Небо в алмазах (СИ) - Younger Alexandrine - Страница 73

Лиза приветливо машет друзьям, и, оказываясь рядом с Пчёлой, сдергивает с головы помятый капюшон, в котором он прятался. Белов заключает двух Пчёл в объятия, и радостное верещание не смолкает до самой квартиры Павловых, в которую привезла их «девятка», пойманная Сашей на выходе из аэропорта. Дом на Профсоюзной встречает молодежь заметной пустотой и иссохшим кактусом, который ждал свою хозяйку на подоконнике.

Витя кидает чемодан сестры в сторону, и вваливаясь на кухню, лениво растекается на табурете. Лиза орёт на брата благим матом, укоряя за испорченный цветок, а Саша смеётся, понимая, что время не меняет отношения Пчёлы и его младшей сестры.

Через каких-то пятнадцать минут троица, как и во времена беззаботного детства, пьет чай «со слоном» — единственным продуктом, который обитал на одинокой кухоньке.

Лиза успевает мучить отцовскую гитару под тихий перезвон собственного голоса, а ребята не бросают вредной привычки, куря прямо на кухне, слегка приоткрыв форточку. За окном настоящая весна, которую они неосознанно ждали, едва очнувшись от зимних холодов.

— Но если есть в кармане пачка… сигарет, значит всё не так уж плохо на сегодняшний день… — нужные аккорды вспоминаются не без труда, и Лиза медленно перебирает струны, пытаясь подобрать песню Цоя, — и билет на самолёт с серебристым крылом, что… Блин! Пчёл, ну я же просила заменить! Опять! — гитарная струна с надрывом лопнула, и инструмент пришлось отложить в сторону.

— Не тяни струны, как котяру за муда. Во всех позах этого проклятого слова! — Лиза по-лисьи недовольно фыркнула в ответ, осматривая следы своего творчества, а Пчёла задергал руками, передразнивая младшую сестру. — Не жалко, мелкая, свой инструмент?

— Лучше бы показал пару-тройку новых аккордов, а не давил морды, Пчёл, — Лиза не пропускала брату колкости. На этом и строилось их полное взаимопонимание, помноженное на кровное родство. — Но давай учить не будешь, кандидатуры на святое место найдутся и без меня! Ты им даже счёт не ведёшь…

— Ага, блин, там уже очередь из желающих на сеанс, — Белов поддержал заметное дружелюбие Лизы, забыв о проявлении мужской солидарности. С этой шальной дамой было покончено ещё утром, когда Саша не сдал двух Пчёлкиных Космосу. — Только Пчёл, ты помни, не продешеви! А то заразу цепанешь там, и всё, нету Кука!

— Аборигенки сожрут, без соли! — Павлова расставила ладони перед лицом Вити. — Вот с такенными ручищами, мы ещё им бы приплатили за всё хорошее! За прожарку!

— Ебать, кто бы сомневался, что меня уже продали! Барыги! — Пчёле впору сокрушаться, что его так низко оценили, на аборигенок ведь не согласен, но он лишь вливается во всеобщий ржач. — Белый, всего-то херню какую-то на Урале прокантовался, а строишь схемы! На вас другие города с Лизкой плохо влияют!

— А я смотрю, ребята, тут никто из вас зря времени не терял. Да, Саш? А ты, Вить, поясни… — Лиза отпила глоток чая, пытаясь передохнуть от последней порции смеха. С комнатным балаганом она сегодня просто так не разделается; ведь обоим интересно, почему с вещами приехала. И отмазка, что прибыла к Филу и Томке на свадьбу, заранее обречена на провал. — Ты про какие там позы пытался мне рассказать? Кого я там тяну?

— Не виляй хвостом, лиса! У тебя это лучше с Косом получается, он ведётся, бедняга, — Саша вновь принял свой обычный ровный вид, начиная воспитательную беседу с Лизой. — Ты почему раньше не явилась, красивая? Мы про это и спросить тебя хотели!

— Перья чистила, — Лиза, изменившаяся в лице, не спешила рассказывать, что их отношения с Космосом, не без чужого вмешательства, стали похожи на натянутые струны.

Либо завязывать морской узел, либо бежать без оглядки. Такое настроение царило между ними, когда Лиза со слезами провожала Холмогорова в Москву, а он, скрепя сердце, дал ей право выбора. Не зная, что не было у неё никакого выбора… На ладони прочной линией читалось редкое греческое имя из шести букв, и это значит, что Павлова приняла окончательное решение, которое не подлежало пересмотру.

Все карты легли в пользу Космоса, и другой расклад изначально обречён на проигрыш. Потому что ей больше никто не нужен. И на солнце бывают пятна, а Лизу греют только московские прямые лучи. Космос знал об этом лучше других.

— И как с чисткой? — первым поинтересовался Пчёла, как и всякий заботливый старший брат, которому не слишком хочется видеть понурую голову сестры. — «Лотос» постирал? Или замочить надо?

— Не изображай папашу, жук, тебе рано! Всё время лезешь со своими советами, а сам в себе разобраться не можешь! Приехала и приехала! Я ж не у тебя на шее!

— Бля, ну началось… — и всё-таки нужно сдать её Космосу, но почему-то совесть затормозила в последний момент, — в колхозе утро…

— Харе, всю жизнь так цапаться будете, а толку? Лиз? — Саша смял ладонью пустую пачку «Самца», глядя на Павлову испытующе. — Чего удумала? Почему здесь мы чаи гоняем, а не…

— А об этом я подумаю завтра, только одно с вас спрошу, — Лиза не спешила сдавать позиции, но решила напомнить, что провалами в памяти не страдает. — Вы не вздумаете говорить Космосу, кого встречали сегодня утром, как и мне… Про дембель на даче Царёвых! Ну как, парни, лихо же погусарили? Да так, что раны латать пришлось!

— Такую гулянку никто не забудет, — о том, что Белов чуть было не отдал Богу душу из-за шальной пули, говорил хотя бы простреленный бок, пестривший свежим шрамом. — Лиза, но ведь живы. А там дальше всё будет, раз с первых шагов не свалились…

— Не каждый день от ОМОНа дёру даёшь, — Пчёла не хотел, чтобы Лиза припоминала прошлые косяки. Им всем было нелегко, но это пройденный этап. — За пять минут до стрельбища, я про смену профессии думал. Додумался, блять, чуть не поседел, пока Космос с Филом не приехали!

— Прикинь, ныряльщик хренов, сидел, через маску прикуривал! — Саша с энтузиазмом поддержал Пчёлу, и свёл разговор в мирное русло. Тем более девушка приятно улыбнулась, услышав от Белова слово «ныряльщик», обращенное к Пчёле. — А ты-то, Лизка, куда теперь метишь?

— С вами заделаюсь санитаркой, тимуровцы. Выбора нет! Хотя бы обзаведусь нужной связью в Кащенко.

— Туши свет, Сань, я у неё псих пожизненный! — дух соревнования между братом и сестрой не спешил сбавлять обороты. — Вот, твою мать, упечёт же! Потом только в ныряльщики!

— В аквалангисты, Пчёлиный глаз! — Белов бросил свою привычную роль арбитра — самую бесполезную на свете, которую, к тому же, оплачивали только чаем. — Детишек бы сейчас тренировал.

— Один фиг, тоже благим делом занят! — Витя снова смолит, с удовольствием потягивая табачный дым, и примирительно привлекая сестру к плечу. Лиза соскучилась по домашнему уюту, в котором существовала рядом с братом, и потому обнимает Пчёлу, напоследок выдыхая единственную фразу:

— Робин Гуды…

В голове Павловой с трудом уживалось, что Саша, непримиримый и жесткий к любой несправедливости, встал колею, чужеродную для себя прежнего. Обстановка, в которой жили верные друзья, не давала выбора и лишних минут на раздумья. Впрочем, о чём Лиза могла рассуждать, если самолично становится соучастницей замыслов четверых родных с детства людей?

Остаётся лишь встать за спиной, и не подавать ложных тревог. И признаков липкого страха, допускающего неверную мысль, что однажды Космос не разбудит её утром, нарушая покой квартиры на улице Профсоюзной.

Лиза может беспомощно ждать, что её не оттолкнут и примут, и опять посмотрят как на бедового малого ребёнка. Потому что любят, из двух зол выбирая её. Потому что слишком многое было построено, чтобы несходства и стечение обстоятельств ломали воздушный замок намертво. Лиза боится представить, что невиданное прежде терпение Космоса может измениться в противную для неё сторону, но всё-таки готова к любому исходу своего внезапного появления на свадьбе друзей.

Привыкнуть к пустоте невозможно. И Лиза слепо доверяет шестому чувству, идя напролом к тому, с кем никогда могла бы не встретиться, если бы не роковая случайность, изменившая её жизнь в одночасье и навсегда.