Небо в алмазах (СИ) - Younger Alexandrine - Страница 120

Встречая Пчёлу, свалившегося с какого-то жесткого бодуна, заметно уставшего, но довольного, Холмогоров не сдержал своей бранной эмоции:

— Твою, блять, за ногу… Говно в воде не тонет! Ты чё, опять адреса перепутал?!

И что дружбан здесь потерял? Собрался понтоваться успехами на театре военных действий, или распекать Космоса за то, что не пошёл на разбор полномочий к пучеглазому Артурику? Кос убеждал себя, что ему полностью фиолетово, а чему быть, того уже не миновать. Но, судя по веселью, плескавшемуся в блуждающем взгляде брата, все в порядке. Более чем…

— Посейдон! — воодушевленный Пчёла готов упасть в ноги Космоса, спросонья лохматого или от чего-то очешуительного прерванного. — Посейдон, родимый…

— Кто ходит в гости по утрам, тот, нахер, Витя Пчёлкин!

— И тебе здорово, Космос Юрич…

— С какой Луны? Как её на этот раз зовут?

— Чего ты, астронавт? — Витя был уверен, что родственник обрадуется вестям,

которые он принёс ему почти на крыльях братской любви. — Шлагбаум, бля, длинный, сразу на порог не пускать!

— Тише-тише, нахер, — Космос покосился в сторону спальни, — я не за себя прошу…

— Хорош там дрыхнуть! За уши её, за уши! Лизка, буржуйка, вставай!

— Проснётся, и вставит тебе пизды по самые помидоры, — Кос намеренно не говорил, что жена давно не спит, — у неё это круче других выходит, Пчёл.

— Не каркай, твою мать…

— Но ты ж не по её душу-то пришёл, полосатое недоразумение?

— Ты, Кос, пропустил, бля, такое! Я б от обиды налакался…

— Тебе когда-то это мешало ужраться в стельку?

— Хуй бы, наше дело правое!

— Не поясняй…

— Пошли, будешь слушать и записывать!

— Секретутку нашёл?

— А ты терялся, карандаш?

— Все, блять, булками шевели, пошли на кухню…

— Вперёд!

И все-таки Космос сменил гнев на милость, когда Пчёла, оповещая о том, что «дело начато», поделился итогами разборов в «Курс-Инвесте». Сначала Кос слушал друга настороженно, не проглотив своего недовольства. Здравые мысли вообще приходили в его голову медленно, и причина тому нежилась в постели, будто бы не являлась его бессонницей.

А Пчёла продолжал выкладывать инфу про напуганного осла — руководителя «Курс-Инвеста», бывшем комсомольце с лоснящейся рожей. Круглый гад упорно не сдавался, цепляясь за мысль об упущенном кредите и не понимая, что это за розыгрыш. И кого к нему привел сосед Витёк, этот молокосос, которого ещё недавно он гонял по подворотням, как главный комсомольский активист.

Как не прозаично, судьбу Артура Вениаминовича решила игра в нарды. Точнее, полный проигрыш Саше Белому. Решая вопросы с Артуром до позднего вечера, и, очистив алкогольные запасы Лапшина, какая-никакая, а договоренность, была достигнута. От такого сотрудничества далеко не уйти, и Артурик, синея и краснея одновременно, признал, что первый бой был проигран.

Силы копились не зря. Непозволительно сидеть в вязком болоте долго, иначе трясина обязательно затянет вниз. А летать хотелось высоко, и ловить свои алмазы с синего неба. Если мечтать, то масштабно и не без полезной цели. Друзей не сломило даже происшествие с юристом, присланным к Лапшину на переговоры, не дойдя которых, служивый был найден на одной из московских окраин с пробитым черепом, и состояние его не внушало скорого положительного прогресса.

Космос возмущался непредусмотрительностью Саши: к таким болванчикам, как Артура, следовало посылать интеллигента Юрку только в окружении бодрого вида ребяток с волшебными палочками быстрого действия. Тогда был и человек целее был, и цель бы была достигнута с большей результативностью.

Прошло ещё несколько дней, прежде чем Белов мог сказать, что Артур поставлен на место, юрист Кошко отомщен, а Пчёлкин — ни кто иной, как соучредитель «Курс-Инвеста».

Пути назад точно не было…

========== 91-й. Клубок Ариадны ==========

Комментарий к 91-й. Клубок Ариадны

Тематический пост:

https://vk.com/wall-171666652_288

OST:

— Sandra — Stop For A Minute (Пчёлкин/Голикова)

— Иванушки — Тополиный пух (минус из «Лёд 2» под Холмогоровых)

Все в жизни Пчёлы менялось, когда он оказывался на знаковом парапете. Ленинские горы были свидетелями его взлётов. Место почти сакральное! Здесь произнесена клятва, намертво связывающая с братьями. Веха жизни, обещание на крови, верность до гробовой доски. Есть в его шальной судьбе коренные основы. Семья и друзья. Остальное отчерчивалось жирной красной линией, и при прочих равных условиях имело меньшее значение. Так сложилось, и пересмотру эти прописные истины не подлежали.

Вот и сегодня Пчёлкин назначил Софке встречу на том самом месте. Даже монетку подкинул, думая, что если выпадет орёл, то морок пройдет. Ситуацию с Софой, как и с алюминием, следовало решать, и не держаться за то, что благодаря Голиковой Пчёлу немыслимо упрекнуть в привязанности к чужой невесте. Невесте брата…

Как назло! Монетка упала решкой, показывая Виктору Павловичу фигу. Такой козёл не ко двору, но своя рука — владыка. Он поборется. Сам не знает, к какому лешему. Тем более Софка явилась, и, похоже, готова потолковать с ним без закидонов. Но это не точно.

Никогда не знаешь, чего ждать от этой зеленоглазой чумы. А ведь Пчёлкин не обещал, что небо всегда будет ясным. Не всем же до последнего вздоха. Чертова романтика, в которую Пчёла никогда не поверит, потому что нужно оставить её тем, кто действительно любит. Такое бывает, но, очевидно, не с ними…

Софа стоит рядом, непроницаемо смотря на зеленеющую траву. На парапете в восемьдесят восьмом Софа впервые осознала, что Пчёлкин — это болезнь, лечению не поддающаяся; а ещё через год именно здесь первые его поцеловала, оторвав себя от спокойного существования. Влюбленность закружила их, оторвав от земли, и они не думали о протяженности своего полета.

Пока кому-то не стало тесно и душно. Механизм дал сбой. И шут его знает, как долго ходики протикают…

— Не дури, — Пчёла начинает разговор первым, инстинктивно чувствуя, что Софа изображает потерпевшую сторону, — я никуда не делся! Предъявляй, если на то пошло.

— С какого-то хера? — Голикова по первому зову откликнулась на его звонок, и сначала хотела бы поздравить с первым успехом в нелёгком денежном деле. Но вместо этого в голове сплошные упрёки, ревность и полумрак. — Ты позвонил, я пришла. Тебя поздравить надо, а я снова сучка дерганная, припоминаю. Тебе похер, стоишь и куришь! А я разочарую! Не буду сладко дуть тебе в задницу, как мамочка, что ты хороший, и что все теперь в ажуре. Потому что ты, Пчёлкин, охреневший…

— Я не просил твоих поздравлений, как видишь, что бодр и без них, — окурок летит куда-то далеко, к тому дереву, где Белый когда-то выцарапал свою незабываемую печать, — смотри, видом любуйся! За этим и позвал…

— Оно мне надо? Тебя разглядывать! Мы вроде не в бане, и чё я там не видела? Витя, мне одной видно, что ты летишь? И тебе срать на это хотелось? На меня, на проблемы мои, на всё, что прожито! Сколько мне пережидать, пока ты набегаешься?

— Завтра свадьба моего брата. Друга твоего, Саньки нашего. Помнишь, он тебе тоже веники в честь праздников дарил, говорил, что девчонка ты хорошая? Я с ним спорить пытался? Хрен бы, до сих пор гордый! — как ни в чем не бывало, продолжает разговор Пчёла. — Ольке приятное бы сделала, не шухарилась от всех, как теперь это делаешь. Это свадьба наших друзей, Софико! Посмотри на них, и уясни, что лучше живётся, когда соглашаешься. Выводы сделать не хочешь?

— Признайся, плевать тебе на то, кому и как живётся! Лишь бы тебе в жопу не дуло! Сашка, свадьба, дела твои соучредительские! В душе ты не рад этой свадьбе, хоть и с квартирой постарались, алкашей каких-то нашли с хоромами. Выручили человека! На деле опять будешь смотреть на Сурикову глазами побитой собаки? Скажешь, что я тебя не вычислила? Даже спорить не пытайся! Слепоты нет, ложных диагнозов мне не ставили! Только вот когда всё набекрень, прошу приехать, помочь, то ты почему-то исчезаешь! И я уже думаю, что может дефективная? Может, мать надо было слушать, гнать тебя в шею, когда ты Милославскому шнобель пытался поломать?