Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Клеймо на душе (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна - Страница 18


18
Изменить размер шрифта:
* * *
«К тебе я больше не вернусь,
Одну оставил, ну и пусть.
Я знала номер наизусть,
Люблю тебя, но обойдусь»
Ханна «К тебе я больше не вернусь»

Иногда ей казалось, что сердце просто не выдержит следующей секунды, лопнет. Или мозг… не вынесет всей этой боли, мучительного страдания, огромного вороха ядовитых до горечи мыслей — зависнет, уйдет в пике, и у Юльки либо инсульт случится, либо просто с ума сойдет.

Как так можно любить? Кого? За что? После всего, что было? После того, как ее, считай, предали?.. Но ведь и не могла вырвать его из своего сердца, сколько бы ни проклинала Дана ночами, сколько бы ни рыдала… Сама звонила и перед ним никогда дверь не закрывала, если приходил, а это случалось не так и редко.

Но сейчас… Хватит. Юля действительно больше не могла. Казалось, еще секунда — и сдохнет, настолько больно в груди, будто разодрала надвое своими же пальцами ребра, выворотив грудную клетку наружу, вытряхнув ему под ноги свое сердце и свою любовь. Но где-то в голове, за этой пульсирующей и мутной стеной оглушающей внутренней боли, она понимала, что поступила верно. Им была нужна точка.

Юля достаточно размышляла об этом в последние несколько месяцев, даже к психотерапевту раз сходила… На большее ее не хватило, слишком больно и тяжело, слишком стыдно открываться перед чужим человеком, признаваться в своей слабости, зависимости и отсутствии силы воли. Однако даже этого полуторачасового сеанса (вообще, сеанс длился час, но она просто не вложилась в отведенное время, хотя еще в первые пятнадцать минут порывалась убежать) Юле оказалось достаточно, чтобы посмотреть на их отношения с Даном и на все последние годы со стороны. Будто ее выдернули из ситуации и повернули к той лицом, дав возможность оценить всю «панораму», словно в музее.

И Юля осознала, что не хочет так дальше жить… Просто не выдержит и реально сдохнет. Потому, возможно, не пресекла на корню знаки внимания от Ярослава, как это раньше случалось с другими (ей и одного Дана с его тараканами обычно хватало, видит бог!). Но нет… в этот раз она согласилась сходить в ресторан. А потом на благотворительный концерт. И на выставку…

Правда, Юля честно сказала, что у нее были очень тяжелые предыдущие отношения, и она не готова пока переходить определенную черту… Но Ярослава это не просто не остановило, он будто вовсе ее напряженности, скованности не замечал. И веселый, и рассудительный очень, про то, что умный, и упоминать не стоило. Их новый партнер по поставкам крупных станков. Не самый «легкий» бизнес, во всех смыслах. У Юли голова каждый день «взрывалась», заставляла себя работать и разбираться во всем этом через «не могу», ради уважения к Дмитрию, в основном, и всего того, что он для нее сделал, как поддерживал. Хотя, откровенности ради, стоило признать, что у нее совершенно к этому душа не лежала. Даже когда училась на управление персоналом и изучала маркетинговые стратегии, понимала, что «не ее». Но перспективно же, блин, да и бизнесы со всех сторон в семье… а передавать это все некому (самый частый довод, который она слышала от Димы, сколько бы ни пыталась отчима убедить, что его сын достоин этого, как никто). В общем, она буквально ломала себя, заставляя заниматься этим вопреки всему… Даже Дан частенько замечал, что ей незачем работать вот так. Для чего себя мучить. Настаивал, иногда и распоряжался, чтоб бросала, возвращалась к тому, от чего кайф ловит, нашла себе занятие по душе, а деньгами он обеспечит, ведь простил…

Блиин! Она его убить готова была в эти моменты…

Простил он, придурок. ЗА ЧТО?!

Она вот его простить не была готова. Возможно, в том числе и из-за этого, каждый раз посылая любимого на три известных буквы, Юля и продолжала долбиться головой в гранит этого чертового управления и бизнеса крупных станков.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Обеспечит он ее! Да пусть подавится своими деньгами, если ее слову не верит! Юля и сама себя обеспечит!..

Ладно, фиг с ним, с этим чертовым Даном! Она, вроде как, о Ярославе думала… Так вот, Ярослав кайфовал, занимаясь своим делом. Точно как и Богдан. Эти мужчины тащились от всех вызовов, проблем и испытаний, которые каждый день в огромном количестве подбрасывал им бизнес. Юля от этого задыхалась.

Короче, Ярослав был очень хорошим. И настойчивым, упорным. И красивым.

Но все же Юля удивилась, когда Ярослав неделю назад сделал ей предложение…

— Ты меня даже не целовал ни разу, — удивленно заметила она, потянулась за сигаретами, нервно подрагивающими пальцами вцепившись в пачку, словно в спасательный круг. — Какой брак? С чего ты решил, что мы, вообще, подходим друг другу?

— С поцелуем, это ты права, это надо срочно исправить, — хмыкнул Ярослав, подойдя к ней ближе и, достаточно категорично забрав из ее рук сигареты, вручил тот самый «айкос». — Подарок к моему предложению, чтоб не с пустыми руками, кольцо без тебя не решился выбрать. Да и я всегда за технологии, — подмигнул ей Ярослав, пока Юля ошарашено пялилась на эту коробку, как у «айфона», елки-палки.

И, очевидно, воспользовавшись этим ее ступором, наклонился, весьма настойчиво и требовательно впившись в губы Юли. Без ложного трепета или напускной неуверенности, без всякой осторожности. Так, как дела вел: напористо, жестко, с жаром… И она не отклонилась, хотя внутри, если честно, особо и не откликнулось ничего. А уж Юля знала, как полыхать может. Только и сгорать в пепел — устала. Фениксы, с которыми ее иногда Богдан сравнивал в шутку, они тоже не бессмертны, по правде говоря. И раз за разом сгорая, выпаливают часть своей души по кусочку… А она устала гореть до пепла. Потому и про предложение обещала серьезно подумать.

* * *

В этот момент, вырывая Юлю из плена сумбурных мыслей, воспоминаний, боли, зазвонил мобильный, который она тут забыла еще когда вернулись домой только. Совсем по-детски шмыгнув носом и растерев все эти проклятые слезы, она глянула на свои смарт-часы, проверяя номер и потянулась за телефоном.

Ярослав… Как почувствовал.

Но замерла. Нет, с ним она категорически не была готова разговаривать. Лучше проигнорирует вызов, завтра придумает, что сказать. Не сегодня. НЕ тогда, когда полчаса назад она занималась с Даном любовью. Не в тот момент, когда все внутри пульсировало от боли и обиды такой силы, что дышать было почти невыносимо, грудь «трещала» по швам.

Отложила телефон. Вызов шел еще секунд десять, будто суровый упрек ей, но, наконец, прекратился.

Надо нормально душ принять. А то скачет, как заяц, туда-сюда. Стянув через голову футболку, Юля уже забралась в душ, включив максимальный напор, когда телефон звякнул вновь, отозвавшись вибрацией часов.

«Завтра договорим, малая… А тату нереально красивое».

Жалко, она забыла подобрать бутылку с шампунем у двери, куда ту запустила в порыве злости. Сейчас бы снова метнула в стену, срывая ярость. Она этот лотос набила для себя, потому что знала: чиста и перед собой, и перед Богданом, что бы там этот придурок не думал, и каким бы вымыслам ни поверил. Юля никогда его не предавала. И как символ той самой новой жизни, которую решила начать, переступив через свою к нему любовь. Возрождение…

Говорят, роды — это всегда больно, и для матери, и для ребенка. Да и фениксу, наверное, гореть не особо в кайф. Вот и ей сейчас почти невыносимо. Но завтра… Завтра станет чуть легче, надеялась Юля. Завтра будет уже другая жизнь, без него, о чем бы там Богдан не думал с ней разговаривать.

* * *

— И почему именно сегодня тебя сомнения заели? Разве Юляша впервые сказала, что не изменяла тебе, и вас обоих подставили?

Михалыч не иронизировал и не поддевал. Он, как и обычно, совершенно серьезно и спокойно разбирал любую ситуацию, какой бы бред или душевную боль Дан на наставника не вываливал. Но этот спокойный тон зачастую травил душу сильнее упреков или обвинений родного отца. Потому что Михалыч заставлял его самого думать, анализировать, видеть и признавать, где Дан налажал. А видеть свои ошибки… Уффф! Это не то, что могло быть любимым занятием у кого угодно. Не у Дана, так точно. Но и он уже был достаточно разумным и взрослым, чтобы осознать: без признания просчетов их не исправить и не изменить.