Петр Романов. Второй шанс (СИ) - "shellina" - Страница 13

Сейчас же, без пристального наблюдения за мной наставника, я мог все рассмотреть, как следует.

В зале было много различных приспособлений, про которые я ничего не мог понять, даже напрягая память, а раз никаких ответов не возникало, значит, Петенька сам не знал, для чего всё это предназначено. Подняв один шар, который начал светиться, словно солнышко ясное, испуская во все стороны лучи золотистого света, я повертел его в руках, пожал плечами и положил обратно. Остальные штуки я даже трогать не стал, а то еще оторвет чего-нибудь весьма мне пока надобного. Ну его, от греха подальше. Наставник придет и все расскажет, почему-то мне виделось, что бегом он не ограничится и это было только начало. Вспоминая тот позор на стадионе, я еще больше захотел всему научиться и как можно быстрее, доказывая всем, что я не тот Петенька, которого они все знали до этого. Меня разобрала на мгновение такая злость на моего двойника, что успокоиться я смог только через некоторое время, несколько раз глубоко вздохнув.

Внезапно в углу мое внимание привлекло нечто знакомое. Быстро подойдя к этому месту, я с удивлением обнаружил стойку с самыми настоящими шпагами. Вытащив одну из них и примерив вес к руке, ощущая баланс, только покачал головой, и несколько раз цокнул языком. Какая невероятная сталь. Да, в моем мире ничего похожего просто не было. Это был изящный эспадрон, легший мне в руку, как влитой. У меня была другая шпага. Чуть более тяжелая, эфес которой пришлось отдать ювелиру, чтобы создал вид истинно камзольной. А тут все было идеальное, никаких рубинов и сапфиров не нужно было, чтобы она казалось парадной и дорогой. А вот сам клинок у меня был самый настоящий колишемард — весьма серьезное оружие, вовсе не парадная шпажонка, коей она казалась после работы ювелира.

У эспадрона был скруглен кончик, тренировочная, значит, шпага. Сделав шаг к зеркалу, я встал в стойку.

— Салют, — взмах приветствия и шпага застыла в средней стойке, моей любимой, учитывая отнюдь не маленький рост. — Ан гард! — я смотрел на своего двойника в зеркале, но образ Петеньки был все еще чужд мне, поэтому было так легко представить, что напротив стоит настоящий противник. Месье Ломмер был всегда доволен моими успехами в фехтовании.

Выпад, поворот, вторая нога не отрывается от пола, клинок встречает на своем пути клинок соперника. Захватить его ближе к эфесу, повернуть кисть. Снова поворот и застыть в стойке, не отводя взгляда от соперника. В какой-то момент свет моргнул, а зеркало словно исчезло, разлетевшись на куски. Остался только освещенный круг, за которым была темнота и мое отражение, уже и не отражение вовсе, а тень, нет, не тень, самый настоящий соперник, ловкий и умелый, который сейчас первым начал атаковать. Финт в аппеле отвлек внимание, потому что я не успевал отбить удар. Сосредоточься, твою мать, Петр свет Алексеевич. Иначе быть тебе битым.

Веселая злость плескалась во мне, как то вино с пузырьками, которое Лефорт притащил в подарок однажды. Вино то шампанское называлось, и сразу не понравилось мне, но потом пузырьки те сделали дело свое, в голове стало легко, а в теле появилась приятная возбужденность. Сейчас я ощущал нечто похожее, когда совершенно отчетливо услышал лязг столкнувшихся клинков. Вот только соперник мой зло усмехнулся, и я увидел, как его лицо исказилось, а сквозь знакомые черты проступила звериная сущность. Лишь на миг открылся мне этот мой зазеркальный двойник, но я уже понял, что, если не убью его, то добром это не закончится.

Если до этого момента мне казалось, что вся эта битва, всего лишь дурачество, то сейчас все пошло как на самой взаправдешной дуэли. Никакой злости и дурачества уже не было, была только полная сосредоточенность на своих движениях и на движениях своего противника. Удар, еще удар. Месье Ломмер всегда призывал не затягивать схватку. Если я хочу победить, то должен закончить в два-три удара. Финт, ангаже и переход в проходящий батман, рывок и шпага зазеркального Петра вырывается у него из руки и летит куда-то в темноту. Но я жалостью никогда не страдал, не научили меня жалости, поэтому без пускания слюней вонзил шпагу в грудь сопернику, даже на мгновение забыв, что конец у нее закруглен. Как бы то ни было, но вошла шпага в его тело очень даже хорошо. На белой рубахе начало расплываться белое пятно, а сам Петр упал на колени. Я невольно перевел взгляд на свою одежду, но она оставалась чистой, да и боли никакой я не чувствовал. И тут только я заметил, что одет он был так, как мог быть одет я сам, там в том мире. Белая рубаха с кружевами на рукавах не оставляла в этом никаких сомнений.

— Туше, — процедил я, выдергивая эспадрон из тела своего соперника. И тут Петр сначала поднял голову, затем и сам поднялся на ноги, словно никакого ранения у него не было, низко мне поклонился, улыбнулся, подмигнул и исчез.

Тут же вспыхнул свет, а ко мне кто-то подбежал, но вспыхнувший свет так сильно ослепил меня, что я даже не понял, кто это пытается бить меня кулаками. Было ощущение, что меня словно выдернули из какого-то другого темного мира и вернули обратно в зал, в котором я и должен был находиться.

Несколько раз моргнув, я отшвырнул эспадрон и схватил нападавшего за руки, уже на ощупь ощутив тонкие запястья и нежную кожу. Зрение возвращалось медленно, гораздо быстрее я стал слышать.

— ...Романов! Ты... идиот! ... какого хрена? — она попыталась вырваться и пнула меня по голени. Подленький удар и очень болезненный на самом деле.

Я заскрипел зубами. Вскрик мне удалось сдержать, но вот на ногах я не удержался. Падать одному не слишком хотелось, и упал я на пол, увлекая за собой девушку, чье очертание только-только начал различать. Оказавшись на полу, я перевернулся и навалился на отчаянно сопротивляющееся тело. Еще пару раз моргнув, наконец-то, различил, что подо мной извивается Анастасия Клыкова, еще одна участница состязаний за честь нашего факультета.

— Прекрати, иначе, все может закончиться весьма и весьма... хм... игриво, — предупредил я ее, продолжая удерживать руки над головой. При этом я опустил взгляд вниз. — О, а можешь и продолжать извиваться, я совсем не против.

— Романов, отпусти, кретин, — сердито сказала Анастасия, но вырываться прекратила. — Вставай уже. Никогда не думала, что ты настолько тяжелый. — Я довольно легко поднялся на ноги и протянул ей руку, которую едва не выпустил, когда увидел, как она одета. Майка, которая почти не скрывала грудь, но этим меня после декольте придворных красавиц не удивишь. А вот обтягивающие ножки и... все остальное штаны, вот это зрелище заставило меня слегка покраснеть, и отвести взгляд. Все-таки для меня пока все это слишком. Но, я привыкну. Обязательно. Ведь еще только второй день, как я вместо неминуемой смерти попал сюда в этот мир. Так что, осталось лишь привыкнуть, выжить в состязаниях, пройти практику, потому что я очень сомневаюсь в победе, и поехать к деду, чтобы уже узнать, что же творится в этом мире! А потом все тщательно обдумать и принять решение о том, что делать дальше.

— А что ты так переполошилась? — Клыкова училась на третьем курсе, и была немного старше меня, одного возраста с Наташей. Почему-то это обстоятельство заставляло ее смотреть на меня немного снисходительно.

— Я пришла позаниматься и что я вижу? Кретин Романов решил сразиться с зеркальным двойником! Ты хоть понимаешь, идиот, как это опасно? А если бы ты не справился?

— И что бы было, ежели я не справился бы? — я старался говорить, как они, но иногда одно-два привычных слова выскальзывали изо рта, и я не мог их удержать.

— Ты бы растворился в нем. И эта тварь получила бы вход в наш мир. К счастью, ты справился, — мрачно добавила она. — И теперь он обязан служить тебе, и даже должен проводить по зазеркалью. Но это на самый крайний случай. Когда вообще выхода уже не остается.

— Вот как, я не знал, — задумавшись, я даже перестал обращать внимание на ее откровенный наряд, который у нас ни за что ни одна блудница не надела бы.