Путешествие на 'Снарке' - Лондон Джек - Страница 47

До сих пор все шло хорошо. Но что же именно показывал хронометр, - 8 ч. 25 м. утра или вечера? Я взглянул на часы. Они показывали 8 ч. 9 м., конечно утра, так как я только что окончил завтрак. Но раз на борту "Снарка" было восемь часов утра, те восемь часов, которые показывал хронометр (а он показывал гринвическое время), должны были быть иными, чем восемь часов на "Снарке". Но какие же это были восемь часов? Это не могли быть восемь часов этого утра, - решил я, - значит, это восемь часов либо этого, либо предыдущего вечера.

Здесь я свалился в бездонную пропасть интеллектуального хаоса. У нас восточная долгота, - соображал я, - следовательно, мы идем впереди Гринвича. Если мы идем позади Гринвича, - значит, сегодня есть вчера; если мы идем впереди Гринвича - значит, вчера есть сегодня; но если вчера есть сегодня, то что же такое сегодня? - завтра? - Чепуха! И все же это должно быть так. Когда я производил наблюдения сегодня утром в 8 ч. 25 мин., в Гринвиче только что окончили вчерашний обед.

"В таком случае, исправь разницу времени за вчерашний день", говорит мой логический ум.

"Но ведь сегодня есть сегодня, - настаивает мой здравый смысл. - Я должен внести поправку за сегодняшний день, а не за вчера".

"И все же сегодня есть вчера", - упорствует мой логический ум.

"Все это прекрасно, - продолжает мой здравый смысл. - Если бы я находился в Гринвиче, теперь было бы вчера. Непонятные вещи творятся в Гринвиче. Но я знаю столь же твердо, как то, что я живу, что я нахожусь здесь сегодня, 7 июня, и что я произвел наблюдения здесь теперь, 7 июня; поэтому я должен внести поправку здесь теперь, 7 июня".

"Чепуха! - восклицает мой логический ум. - Лекки говорит"...

"Не имеет никакого значения, что говорит Лекки, - прерывает мой здравый смысл. - Послушай-ка, что говорит "Альманах Мореплавателя". "Альманах Мореплавателя" говорит, что сегодня, 7 июня, солнце отстает на 1 минуту 26 секунд и нагоняет это опоздание со скоростью 14,67 секунды в час. Он говорит, что вчера, 6 июня, солнце отставало на 1 минуту и 36 секунд и нагоняло опоздание со скоростью 15,66 секунды в час. Очевидно, нельзя вносить поправку к сегодняшнему положению солнца с помощью вчерашней таблицы".

"Дурак!"

"Идиот!"

Таким образом, логический ум и здравый смысл продолжали препираться, пока у меня не закружилась голова: теперь я был готов поверить, что сегодня - послезавтра позапрошлой недели. Я вспомнил напутственное наставление начальника порта в Сува:

"Н а х о д я с ь  в  в о с т о ч н ы х  д о л г о т а х, б е р и т е и з  "А л ь м а н а х а  М о р е п л а в а т е л я" д а н н ы е  д л я в ч е р а ш н е г о  д н я".

Мне пришлось претерпеть еще много других страданий, но всего труднее было сообразить, как переводить на мили градусы широты, потому что они становятся все меньше по мере удаления от экватора. Но все же я справился со всеми трудностями, - с грехом пополам, но справился.

И я получил награду. В четверг 10 июня я вычислил, что "Снарк" держит курс на остров Футуна, один из крайних восточных островов в группе Новых Гебридов, вулканический конус вышиною в две тысячи футов, возвышающийся прямо из недр океана. Я изменил курс так, чтобы "Снарк" прошел от него примерно милях в десяти к северу. Потом я сказал Ваде, повару, стоявшему у руля ежедневно от четырех до шести часов утра:

- Вада, завтра утром хорошенько смотри, - слева будет земля.

И отправился спать. Жребий был брошен. Я поставил на карту свою репутацию мореплавателя. Предположите, предположите только, что на рассвете не окажется никакой земли! Где же окажутся тогда мои познания в навигации? И где окажемся мы сами? Как мы разыщем то место, где мы находимся? И доберемся ли до какой-либо земли? Мне уже мерещился "Снарк", целые месяцы носящийся по пустынному океану и напрасно разыскивающий землю, пока мы не съедим всей нашей провизии и не станем жадно смотреть друг на друга, столкнувшись лицом к лицу с людоедством.

Признаюсь, что мой сон не был

...подобен летнему небу,

Где звучит нежная музыка жаворонка.

Скорее, "я просыпался в безмолвной тишине" и слушал скрипение снастей и плеск волн вдоль бортов, пока "Снарк" упорно делал свои шесть узлов. Я снова и снова проверял мысленно мои вычисления, стремясь найти ошибку, пока мой мозг не пришел в такое состояние, что я начал находить десятки ошибок. Что, если все мои вычисления неправильны, и я нахожусь не в шестидесяти милях от Футуна, а в шести милях? Значит, и курс, взятый мною, тоже неправилен, и "Снарк" несется теперь прямо на Футуна. Он мог напороться на Футуна в любое мгновение. При этой мысли я даже вскочил с койки; и хотя я и заставил себя лечь, несколько мгновений я с замирающим сердцем ждал столкновения.

Во сне меня душили кошмары. Землетрясение было самым частым из них, хотя еще чаще являлся мне какой-то человек со счетом. Он хотел драться со мной, и всякий раз Чармиан уговаривала меня не соглашаться на это. Наконец, этот человек явился ко мне во сне, в котором Чармиан не было. Это было мое счастье, - мы подрались, и я до тех пор дубасил его, пока он не стал просить прощения. Тогда я спросил: "А как же быть с этим счетом?" Расправившись с ним, я готов был заплатить ему. Но он взглянул на меня и проворчал: "Ошибка, счет не к вам, а к вашему соседу".

Здесь он исчез и больше не появлялся в моих снах, и сны тоже исчезли. Я проснулся и начал смеяться. Было три часа утра. Я вышел на палубу. Генри, туземец с острова Рапа, стоял на руле. Я взглянул на лаг. Он насчитал сорок две мили. "Снарк" продолжал делать шесть узлов и еще не наскочил на Футуна. В половине шестого я снова был на палубе. Стоявший на руле Вада не видал никакой земли. В течение четверти часа меня терзали мучительные сомнения. Потом я увидел землю, - в том самом месте, где ей следовало быть, - едва вылезающий из воды клочок земли. В шесть часов я уже точно знал, что это великолепный вулканический конус Футуна. В восемь часов, когда мы поравнялись с ним, я при помощи секстана измерил расстояние до него и нашел, что оно равняется 9,3 мили. А  я  р е ш и л п р о й т и  о т  н е г о  в  10 м и л я х.