Порезы (ЛП) - Лаймон Ричард Карл - Страница 46

- Думаю, что да, - сказал Лестер.

- Тогда за всех, кто храбр сердцем и влюблен.

Они чокнулись и выпили.

- Прекрасный тост, - сказал Лестер.

Эмили Жан улыбнулась:

- Просто для него существует прекрасный повод.

- Что-то вроде "как вам это нравится", - сказал он, потягивая свой напиток.

- Точно.

- Или "все хорошо, что хорошо кончается".

- Меня не особо волнуют потайные смыслы этого тоста, - сказала Эмили Жан. - Это может показаться тебе немного пессимистичным, но я считаю, что ничего не кончается хорошо.

Лестер почувствовал, как его желудок сжался. Он сделал большой глоток и глубоко вздохнул.

- Это просто ужасный взгляд на вещи.

- Возможно и так. Но, признаться, я немного боюсь. Обычно все и всегда начинается довольно ярко и многообещающе. Как первый снегопад в году. Ты жил когда-нибудь там, где идет снег?

- Я вырос в Чикаго.

- Тогда тебе это известно. Снежинки падают с неба, такие белые и прекрасные... они тают на твоих ресницах, покрывают газоны, крыши домов и автомобилей. Это так красиво. А потом люди схватывают сердечные приступы, раскапывая его лопатами, или погибают в авариях, врезаясь в деревья на скользкой дороге. Да и после того, как снег пролежит несколько дней на земле, он становится серым и уродливым.

- Но если ты смахнешь самую верхушку, - сказал Лестер, - внизу он по-прежнему останется белым. Таким-же, как и в первый день.

- Какая красивая мысль. И знаешь что? Ты совершенно прав! - Она посмотрела на него, словно восторгаясь такой проницательностью. - Однажды я сама в этом убедилась. Это было несколько лет назад. Во время пешего похода в Сьерру. Кажется, стоял август. Поздний август или самое начало сентября. Во всяком случае, это был конец лета, и первый снег еще не выпадал, но я случайно обнаружила серый и грязный сугробик. Он сохранился с самой зимы, прячась от солнца под небольшим навесом. Я смахнула с него ногой старую, грязную корку. Находящийся под ней снег был таким белым и чистым, что едва не ослепил меня. Я зачерпнула его в ладонь и попробовала на вкус. Откусила кусочек. Его вкус и скрип на зубах до сих пор стоят в моей памяти. Ты когда-нибудь ел снег?

- Много раз, - сказал он. - Но только в детстве.

Она печально покачала головой.

- В детстве мы делали множество удивительных вещей. Помню, как лежа в траве, я рассматривала облака, ассоциируя их с различными фигурами. А ты так делал?

- Конечно.

- Чаще всего мне попадались овцы и бородатые мужчины.

Лестер рассмеялся.

- Я абсолютно серьезно. Я еще я обожала шлепать в галошах по лужам, осыпая все вокруг брызгами.

- Я тоже. И еще бросать в них что-нибудь.

- Камни?

- Камни, кирпичи.

- Снежки?

- А еще стреляться через трубочку и запускать бумажные самолетики.

- И бросаться комьями грязи, которые разлетались потом во все стороны!

- Как-то раз, я угодил таким в старшего брата. А он тогда занимался дзюдо...

Эмили Жан рассмеялась.

- До сих пор обожаю кидаться всем, чем угодно, - сказала она и швырнула свой пустой бокал в камин. Когда тот разбился, ударившись об решетку, Лестер бросил туда-же и свой. Бокал отскочил от бревна и разбился о кирпич.

Они рассмеялись, а затем обняли друг друга. Смех прекратился. Продолжая обниматься, они растянулись на диване. Оба молчали. Просто лежали, почти не двигаясь и крепче прижимаясь друг к другу.

Лестер ощущал на щеке жар, исходящий от ее лица. Она посмотрела в его глаза, улыбнулась и поцеловала.

- Ну что, переберемся в спальню? - Предложила она.

Они поднялись вверх по лестнице и вошли в комнату с кроватью, покрытой синим покрывалом и кривляющейся на плакате рок-звездой.

- Пойдем в твою комнату, - сказал Лестер.

Она серьезно посмотрела на него.

- Если мы собираемся заняться любовью, Эмили Жан, я хотел бы делать это на твоей кровати, а не на кровати твоей дочери. С тобой. Я больше не хочу, чтобы ты изображала ее.

- Мы же пробовали такое раньше, дорогой. Это не сработало.

- Сейчас сработает.

Она заплакала. Лестер обнял ее. Осторожно, он повел ее вперед по коридору, в комнату с раздвижными шторами и парой пейзажей Ван Гога над кроватью.

И все сработало.

Они уже спали, когда раздался телефонный звонок. Лестер открыл глаза. В комнате было темно.

Его охватило чувство тревоги.

Сколько сейчас времени?

Телефон зазвонил снова.

Наверняка, уже не меньше шести, подумал он, иначе солнце не стояло бы так низко.

Что делать, если это звонит Хелен?

Звонок повторился.

Она не знает, что я здесь.

Да и хрен с этой Хелен, подумал он и улыбнулся. Как поэтично: хрен с Хелен.

Эмили Жан протянула через темноту руку и подняла трубку. Сонным, тягучим голосом, она сказала:

- Алло? - И на мгновение замолчала, слушая. - Да, это я. - Прошло несколько секунд. И вдруг она выпалила: - Нет! Насколько серьезно?

Лестер встал из постели.

- Я поняла.

Он начал натягивать одежду.

- Да, да, я понимаю.

Он старался не слушать, чувствуя себя очень неуместно, и думая, не выйти ли из комнаты.

- Нет, насколько мне известно.

Застегивая рубашку, он вышел в коридор и вернулся лишь после того, как услышал, что Эмили Жан повесила трубку.

- Это Мэй Бет, - сказала она тихим, ошеломленным голосом. - С ней... произошла неприятность. Она сейчас в больнице... в Денвере. Ее доставили туда прошлой ночью... всю в порезах.

- Насколько это серьезно?

- Критично. Доктор сказал "критично". Она пришла в сознание только... полчаса назад. - Эмили Жан покачала головой. - Я должна поехать к ней.

- Я отвезу тебя до аэропорта, - сказал Лестер.

Она села в постели.

- О, спасибо. Но ты не должен этого делать, Лестер. Хелен...

- К черту Хелен, - сказал он. - Давай собираться. Он сел рядом с Эмили Жан и опустил руку на ее теплое, хрупкое плечо.

Она была уже одета и набирала в гостиной телефонный номер, когда в дверь позвонили.

- Можешь открыть? - Спросила она.

Что, если это Хелен?

От этой мысли внутри у Лестера все похолодело.

- Конечно, - сказал он.

Надеюсь, это не Хелен.

Он подошел к входной двери и открыл ее.

- Кошелек или жизнь! - На крыльце стояло трое малышей в костюмах призрака, вампира и Йоды.

Разве Хэллоуин не завтра?

Нет, сегодня же четверг. Как раз Хэллоуин.

И в доказательство тому эти детишки.

Лестер надеялся, что у Эмили Жан должны быть где-то припрятаны для такого случая конфеты.

Но она до сих пор была занята с телефоном. Он слышал, как она медленно и четко что-то говорила, словно общаясь с автоответчиком.

Лестер залез рукой в карман брюк. Нащупав там несколько монет, он вытащил их.

- Держите, ребятки.

Они протянули свои мешки.

- Счастливого Хэллоуина, - сказал Лестер и кинул в каждый по четвертаку.

41. Друг путешественника

Батлер-авеню. Звучит неплохо.

В честь кого такое название? В честь Батлера, конечно.

Будь я Батлером, таскал бы в постель...

Альберт резко потряс головой, пытаясь освежить мысли. Он включил правый поворотник Фольксвагена, миновал переулок, и выехал на шоссе 40.

Добро пожаловать в Флагстафф, - подумал он.

Флагстафф. Флаг. Или стафф? Флаг-стафф?

Кто знает? Да и кого это волнует?

Сколько он уже не спал? Пуэбло, штат Аризона. Тихая темная улочка в Пуэбло, где он припарковался и проспал до рассвета, облокотившись на лобовое стекло. Но это было... тринадцать часов назад? Нет, четырнадцать. Что-то вроде того.

Как же долго он уже ведет эту машину. Бесконечно. Неисчислимое количество миль...

Вот он. Конец дороги. До завтра.

Он увидел большой неоновый знак.

ДРУГ ПУТЕШЕСТВЕННИКА