стефана в своей преданности и узнать его планы. Так созрело решение, которое и заставило сэра Оливера произнести слова приветствия с юго-восточной стены, а также проявить заботу о Стефане и его эскорте, предупредив их об опасности предательского брода. Это обеспечило удачную переправу через брод так, что на гостей даже не попали брызги вод Северного Тайна.

Узкий проход через западные ворота позволял сдерживать превосходящие силы противника несмотря на слабую оборону длинной крутой дороги, ведущей вверх к крепости. Эдит, ожидавшая прибывших для приветствия у двери, ведущей в большой зал, низко поклонилась королю.

— Это моя жена Эдит, — сказал сэр Оливер. — Вам надо только сказать ей, что требуется, сэр, и все будет немедленно выполнено.

Стефан выразил сердечную благодарность и, после того как он и его сопровождающие сняли оружие и переоделись в теплые сухие одежды, вернулся в зал, чтобы извиниться за свой неожиданный визит.

— Я думаю, леди Эдит, вам не составит больших хлопот, подать нам ужин?

— Нет, нет, милорд, с великим удовольствием и совсем без хлопот, — спокойно ответила Эдит, будучи уверенной в себе хозяйкой.

Как только сэр Оливер вернулся, были отданы приказы кухаркам подать самые лучшие блюда и всяческие деликатесы, дополняющие вечернюю трапезу, а Эдмер выставил бочонок с особым вином. Эдит всегда умела принять высоких гостей, и Стефан был не первый король гостивший в Джернейве.

— Мы хорошо обеспечены продуктами, — пояснила она с улыбкой, — так как готовились и пережили осаду до вашего прихода на север. Уверяю вас, что с радостью и благодарностью расходую провизию для такого счастливого события и почитаю это за высокую честь.

— Моя жена говорит правду, милорд, — добавил сэр Оливер, направляясь к своему креслу хозяина замка. Это кресло с высокой спинкой тонкой резной работы было передвинуто к той стороне пиршественного помоста, которая была ближе всего к камину, где с шипением и треском плясали огромные языки пламени. С одной стороны тут было тепло, а с другой — вырывающиеся иногда клубы дыма не достигали его. Это место выдолбили в толстой стене башни, выходившей во двор, и находилось оно почти в центре зала. Ниже пиршественного помоста, слева от кресла, где сейчас расположился Стефан, стояла короткая скамья; справа — кресло поменьше с низкой спинкой, которым сэр Оливер пользовался, когда хотел сидеть поближе к огню или для руководства церемонией. За вторым креслом стояло несколько скамей, обращенных к камину, а за ними — еще две, установленные под прямым углом.

Сделав не очень глубокий, но почтительный реверанс, Эдит подвела сэра Вальтера Эспека к меньшему креслу и, улыбаясь, жестом пригласила к скамьям других рыцарей.

— Давно вы у нас не гостили, сэр Вальтер, — сказала она. — Я очень сожалею по поводу Уорка, но эта потеря скрашивается вашим обществом.

Так как Эдит и сэр Вальтер сидели близко, то Стефан услышал ее слова.

— О, здесь ничего не потеряно, — сказал он с довольной улыбкой. — Уорк возвращен сэру Вальтеру, и он только выгадал, избавившись от изменника-кастеляна.

— Это добрые вести, милорд, — сказал сэр Оливер.

— Мы узнали о вашем приближении, когда сэр Вильям де Саммерфилд снял осаду. Еще слышали о вашей встрече с королем Дэвидом в Дареме, но нам ничего не известно о ее результатах. Я от всей души рад, что такой человек, как сэр Вальтер, останется моим соседом. Сказать по правде, принадлежи крепость шотландцам, меня бы ждало весьма нежелательное соседство, ведь она находится менее чем в трех лигах от Джернейва. К концу года я бы не отважился оставить на холмах ни одной овцы.

Эспек и три дворянина с севера, сопровождавшие Стефана из Дарема, разразились хохотом, однако король и рыцари из его личного эскорта, все из Блуа, выглядели удивленными.

— Шотландцы, — гудел сэр Вальтер, — всегда начинают с жареной баранины. "Стяни барана! " — их девиз, то же относится к говядине или цыплятам, — только слово замени.

Разглагольствования сэра Вальтера были встречены еще большим хохотом, вызвав на этот раз веселье и у людей Стефана, но сам король выглядел озабоченным. Эдит, находившаяся за креслом сэра Вальтера, подошла к Стефану и стараясь отвлечь его, спросила:

— Налить вам вина, милорд?

— Да, премного благодарен, — быстро ответил Стефан. Эдмер налил вино из кувшина в серебряный кубок, украшенный орнаментом. Эдит поднесла его королю. Несколько оруженосцев позади сидящих рыцарей принялись помогать распорядителю: те, кто помоложе, наливали из других кувшинов, стоявших за деревянными чашками и рогами, многие из которых были красивой резной работы. В крепости Джернейва хранились и другие сосуды из серебра, золота и не менее ценного стекла в золотой оправе, однако сэр Оливер предупредил Эдит, чтобы она их не выставляла.

— Они будут соответствовать важности момента, но могут вызвать у Стефана нежелательное представление о слишком большом богатстве Джернейва, — резко заявил он жене в ответ на ее протесты.

Когда вино рыцарям было налито, оруженосцы были отпущены и расходились по местам. В этот момент Бруно дружески дернул Хью за рукав.

В Оксфорде обязанности Бруно как оруженосца Стефана начались с того, что он доставил Хью обещанный памятный подарок — лазурного цвета щит, на котором красовалось серебряное изображение вздыбленного единорога, а над ним витиеватыми буквами было выведено слово incorruptus [13]. Хью был потрясен, а сэр Вальтер зашелся хохотом. Бруно, все еще испытывавший муки благодарности королю, высказал от имени своего повелителя возмущение. Его реакция отрезвила сэра Вальтера, и тот стал поспешно объяснять, что ни он, ни Хью не считают сей дар смешным или не заслуживающим внимания, а также, что они и не думали смеяться над королем Стефаном.

— Нет, — вздохнул Хью и затем засмеялся сам, — подшучивания так и валятся на меня, но король ведь не мог знать, что в юности я мучился своим сходством с единорогом. Впрочем, это уже давно позади. Щит прекрасен, и я буду носить его с радостью и гордостью.

Бруно был первым, кто почувствовал в этих беззлобно произнесенных словах всю горечь давних страданий, а этот дар опять задел за живое. Поэтому, когда сэр Вальтер пожелал, чтобы Хью вернулся в замок вместе с Бруно и спросил, есть ли у короля время выслушать его слова благодарности, Бруно пояснил: этот дар означает принятие Хью на королевскую службу. Хью согласился незамедлительно, и на протяжении последующих недель, пока войско двигалось к северу, двое молодых людей часто встречались и почти все свое свободное время проводили вместе, став хорошими друзьями.

Во время разговора Хью и Бруно почти не обращали внимания на своих хозяев — привычка, укоренившаяся благодаря опыту долгой службы. Внезапно непринужденная беседа и смех среди окружения короля прервались. Хью и Бруно сразу же напряглись, почувствовав тревожную тишину, в которой даже треск огня казался слишком громким.