Любовь за гранью 9. Капкан для Зверя - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 14

Но и я изменилась, Ник. Я выросла рядом с тобой. Я уже не та девочка, которая смотрела на тебя восторженными глазами и внимала тебе как Богу. Я взрослая женщина и не хочу, чтобы ты ломал меня, подминал под себя. Я устала. Я хочу жить, дышать улыбаться, смотреть как растут наши дети и быть счастливой. Только я почему–то не уверенна, что ты сможешь мне все это дать, потому что моя любовь к тебе, она как безумие, которым горит моя душа, а ты…ты убиваешь меня ядом жестокого безразличия, но ведь всегда есть предел…когда любовь может умереть, захлебнуться в агонии…и я …я боюсь утонуть в пустоте. Я боюсь разочароваться в тебе…

Глава 5

Когда я выходил из душа, я уже знал, что Марианны нет в нашей спальне. Так уж сложилось: я всегда чувствовал кожей её присутствие рядом. Сейчас же я ощущал лишь холод пустой комнаты вокруг себя, и откуда–то появилось нестерпимое желание найти её. Найти Марианну и успокоить. Я знал, что она чувствует. Я читал это в её глазах, позе и словах. Моя девочка не просто обижена, она в полной растерянности от того, что не понимала происходящего. Я ощущал собственным телом ту боль, что сейчас терзала её, разрывая Марианну буквально пополам.

Обо всём этом я знал и без её слов. Вот только не мог ничего сделать, чтобы изменить это состояние. Пока не мог. Вопрос о том, чтобы рассказать все подробности нашего с Серафимом плана моей жене, даже не стоял. Узнай, она, что я задумал, ни за что бы не согласилась со мной. Более того, уверен, стала бы мешать в осуществлении задуманного.

А то, что мой план уже совсем скоро вступит в действие, я понял после звонка Альберта. В котором глава Северных сообщал, что согласен подписать договор об объединении двух кланов. Что же, Мокану, неплохо поработал! Вот только даже это не приносило облегчения. Наоборот, всё больше сжималось сердце от предчувствия беды большей, чем сейчас угрожала нам. Долбаная интуиция!

Правда, немец уточнил, что проект документа разработают его юристы. А это значит, что он готовится выторговать себе нехилые дивиденды с заключения этого соглашения. Надо будет немедленно вызвать к себе Серафима и всё – таки подготовить и свой вариант договора.

Всё это я обдумывал, пока шёл по коридору в сторону комнат детей. Я знал, что Марианна в одной из них. Она всегда в моменты меланхолии приходила туда, даже если самих детей не было дома. Заглянул в комнату Сэми, и, убедившись, что она пуста, подошёл к маленькому царству моей принцессы.

Я дёрнул ручку, но она не поддалась. Вот это сюрприз, Николас! Меня захлестнуло бешеное желание сломать эту грёбаную дверь к чертям собачьим. Зайти в комнату и напомнить Марианне, как я ненавижу запертые двери. Я чувствовал, как кровь со скоростью света гнала по венам, и удлинялись клыки. Твою же мать! Она отлично знает, что какая–то хлипкая деревяшка для меня не преграда! Просто таким способом решила показать мне моё место. Я уже занес руку, чтобы снести это препятствие, но в последний момент остановился.

Если она хочет поиграть в обиженную невинность в последние дни нашего совместного пребывания, то пусть так и будет! Я развернулся и пошёл обратно в спальню, напоследок громко бросив ей:

– Это был твой выбор, Марианна!

Намного позже, уже после телефонного разговора с Зоричем, в котором приказал ищейке достать мне всю информацию об Изабэлле Эйбель, я сидел в кабинете, заливая в себя один за другим бокалы виски и борясь с желанием подняться наверх к Марианне. К этому времени я уже пару раз набирал номер Влада, но упрямый сукин сын, похоже, включил меня в чёрный список. Хотя, наверное, это всё–таки произошло не сейчас. Иногда казалось, что брат меня из этого списка даже и не исключал.

Конечно, чего греха таить, подобное чаще случалось всё же по моей собственной вине. Когда решения принимались вот так. Единолично. Только, как показали события трёхгодичной давности, иногда из–за необдуманных или же эгоистичных действий одного страдают сотни и даже тысячи невинных.

Этого дерьма я сполна наелся в последней войне против демона. Теперь подобное предстоит сделать Владу. Не было ни капли сомнений в том, что Воронов сейчас совершает те же ошибки, что и я не так давно. Вот только, как говорится, со стороны всегда легче увидеть чужие промахи.

Уже завтра я подпишу с Эйбелем контракт и официально стану не только отделён от брата в глазах общества и, что важнее, Асмодея, но и стану, в какой – то мере, его прямым конкурентом. Конкурентом за власть, влияние, бизнес. Для Влада я стану подлым предателем, ради корысти поправшим принципы нашего отца. А Марианна убедится в который раз, что тот, кого она полюбила, не что иное, как придуманный ею самой образ.

И в такой ситуации время играло против меня. Чем больше я тянул с тем, чтобы отправить Марианну в поместье на нейтральной территории, тем больше становилась вероятность неблагоприятного исхода всей этой истории для нашей семьи.

***

Вчера мы подписали с немцем договор об объединении кланов. Изабэлла тёрлась об меня, как голодная кошка, совершенно уже не стесняясь присутствия братца и Серафима рядом. Всё шло по накатанной. Именно так, как я и планировал. Вот только сейчас, сидя в одиночестве в собственном кабинете, я не чувствовал никакого удовлетворения на этот счёт. Каждый шаг вперёд, что я делал для достижения поставленной цели, отбрасывал меня на пять или десять шагов назад в отношениях с любимой женщиной.

Прошло два дня с момента той ссоры, а мы с ней не перекинулись ни словом. Это было не просто тяжело. Это было больно даже на физическом уровне.

Думаю, такую боль можно сравнить с мукой умирающего от жажды человека. Когда он сидит напротив целого графина с кристально чистой прохладной водой, но не может утолить своей жажды, потому что его отделяет от вожделенного желания непробиваемая прозрачная стена.

Примерно подобное чувствовал и я. Вот только в нашем случае это было тяжелее вытерпеть. Потому что эту самую стену воздвиг я. И только мне по силам было снести её. Да мне это было по силам…Но в то же время я не мог, я мать его, не мог ее раскрошить, взорвать, разбить, потому что там за этой самой пресловутой стеной, нас ожидала целая бездна крови, боли и потерь…страшных потерь, невосполнимых.

Зашёл слуга и доложил о приезде Серафима. А после появился и сам ищейка, который поведал о последних событиях в том мире, в котором оставался Влад, и отчитался по заданным ему ранее вопросам об Изабэлле. Также он рассказал и о том, какие нам предстоит заключить контракты с учётом нового положения и недавно созданного клана.

Подошёл к бару и предложил Зоричу виски, заранее зная, что он откажется. Тот вдруг прервал свою речь о договорах и осторожно поинтересовался о том, как поступить с теми наблюдателями, что оставались в доме каждого из членов моей семьи. Хороший вопрос, если брать во внимание тот факт, что в мятежное время остаются единицы тех, кому можно безоговорочно доверять. Я сел в кресло и, пожав плечами, прикурил сигару. Прищурился, глядя на Серафим. Просто образец невозмутимости. Готов голову дать на отсечение, что у него в мозгу постоянно крутятся тысячи шестерёнок, но вы никогда не увидите этого. Только те эмоции, которые он считает нужными показать. А Зорич таковой признаёт только одну – полную невозмутимость.

Выдохнул дым в потолок:

– Пусть остаются на местах. Наблюдение за ними не прекращай. И насчёт Влада…Не поверю, что ты не сможешь найти хотя бы одного способного вампира, который мог бы регулярно поставлять нам информацию из королевской резиденции, – я поморщился, заметив секундный блеск в его глазах, – вернее, из особняка Воронова. На этом всё, Зорич. Ты свободен.

Опустошил бокал и, машинально потянувшись за бутылкой, остановил, собравшегося уйти, ищейку:

– Кстати, Серафим, ты должен будешь совсем скоро отвезти Марианну в одно из моих поместий. Да, в сопровождение ей отправь своего бывшего зама…как там его..Дэна. Думаю, после преподанного недавно урока парень горит желанием доказать, что он исправился.