Пламенный клинок - Вудинг Крис - Страница 102

Она не хотела становиться бесчувственной. В сердце у нее скрывались доброта, забота и любовь. Мир слишком ожесточил ее.

Гремя по брусчатке, карета завернула за угол, и Мара заметила мужчину в изящном одеянии из черного бархата, с отполированной дубовой тростью и искусственной ногой. Это хитроумное приспособление из кожи, металла и дерева с укрепленными на шарнирах коленным суставом и стопой позволяло ходить без костыля. «Нога Мальярда».

Мара увидела его лишь на миг, но, когда она отвернулась от окошка, ее лицо посуровело. Смягчиться значит предать саму себя. Гибкость — все равно что слабость.

Больше никаких уступок.

Карета катилась дальше, а Мара смотрела в никуда, и мысли ее были горьки.

Ее дом стоял на широком проспекте на окраине Верхних улиц. Позади возвышался полуразрушенный участок Старой стены, а в отдалении — серые гребни Кошачьих Когтей. Другая стена, пониже и поновее, окружала дом и прилегавший к нему сад, отделяя его от соседских владений, столь же просторных и обширных.

Карета подъехала к кованым железным воротам, давя колесами рыжие пожухлые листья на мостовой, и остановилась. К прутьям ворот был привязан черный платок. Мара взглянула на него, а ее помощница Клия слезла с козел, без всяких слов отвязала платок и положила в карман.

«Так оно и начинается», — подумала Мара.

— Пусть Лария подготовит дом, — велела она Клии. — Сегодня у нас будут гости.

На носилках, сооруженных их деревянных прутьев и парусины, Вику внесли в спальню, Харод впереди, Гаррик позади. Со стороны коридора доносился вой Скирды, которую заперли в другой комнате Граб и Арен.

— Дайте мне осмотреть рану, — сказала Мара, когда Вику уложили на кровать. — Гаррик, помоги мне раздеть ее.

— Мне нужно к госпоже, — торопливо промолвил Харод, встревожившись, что ему предстоит увидеть женскую наготу. Он неуклюже поклонился Маре и вышел из комнаты, изо всех силы пытаясь соблюсти приличия.

— Давно она в таком состоянии? — спросила Мара, расстегнув рубашку Вики.

— Тринадцать дней. После ранения она не приходила в сознание.

— Тринадцать дней? — изумленно переспросила Мара.

— Да, — угрюмо ответил Гаррик. Тринадцать дней назад в непогоду они покинули Ракен-Лок. Вверх по реке они добрались до Джарло и пересели на пассажирское судно до Вестпорта, а добравшись туда, как раз успели на другое, следовавшее в Моргенхольм. В столице они оказались за день до прибытия груза, обещанного Катат-азом.

Вместе с Марой они стянули с Вики рубашку. Стрелу вынули еще на баркасе Джадрелла (Гаррику уже доводилось врачевать боевые раны), а потом смыли раскраску с лица друидессы и спрятали все атрибуты ее веры. Простертая на ложе, с закрытыми глазами, она не имела ничего общего с величественной фигурой, появившейся из мрака, среди завываний ветра, на горном склоне. Гаррику было неприятно видеть ее в столь жалком состоянии.

На плече у нее краснела рана, окаймленная гнилостными черными прожилками. Мара с досадой хмыкнула.

— Стрела страхоносца, — пояснил Гаррик. — Наверняка отравленная.

— Помоги мне ее поднять.

Они перевернули Вику на бок, и Мара осмотрела выходное отверстие.

— Она вообще не приходила в сознание?

Гаррик помотал головой.

— Мы вливали ей в рот молоко с медом, и она глотала. В бреду она бормочет то по-оссиански, то на каком-то другом языке. Говорит о Кар-Вишнахе, Твердыне Оков, и беседует с Истязателями.

Мара снова хмыкнула и ничего не ответила. Пока она заканчивала осмотр, Гаррик отошел назад и оглядел комнату. Свечи в серебряных канделябрах рассеивали темноту, отбрасывая мягкий свет на расшитые подушки и роскошные шторы, недавно повешенные в преддверии близкой зимы. Пол устилали ковры из Карагуа на Дальнем Западе, а мебель была изящной работы — такую редко увидишь в простых домах. В молодости Гаррик часто бывал в подобных жилищах, но десятилетия скитаний закалили его, и теперь он относился к роскоши с недоверием.

— Прогноз неутешительный, — наконец сказала Мара. — Видишь черные прожилки вокруг раны? Кровь испорчена, и дальше будет только хуже. Гниль подобралась слишком близко к сердцу, ее никак не вырезать. За аптекарем, безусловно, стоит послать, но я изучала медицину и…

— Я не дурак, чтобы сомневаться в твоих познаниях, но ты еще не все слышала. Пять дней назад гниль покрывала всю грудь и спину.

— Не может быть.

— Я видел собственными глазами. Та стрела убила бы любого из нас, а Вика поборола яд и идет на поправку.

Мара недоверчиво взглянула на него. Скирда в соседней комнате наконец успокоилась, и ее завывания перешли в унылые поскуливания.

— Клянусь, Мара. Она друидесса.

— Тогда все ясно! — съязвила Мара. — Наверное, о ней заботятся сами Воплощения. Неужели ты веришь в ярмарочные фокусы и воображаемых богов?

— Не все в мире измеряется научными опытами.

Мара фыркнула. Она была не из тех, кто принимает критику или советы от людей, уступающих ей в интеллектуальном развитии.

— Я велю Ларии переодеть ее и накормить. Хотя, скорее всего, больная умрет.

— Не умрет, — возразил Гаррик. — Я сам буду за ней ухаживать.

Мара с удивлением взглянула на него.

— Как пожелаешь.

Устроив Вику со всеми возможными удобствами, они оставили ее отдыхать, а сами отправились в кабинет Мары. Там она разлила по бокалам дорогое красное картанианское вино, подошла к высокому арочному окну и выглянула в сад, где в лунном сиянии бродили товарищи Гаррика, разминая ноги, затекшие после долгого пребывания на корабле.

— Вы многих потеряли, — заметила она. — И взяли новых. Кто твои товарищи?

Гаррик отхлебнул вина, изысканный вкус которого наполнил его чувством какого-то греховного наслаждения.

— Сардку и харрийца я не знаю; нам просто понадобилась их повозка. Доверять им опасно, но они слишком много знают, чтобы отправить их восвояси.

— Держишь их поблизости, но не слишком близко?

— Это ненадолго. Возможно, ты сумеешь убедить их воспользоваться твоим гостеприимством?

— Попробую, — с кривой усмешкой ответила она.

— Фен колеблется, но, думаю, все-таки останется. Хорошо, что с нами есть ее сверстники. Она сильная, но не такая взрослая, какой себя считает. Скарлу я не доверяю, но отделаться от него непросто, да и мальчишка не отпустит Граба.

— Что за мальчишка?

— Арен. — Гаррик замялся. — Просто мальчишка.

— Ему можно доверять?

— Как и любому другому.

— Очень обнадеживающе. А Киль?

— Киль разваливается на куски. После того, что он увидел в Скавенгарде… А теперь еще семью потерял… — Гаррик вздохнул. — Он не в лучшем состоянии.

— И что ты намерен предпринять?

— До Хаммерхольта он продержится. Этого мне хватит.

Он рассеянно оглядел кабинет. Уютный полумрак слегка разгоняли настенные лампы, в самом освещенном месте находился письменный стол. В одном углу стоял неуклюжий железный подсвечник в урдском стиле, напоминавший о временах, когда люди этой страны были рабами. Тени сгущались среди перегруженных книжных полок и у подножия тумб, на которых располагались чучела птиц и черепа диковинных зверей. На стене в рамке висел архитектурный чертеж, выполненный Марой и изображавший здание, которое существовало лишь в ее воображении.

Гаррик отхлебнул еще вина. О боги, оно прекрасно. Ладно, он выпьет еще бокал. Зачем отказывать себе в небольшом удовольствии?

— Ты получила мое письмо? — спросил он.

— Бочки прибудут завтра, — ответила Мара. — Повозка уже здесь, точно такая же, как у главного виноторговца, но с необходимыми изменениями. Бочки изготовил один мой знакомый, а повозку — ремесленник, живущий на другом конце города.

— Правая рука не должна знать, что делает левая, — кивнул Гаррик.

— Мудрое правило. Кстати, как ты собираешься заменить повозку главного виноторговца своей?

— Это устроит Вильхам Улыбчивый.

— А… — протянула она, вложив в этот единственный звук безграничное презрение.