Кривой домишко - Кристи Агата - Страница 14

— Вам не кажется, что вы несколько преувеличиваете грозящую вам опасность?

— Нет. Они хотят, чтобы преступником оказался Лоуренс… или я. И этот полицейский на их стороне. Что я могу поделать против них?

— Не стоит так накачивать себя, — сказал я.

— Почему убийцей не может оказаться один из них? Или кто-то совершенно посторонний? Или один из слуг?

— Ни у кого нет никаких мотивов.

— О, мотив! А какой мотив может быть у меня? Или у Лоуренса?

Чувствуя себя довольно неловко, я промямлил:

— Они могут предполагать, что вы и… Э-э… Лоуренс любите друг друга… И хотите пожениться…

Бренда резко выпрямилась.

— С их стороны очень дурно так думать! Это неправда. У нас с Лоуренсом никогда не было даже разговоров на подобную тему. Я просто жалела его и всячески старалась утешить. Мы с ним друзья — и не более того. Вы ведь верите мне, правда?

Я ей верил. Я верил, что Бренда и Лоуренс являются, как она выразилась, друзьями — и не более того. Но я также был твердо убежден, что миссис Леонидис любит молодого учителя, может быть и сама не подозревая об этом.

И с этой мыслью я отправился вниз разыскивать Софию.

Я уже собирался заглянуть в гостиную, когда София высунулась из двери в конце коридора.

— Привет, — сказала она. — Я помогаю Нэнни готовить ленч.

Я хотел было присоединиться к ней, но девушка вышла в коридор, прикрыла за собой дверь кухни и, взяв меня за руку, провела в пустую гостиную.

— Ну? — спросила она. — Ты видел Бренду? Как она тебе показалась?

— Честно говоря, мне ее жаль.

София выглядела довольной.

— Понятно. Значит, она успела тебя обработать.

— Дело в том, — слегка раздражаясь, начал я, — что я могу посмотреть на сложившуюся ситуацию ее глазами. А ты не можешь.

— В каком смысле ее глазами?

— Скажи по-честному, София, кто-нибудь из вашей семьи когда-нибудь был добр по отношению к ней — или хотя бы вежлив?

— Нет, мы не были добры к ней. С чего бы вдруг?

— Просто из соображений христианского милосердия, если уж не из-за чего другого.

— Какую высокую ноту ты берешь, Чарлз. Похоже, Бренда постаралась на славу.

— Послушай, София, у меня такое впечатление… Я не понимаю, что с тобой происходит.

— Я просто не привыкла притворяться, вот и все. Говоришь, ты посмотрел на ситуацию глазами Бренды? А теперь посмотри моими. Я не люблю тот тип молодых женщин, которые влипают в неприятные истории и под этой маркой выходят замуж за богатых стариков. У меня есть полное право не любить этот тип молодых женщин, и я не вижу необходимости скрывать свою неприязнь к ним. И если бы все факты этой истории были сухо запротоколированы на бумаге, тебе бы тоже совсем не понравилась подобная молодая женщина.

— Она что, придумала все это? — спросил я.

— О ребенке-то? Не знаю. Но я лично считаю — да.

— И тебя возмущает, что твой дедушка купился на эту басню?

— О, дедушка вовсе не купился. — София рассмеялась. — Дедушка никогда ни на что не покупался. Он хотел заполучить себе Бренду. Он отдавал себе полный отчет в своих действиях — и все вышло в соответствии с его планом. С точки зрения дедушки этот брак был чрезвычайно удачен — как и все остальные его деловые операции.

— А приобретение Лоуренса Брауна в качестве учителя тоже можно считать одной из наиболее успешных операций твоего деда? — иронически осведомился я.

София нахмурилась.

— Знаешь ли, вполне возможно, что да. Дедушка хотел видеть Бренду счастливой и довольной. Может быть, он решил: нарядов и драгоценностей недостаточно для ее счастья. И решил удовлетворить мечту Бренды о некоем романтическом увлечении. Он прикинул, что молодой человек типа Лоуренса Брауна — по-настоящему домашний и спокойный, если ты понимаешь, о чем я говорю, — вполне подойдет для этой цели. Возвышенная платоническая дружба с оттенком печали, которая, безусловно, отвлечет Бренду от возможных поисков любви где-нибудь на стороне. Возможно, дедушка руководствовался в своих действиях именно такими соображениями. Он был старый хитрый черт, знаешь ли.

— Да, похоже на то.

— Конечно, он не мог предвидеть, что все это кончится его насильственной смертью… И именно поэтому… — Голос Софии зазвучал с неожиданной страстью: — Именно поэтому я не верю, что это на самом деле сделала Бренда. Ведь если бы она или Лоуренс собирались убить дедушку, он обязательно знал бы об этом, догадался бы. Наверное, тебе это кажется странным рассуждением…

— Должен признаться, да.

— Но ты просто не знал дедушку. Он не стал бы потворствовать собственным убийцам! В этом все дело! И опять мы упираемся в глухую стену.

— Бренда напугана, София, — сказал я. — Страшно напугана.

— Инспектор Тавернер со своим славным коллегой? Должна признать: выглядят они устрашающе. Лоуренс, полагаю, бьется в истерике?

— Почти. Он был жалок. Не понимаю, что Бренда могла в нем найти.

— Не понимаешь, Чарлз? На самом деле Лоуренс весьма привлекательный мужчина.

— Этот слабак?! — искренне удивился я.

— Почему-то мужчины всегда считают, что представительницы прекрасного пола непременно отдают предпочтение угрюмым грубым существам типа неандертальца. У Лоуренса безусловно есть достоинства… Но не думаю, что ты сможешь оценить их. — София внимательно взглянула на меня: — Да, Бренда глубоко запустила в тебя свои когти.

— Не говори глупостей. Она даже не симпатична… И она вовсе не…

— Не пыталась обольстить тебя? Конечно, нет. Она просто разжалобила тебя. Она не особенно красива и вовсе не умна — но у нее есть одно выдающееся качество: она умеет создавать проблемы. Она уже встала между тобой и мной.

— София! — ошеломленно воскликнул я.

София направилась к двери.

— Забудь этот разговор, Чарлз. А сейчас я должна заняться ленчем.

— Я помогу тебе.

— Нет, останься здесь. Присутствие джентльмена на кухне страшно смутит Нэнни.

— София! — окликнул я девушку, когда она уже выходила.

— Да?

— А почему вы не держите в доме прислугу? Какое-нибудь существо в передничке и накрахмаленном чепчике?

— У дедушки повар, две горничные и лакей. Ему нравилось иметь слуг. Он щедро платил им, и они были искренне преданы ему. У Клеменси и Роджера есть приходящая работница для уборки комнат. Они не любят держать прислугу — верней, Клеменси не любит. Если бы Роджер не перекусывал в Сити, он бы умер от истощения. Клеменси считает, что еда — это салат-латук, томаты и тертая морковка. Мы иногда нанимаем слуг, но когда мама закатывает очередную истерику, они нас покидают. Тогда какое-то время мы переходим на самообслуживание. Сейчас у нас именно такой период. Нэнни живет с нами постоянно и прекрасно справляется со всеми трудностями. Вот и все.

София вышла. Я устроился в одном из огромных парчовых кресел и погрузился в размышления.

Совсем недавно наверху я смотрел на ситуацию глазами Бренды. Здесь только что я смотрел на ситуацию глазами Софии. И я прекрасно понимал точку зрения Софии, которую можно было бы назвать точкой зрения семейства Леонидисов. Их возмущало присутствие в семейном гнезде чужака, пробравшегося сюда, как они полагали, бесчестным путем. И по-своему они были правы. Как сказала София, будучи изложенной на бумаге, история Бренды не показалась бы красивой…

Но все-таки по-человечески я мог понять Бренду — а они не могли. Они всегда были богаты, всегда имели положение в обществе и не представляли себе, какие искушения могут подстерегать обездоленного человека. Миссис Леонидис мечтала о богатстве, роскошных туалетах, драгоценностях и безопасности — и о своем доме. И Бренда утверждала, что в обмен на все это она подарила своему старому мужу счастье. И я сочувствовал ей. Да-да, когда я разговаривал с ней, я определенно сочувствовал ей… А сейчас?

Две стороны вопроса…

Разные точки зрения… И где же истина?..

Накануне я почти не спал ночью и встал очень рано, чтобы сопровождать Тавернера в Суинли-Дин. Теперь же, в теплой, напоенной ароматом цветов гостиной Магды Леонидис, в глубоком мягком кресле я был не в состоянии шевельнуть ни рукой, ни ногой… Глаза мои слипались…