Английская наследница - Джеллис Роберта - Страница 37

Вдруг шествие замедлилось, и неожиданно Леонию бросило в плотную массу людей. Сейчас ей не угрожала опасность упасть и быть раздавленной, упасть было невозможно. Ее прислонили к грязной спине человека, стоящего впереди. Давление росло, ее лицо прижалось к запачканным вонючим лохмотьям. Леония думала, что задохнется. В отчаянии задержав дыхание, она продвинулась между двумя людьми, тесно прижатыми друг к другу. Но давление сзади росло, новые люди стекались с улиц, чтобы присоединиться к толпе.

Плечи, между которыми была зажата Леония, сдвигались все больше. Леония стала вырываться, понимая, что может произойти, но она ничего не могла предотвратить. Как оливка, зажатая между большим и указательным пальцами, она была распята между двумя плечами и прижата к грязной вонючей спине. Она сопротивлялась долго, как могла, зная, что Роджер сделает все возможное, чтобы приблизиться к ней.

Боль врезающей веревки, в то время как люди давили со всех сторон, удерживала Леонию от паники. Она не чувствовала себя одинокой и беззащитной, несмотря на реальную опасность. Она не могла избежать толчков со всех сторон и испугалась, что веревка лопнет, и они потеряются.

Попытки глотнуть чистый воздух и надежда, что Роджер проберется к ней, не позволили ей осознать, что шум толпы нарастает, возбужденные возгласы, и рев сменяются криками боли и ужаса. Лишь часом позже Леония поняла, что произошло.

Ее снова толкнули. Впереди никого не было и она чуть не упала, получив удар тяжелой дубинкой от мужчины, который управлял толпой. Сначала она ничего не поняла и не почувствовала, кроме боли от удара. Она закричала и зашаталась, пытаясь удержаться на ногах. Роджер бросился к ней и схватил ее в объятия.

Не осознавая, кто держит ее, Леония вскрикнула. Затем повернувшись, она увидела, кто держит ее, и ее глаза скользнули по человеку, толкающему ее в спину ко входу в здание. Она исторгла крик, еще, и еще, прежде чем с трудом отвернулась и прижалась к груди Роджера.

Ступени здания были широкими, блестели от влаги и были красными от крови. На другой стороне лежали раненые, некоторые из них еще шевелились, пока кровь хлестала из ран, нанесенных пиками и саблями. Пока Роджер смотрел на это, не в силах отвести глаз от ужаса, в дверях показалась женщина. Толпа ревела. Женщина остановилась. Вдруг сабля рассекла ей шею и плечо, пика пронзила грудную клетку. Она даже не успела вскрикнуть и упала. Кто-то ринулся вперед и сбросил тело в лежащую груду.

Роджер с трудом удержался от тошноты, осознав, что его толкнули тяжелым предметом. Это был один из агентов коммуны. Он злобно кричал, желая узнать, почему Леония прячет лицо. Счастье, что Роджер не освободил ее. Если бы его руки были свободны, то он действовал бы не думая и бросился на кровавые ряды мясников. Но он слишком боялся, что Леонию схватят, и сдержал свою ярость.

— Она что, жалеет этих предателей, которые зарежут ее и ее детей, если мы первые не расправимся с ними? — вопрошал агент коммуны.

— Она ничего в этом не понимает, — проревел Роджер, сознавая, что с Леонией могут расправиться так же. Он поднял левую руку, показывая веревку, и обратил внимание агента на кисть Леонии. — Она дурочка, — промычал он. — Ей просто страшно. Она ничего не понимает.

— Ты что, тоже дурачок, что привел ее сюда?

— Я не мог иначе, — ответил Роджер. — Я не мог оставить ее в кафе одну, когда меня взяли с собой. Мне лучше всего забрать ее отсюда.

Леония умолкла. Она узнала голос Роджера, когда собралась закричать, но сдержала крик. Агент коммуны огляделся, улицы были запружены людьми.

— Может, это и лучше, но вряд ли это возможно, — проворчал он. Затем кивнул налево. — Идите туда. Когда придет повозка, чтобы забрать тела, идите позади нее.

Это было не лучшее предложение, но Роджер был в таком отчаянии, что согласился бы и на худшее, на все, чтобы только убежать. Он тащил Леонию за собой и стал пробираться сквозь толпу, отражая удары и не обращая внимания на проклятия людей, которым он заслонял обзор. Вскоре сумасшедший рев толпы возрос.

Когда в третий раз кровавая расправа закончилась радостным ревом, Роджер был почти у стены здания, в десяти метрах от перекрестка, куда должны были приехать повозки. Юноша в рваной форме отразил пику, направленную на него, ускользнул от сабельного удара и свалился на груду тел на ступеньках. Другой удар почти свалил его с ног, он падал прямо на Роджера. За ним двое с пиками боролись на груде трупов, агенты Парижской Коммуны приближались с поднятыми дубинками. Роджер не мог больше сдерживаться и отбросил Леонию в сторону. На юном лице была ярость, руки экс-офицер поднял, защищаясь, он не закрывался от ударов.

— Стоп! — закричал Роджер. — Это не предатель и не враг. Я знаю этого человека. Он из моего родного города, честный человек и против своего желания был отправлен в войска капо. — Люди! — кричал он, — это ошибка! Вы будете смотреть, как режут своих?

Агенты коммуны повернулись, подняв дубинки, к Роджеру. Толпа с ревом ринулась вперед.

ГЛАВА 13

То, что могло послужить первым шагом к мучительному кровавому концу, оказалось в действительности путем к избавлению. Вместо того чтобы отпустить их, толпа окружила Роджера, Леонию и недавнюю жертву. Агенты коммуны и пиконосцы остались позади двигающейся волны, поняв по возгласам и смеху, что новый вердикт был провозглашен, более основательный, чем приказы революционного трибунала. Народ, настаивающий прежде на смерти узника, сейчас с диким возбуждением приветствовал освобождение пленника.

Перечить этому многоголосому монстру было опасно. Дубинки агентов коммуны являлись знаком их службы, а не защитой от толпы. Даже пики и сабли не помогли бы, если бы толпа разобралась в том, что происходит. Для тех и других не имело значения, что одной жертвой стало меньше. Они пожали плечами, рассмеялись и пошли прочь. Окруженный избавителями, Роджер одной рукой обнял Леонию, а другой юношу и радостно улыбался.

Измученные пережитым, все трое мечтали поскорее отсюда выбраться, пока настроение толпы не изменилось.

Все вопросы уже были заданы. Никто ничего не заподозрил, но Роджер не смог ответить ни на один вопрос. Неважно, какое место рождения он назовет, кто-нибудь поймет, что он не знает местного говора. Более того, как только юношу заставят открыть рот, всем станет ясно, что он и Роджер не сельские жители.

Почти волшебное спасение и тот факт, что она больше не увидит окровавленные ступени, вернули Леонию к действительности. Она услышала, как множество людей комментировало акцент Роджера, наконец, она поняла всю сложность ситуации. Ее речь так же выдавала ее аристократизм.

— Друг! — закричала она, как будто была в шоке и только сейчас поняла, кого Роджер держит правой рукой. Затем она повисла на шее молодого солдата, целуя его в щеку. — Твое имя, — шепнула она.

— Жорниак де Сэнт Мэр, — ответил он.

— Жорниак! — закричала Леония. — Дорогой Жорниак!

Роджер, Леония и Жорниак были забыты. Все рванулись вперед, чтобы лучше видеть. Следующая попытка привела стоящих сзади на их освободившееся место, ближе к кровавому действу, добавив им еще дециметр или два.

Как долго это длилось, никто из них не мог вспомнить. Каждое передвижение было избавлением, полным страха и опасности. В любой момент их могли спросить, почему они движутся назад, а не вперед, где предатели получают по заслугам.

В любой момент кому-то могло взбрести в голову, что они или Жорниак убегают. Когда они пробили себе путь сквозь беспорядочную группу людей, Леония и Жорниак почти потеряли сознание, а Роджер чувствовал себя не намного лучше. Он завел их за угол и, задыхаясь, остановился в дверном проеме.

— Спасибо вам. Спасибо вам, — шептал юноша, трясясь всем телом, хотя уже был в безопасности. — Почему? Почему вы сделали это? Я никогда не видел вас прежде.

Акцент его был утонченным. Роджер глубоко вздохнул и сел, положив голову на колени, благодаря Бога за то, что он и Леония еще живы. У него не было ответа. Что он мог сказать? Не было разумного объяснения, почему он сделал это.