Моё прекрасное алиби - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 30

Он позвонил своей жене впервые за последние четыре года. Она подняла трубку, и он сразу узнал ее дрожащий голос.

– Слушаю вас, – сказала она.

– Это я, – сумел выговорить он. Нет, он ее не любил, но их связывало слишком многое.

Она тоже сразу узнала его.

– Они забрали Костю, – стараясь не заплакать, сообщила жена, – они ищут тебя, хотят, чтобы ты им позвонил.

– Скажи телефон.

– Да, да, сейчас, – растерялась она в поисках бумаги, забывая, что номер телефона, написанный еще утром, лежит перед ней. Она наконец прочла ему семь цифр.

– Больше ничего не просили передать? – уточнил он.

– Больше ничего, – повторила как эхо жена и, спохватившись, спросила: – Как ты? Где ты?

Он положил трубку.

Затем, опустив еще один жетон, набрал необходимый номер.

– Говорите, – раздалось на другом конце.

– Вы просили, чтобы я позвонил, – коротко сказал он, – что мне делать?

– Где вы находитесь?

– На Невском, около гостиницы «Москва».

– Оставайтесь там, мы приедем.

– Нет.

– Не понял.

– Когда вы отпустите мальчика?

– Как только увидим вас.

– Я не согласен. Вы должны его отпустить немедленно.

– Не нужно говорить, что мы должны.

– Тогда вы меня не увидите вообще. Найти меня трудно, в этом вы убедились. А если нет гарантий для моего сына, я к вам не выйду. И не пытайтесь меня засечь, не получится.

На том конце наступило молчание. Там, видимо, совещались.

– Я перезвоню, – сказал он, положив трубку.

Через десять минут он позвонил снова.

– Что вы хотите? – спросили у него.

– Мой сын должен быть дома немедленно. Тогда я вам сдамся. Только так, а не иначе.

– Ваш сын будет дома через два часа.

– Договорились. А я перезвоню еще через два часа, – он снова положил трубку.

Два часа тянулись мучительно долго. Он сменил десяток мест, выбирая наиболее удобное для следующего контакта.

Затем позвонил жене.

– Мальчика привезли?

– Еще нет, – испуганно ответила она.

– Когда его привезут, запри все двери и не выходи из квартиры. Что бы ни случилось, не выходи. Оставайтесь дома.

– Как ты... – голос у нее дрогнул.

На этот раз он не повесил трубку.

– Здоров, – коротко сообщил он, – деньги вам привезут. Трать их на сына, вырасти его мужчиной.

Она поняла, что он говорит про свое завещание.

– Прости меня, – закричала она. – Я люблю тебя.

– Спасибо, – он заставил себя повесить трубку.

Еще через полчаса он позвонил снова.

– Привезли?

– Да, – кажется, она плакала, – они уехали только что. Но предупредили, что нам будет плохо, если ты их обманешь. Где ты, я хочу тебя видеть.

– Папа, – услышал он голос сына. Впервые за столько лет.

– Здравствуй, – говорить было тяжело, – ты уже взрослый. Когда вырастешь, все поймешь.

Говорить приходилось короткими, быстрыми фразами. Их телефон наверняка прослушивался.

– Приезжай к нам, – попросил сын. Он слышал плач жены, ее всхлипывания.

– Береги мать, – почему-то сказал он и снова положил трубку.

Затем позвонил по прежнему номеру.

– Это я, – устало сказал он, – приезжайте за мной. Я готов.

– Где вы находитесь?

Он сказал. Они положили трубку. Он вышел из кабины телефона-автомата и пошел к своей «девятке». Сел за руль. Они, конечно, не будут сразу стрелять, он им нужен живой, чтобы подтвердить их версию гибели Быка. Только живой. На этом и строился его расчет. Поэтому они и отпустили мальчика.

Их автомобили появились уже через восемь минут. Сразу две машины с шестью отлично подготовленными профессионалами. Двое сразу пересели к нему в машину, затем сел третий.

– Давно вас искали, Левша, – с уважением сказал он, – даже не думал, что вы можете водить машину. Теперь я верю всему, что про вас рассказывали.

Он повернул голову назад. Сидевший рядом с ним человек на всякий случай показал ему свой пистолет.

– Не нужно, – мягко улыбнулся он, увидев оружие, – я уже не сбегу.

Его автомобиль стоял на набережной, метрах в десяти от реки. Обе машины приехавших встали позади, отрезая ему пути к бегству.

– Зачем вы взяли моего сына? Неужели не могли просто позвонить и объяснить, что вы хотите меня видеть. Я бы все понял.

– У каждого свои методы, – неприятно улыбнулся человек на заднем сиденье, – мы выполнили ваши требования, теперь вы должны выполнить наши. Вы, конечно, понимаете, что должны будете рассказать, как вы стреляли в депутата парламента. И показать все следователям и журналистам.

– Конечно. И сказать, что я сделал четыре выстрела.

– Вы действительно быстро соображаете. – Сидевший сзади положил руку на плечо своему сотруднику. – Убери пистолет, но сначала обыщи его.

Он почувствовал, как в затылок ему уперся пистолет второго сотрудника, а первый довольно ловко прощупал его от головы до ног.

– У него ничего нет, – сообщил сидевший справа от него сотрудник, уже убрав пистолет.

Он почувствовал, как сзади убирают второй пистолет. Ему в затылок уже ничего не давило.

– Выходи из машины, – уже обращаясь к нему на «ты», сказал старший группы, – у нас с тобой долгий разговор.

– Конечно.

Вся беда в том, что его всегда недооценивали. Никто не думал, что он сумеет завести машину с полуоборота, дать первую скорость и так стремительно рвануть с места. Через секунду они крикнули. И почти сразу раздался грохот воды и железа. Он, не колеблясь, направил автомобиль в реку. Из стоявших за ним машин выскочили ошеломленные люди. Раздавались крики, кто-то даже прыгнул в реку. Но все было поздно. Из четверых сидевших в машине людей не вылез ни один. Здесь была глубина около пяти метров, и машина, видимо, сильно ударилась, свалившись в реку с высоты бетонного берега. Позже водолазы вытащили машину с двумя трупами в ней. И еще был найден чей-то протез. Остальные два трупа найти так и не удалось. Этот автомобиль много раз показывали по телевизору, в некоторых репортажах показали даже трупы. Потом много раз доказывали, что убийцей лидера оппозиции были люди, сидевшие в этом автомобиле, бывшие сотрудники тоталитарного аппарата бывшего КГБ. Некоторые верили, некоторые верили не очень, но доказательств все равно никаких не было. А про инвалида никто и не вспоминал.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Думаете, я такой дурак, что решил закончить свою жизнь в реке? Я ведь тогда понял, что они никогда не отстанут от меня, пока я жив. А если я буду скрываться, значит, они будут держать моего сына. Выхода у меня не было. Я написал своему корешу письмо, попросил часть моих денег отдать жене и сыну. А сам все тщательно подготовил.

Это место я знал очень давно. Здесь довольно большая для реки глубина и очень густой ил. Мне пришлось два раза нырять туда, чтобы оставить там кислородный баллон. А в моем автомобиле всегда были автоматически запирающиеся двери. Все зависело от точного расчета. В нашем деле точный расчет, предусмотрительность и осторожность прежде всего. Они, конечно, не стали меня доставать из машины. Ведь я демонстративно выставил свой левый протез. А хватать человека за протез – это неудобно, неприятно и как-то неприлично. Вот они и сели втроем в мою машину. Сначала грозились оружием, а потом, обыскав меня, успокоились. И тут я сразу дал полный газ. Из машины я выпрыгнул, закрыв блокировку дверей. Вот они и задохнулись втроем, пока пытались вылезти из автомобиля, не понимая, почему не открываются двери. А я забрал свой баллон, оставил им на память свой протез и уплыл. Правда, для своего алиби мне пришлось вытащить еще один труп. Пусть все считают, что два трупа так и остались лежать на дне реки, застряв в густом и тяжелом иле. По странной случайности, похищенный мною труп оказался их руководителем, каким-то полковником. Про него потом долго рассказывали, как он и бывшие сотрудники КГБ убивали главу оппозиции.

Труп, конечно, я надежно спрятал. Его не найдут и через тысячу лет. Теперь я живу очень далеко от Санкт-Петербурга, все-таки город называется теперь так, в маленьком сибирском городке. Мне нужно оставаться здесь несколько лет, пока все не забудут обо мне. Только несколько лет. И я боюсь только одного – чтобы среди забывших меня не было моего сына. Только этого и боюсь.