Любовь из пробирки (СИ) - Ильина Настя - Страница 23

Я возвращаюсь в дом. На деревянном кухонном столе уже расстелена ажурная скатерть, и стоят чашки с ароматным чаем.

— Божественный запах, — прикрываю я глаза на секунду, протягивая отцу торт.

— Это твой любимый. Ты любила маленькая чай с листьями смородины. Я утром нарвал свежие, — кивает отец.

— Спасибо, — улыбаюсь я и присаживаюсь на стул.

В доме немного прохладно, но это лучше чем духота, стоящая в квартирах. Отец разрезает тортик, ставит его на стол и смотрит на меня, чуть хмурясь. Как я и предполагала — морщина на его лбу становится ещё глубже.

Мы пьём чай, разговаривая о том, о сём. Отец не осуждает маму, мы стараемся вообще избегать причину, из-за которой не виделись столько лет. И мне нравится эта домашняя обстановка, царящая тут.

— А моя бабушка… — начинаю я.

— Она умерла за два года до Лены, — опускает отец голову.

Так жаль, что я с ней не увиделась. Если бы я раньше открыла глаза и сняла с них розовые линзы, через которые смотрела на «мамину правоту»… Она говорила мне, что отец не хочет знать меня, но при этом утверждала своим подругам, мол, он исправно платит алименты на меня и Клару, хоть она и не его дочь. Вот почему ненавижу все эти сплетни: люди говорят другим то, что им выгодно сказать в данный момент. Не понимаю истинные мотивы мамы, да и уже начинаю сомневаться, что хочу понять — чужая жизнь хуже потёмок.

Я допиваю чай и мою посуду, хоть отец несколько раз пытается остановить меня. Обращаю внимание на входящее сообщение, вытираю руки о белоснежное полотенце и открываю его. Я думала, что Иван Александрович что-то написал, но это не он.

Вольский: «Привет! Как насчёт встречи в ресторане? Я забронировал столик на 21–00».

Я фыркаю и покачиваю головой. Ответ набираю быстро, потому что игнор в этом случае покажется ребячеством. Мы с ним оба взрослые люди, в конце концов.

Я: «Прости, но нет. Я в деревне с отцом».

Ответ приходит быстро.

Вольский: «Свежий воздух полезен беременным? Умница».

Вот так раз… Ему стало известно, что я беременна, но, несмотря на это, он пытается встретиться со мной? Для чего? Хочет, чтобы я снова потеряла малыша? Вряд ли. Он больше не сможет меня довести. Ну не будет же он изображать рыцаря в стальных доспехах, который решил взять на себя чужого ребёнка?! Пока я напряжённо думаю, отец возвращается с улицы, куда выходил.

— Что-то случилось? — интересуется он.

— Нет! Ничего существенного. Просто бывший муж и мама с Кларой чего-то хотят добиться, а я пока не понимаю, чего именно. Не бери в голову.

— Я не собираюсь игнорировать твои проблемы. Я не заботился о тебе раньше и теперь желаю помочь. Всё, что только могу. Если хочешь, поговорю с твоей мамой…

— Нет! — останавливаю я. — Этого я точно не хочу. Я и сама с ней общаться не хочу после всего. Впрочем, неважно. У тебя тут хорошо, но мне ехать нужно. Я не очень люблю по темноте ездить…

— Как пора? Ты не останешься переночевать? — разочаровывается отец.

— Я бы с радостью, но…

— Какие но? Мира, пожалуйста! Оставайся! А утром пойдем на рыбалку! Ты так любила рыбачить, когда была маленькая.

Кусочек из прошлой жизни тут же появляется перед глазами.

— Это ещё маленькая рыбка, Мира, совсем как ты.

— Совсем как я? — удивилась я.

— Совсем как ты! — задел меня отец указательным пальцем за нос, заставляя засмеяться. — Поэтому мы отпустим её. Пусть живёт долго.

Я возвращаюсь в реальность и смотрю на него. Пожимаю плечами, выдавливая из себя улыбку. На самом деле мне кажется, что впечатлений для первого раза много. Но отец ведёт меня в комнату, и я не могу отказаться.

— Тут Лена с мужем останавливалась. Это была её комната. Мы можем вынести все её вещи, — предлагает отец.

Мы проходим через зал и оказываемся в небольшой уютной спальне. Справа у стены стоит раскладной диван, а слева, напротив дивана, письменный стол. На нём лежат пяльцы с канвой, нити и схема вышивки. Я подхожу ближе и смотрю на фото, которое Лена вышивала перед смертью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я вглядываюсь в вышитые лица, и дыхание перехватывает. Глаза начинает печь от навернувшихся на них слёз. Не знаю, почему отреагировала именно так. Слишком остро.

— А это муж Лены? — спрашиваю я на выдохе.

— Да. Это Ваня. Хороший мужик. Жаль его, отпустить не может он Леночку… Любит её до сих пор.

Я киваю, глядя на счастливые лица, и теперь я понимаю, почему он стал таким: одичалый, грубый, ушедший в себя…

Утром просыпаюсь рано, несмотря на то, что в выходной день можно было поспать подольше в своё удовольствие. Уже выработалась привычка, и глаза открываются ещё до звонка будильника. В голове полнейший штиль, скорее из-за того, что я ещё не проснулся окончательно. Что-то подначивает отказаться от идеи ехать к тестю, но я пытаюсь победить лень. Привожу себя в порядок и выхожу из дома.

В супермаркете рядом с домом закупаю всё необходимое: маринованное мясо для шашлыков, сок, хлеб, овощи, зелень. Подумываю, стоит ли взять алкоголь, но решаю, что прекрасно обойдёмся без него. Рассчитываюсь на кассе, сажусь в машину, выбираю любимую музыку и еду. Дорогу и без навигатора отлично помню: мы с Леной частенько ездили в гости к её отцу. Она только взрослая узнала, что Евгений Петрович ей не биологический отец на самом деле, но ей другой и не нужен был: любила она его, даже больше матери.

До деревни добираюсь быстро. Паркую машину и выхожу, расправляя плечи. Местные тут же выползают из своих дворов и косятся в мою сторону. Наверное, уже ставки делают: нашёл я замену Лены или нет, один приехал или с барышней. Прям противно. Достаю пакеты из багажника и ставлю машину на сигналку, мало ли какая корова захочет почесать об неё рога, так моя девочка её заранее отпугнет и не позволит не себя покуситься.

— Здравствуйте! — киваю я соседке и ныряю во двор, сбегая от вопросов, которые она готовилась задать.

Ласка бежит ко мне навстречу и чуть не сбивает с ног, ставя передние лапы мне на грудь. Она так быстро выросла… Или просто я настолько долго не появлялся тут? Ставлю пакеты и принимаюсь играть с ней, почёсывая за ушком. Ласка опускается на ноги и виляет хвостом, заглядывая в пакеты. Я забыл купить её любимые охотничьи колбаски, поэтому просто развожу руками.

— Прости, милая. Забыл… Совсем вылетело из головы!

Она отворачивается и убегает за бабочкой. Как маленький игривый котёнок, в самом деле. Прикрываю на секунду глаза от нахлынувших воспоминаний. Лена мечтала о большом доме, чтобы мы могли жить там с детьми и завести собаку, непременно хаски. И я исполнил её маленькую мечту — подарил щенка Евгению Петровичу, чтобы ему было о ком заботиться, потому что видел, как он начинает таять на глазах.

— О! Зять приехал! — выходит мужчина на крыльцо и улыбается.

Я давно не видел его таким весёлым. После предательства жены и смерти Лены он ушёл в себя, стал хмурым, а тут так и напрашивается вопрос — неужели мой тесть влюбился? В таком случае я его только поддержал бы — плохо человеку жить одному. Думаю об этом, а внутри что-то покалывает, словно напоминает — сам разве не один?!

Поднимаю пакеты, заношу их на крыльцо, пожимаю тестю руку и пытаюсь улыбнуться. Солнце палит так ярко, что приходится щуриться, чтобы не ослепнуть.

— Как у вас дела? Выглядите хорошо! — говорю я, ныряю под навес крыльца и присаживаюсь на пригретую скамейку.

Евгений Петрович занимает место в кресле, закидывает ногу на ногу и кивает. Он и правда выглядит счастливым.

— Дочку свою нашёл, наконец-то… Младше Леночки на год. Вот, приезжала вчера, поговорили по душам.

О своей младшей дочери тесть пару раз заикался, и я предлагал ему помочь найти девушку, но он говорил, что из-за своей трусости упустил момент, когда она росла, а теперь уже она вряд ли простит.

Я искренне рад тому, что они всё-таки воссоединились.

— Это здорово! Вы хоть ожили!