Уроки гольфа и любви - Джеймсон Бронуин - Страница 25

Шесть недель она не видела и не слышала его, никаких контактов. И он до сих пор ничего не знает о визите к доктору.

— Алло! Земля вызывает Шанталь.

Она взяла у Кри кредитную карточку, которой та трясла у нее перед носом, и бросила ее в сумочку, затем заставила себя подняться и выйти за дверь. Отыскав глазами свою машину, она открыла дверцу, с трудом попала в замок зажигания, завела мотор и несколько раз глубоко вздохнула, подождав, пока ощущение руля в руках и надежный гул двигателя помогут ей потихоньку прийти в себя.

Все хорошо. Когда она скажет обо всем Куэйду, то сможет поделиться и с Джулией. И не надо будет притворяться, что она не берет на руки Бриди потому, что та может отрыгнуть на ее одежду. Она наконец расслабится и будет смеяться, и плакать, и беспокоиться об этом невероятном, удивительном, поразительном чуде, об этой маленькой жизни, что растет внутри нее.

Выезжая из города, Шанталь прибавила скорость. И увидела грузовик, когда уже было слишком поздно. Он появился справа, она ехала слишком быстро, чтобы успеть остановиться, а он был слишком большим.

Последнее, что она слышала перед столкновением, — это ее собственный крик о том, что она не успела найти Куэйда и никогда не сможет рассказать ему об их ребенке и еще том, что она любит его.

— Ну, ты готов?

Зейн похлопывал по багажнику «эмджи», которая только что прошла тестирование, и улыбался ленивой улыбкой довольного жизнью человека. Куэйд не обижался на него за это. Мысль о том, что сейчас, перед отъездом, он должен один войти в свой пустой дом, до смерти пугала его.

— У тебя есть время? Может, зайдешь выпьешь? — спросил он, надеясь, что вопрос звучал обыденно, а не безнадежно.

— Да. — Зейн опять улыбнулся. — Я расскажу тебе все о Бриди.

Куэйд беспокойно пожал плечами.

А вообще-то мне пора. Смеясь, Зейн ударил себя по руке. — . Да ладно, приятель, я пошутил, лучше поговорим о твоем ребенке.

Кинжал. Не в живот, прямо в сердце. Куэйд машинально сделал шаг назад, но Зейн проверял «эмджи». Так он имел в виду машину…

— Эй, Зейн, — в дверь ремонтной мастерской заглянул Билл, — нужен буксир. Несчастный случай рядом с Хармерами. Хочешь, я съезжу?

— Да, пожалуйста.

Зейн вздохнул.

— А вообще-то хорошо было бы принести сюда упаковку пива.

— Отличный план.

Телефон зазвонил еще до того, как допили первую бутылку. Все еще смеясь над историей, которую он только что рассказал, Зейн взял трубку.

— Билл, что случилось?

Его улыбка сразу погасла, на лице появилось напряжение, взгляд перескочил на Куэйда.

— Кто? — спросил Куэйд еще до того, как Зейн положил трубку. Он вскочил на ноги, уже зная ответ.

— Шанталь.

Страх пронзил его, как острое стальное лезвие.

— И что, все плохо?

— Не слишком, но Билл считает, что ее машина не подлежит восстановлению. Ее отвезли в больницу Клифтона.

Куэйд уже направился к двери, но Зейн остановил его.

— Я поведу.

Куэйд начал было протестовать, но почувствовал, что у него дрожат руки и ноги, что дрожит сердце.

Он кивнул.

— Только быстро, ладно?

Шанталь услышала суету, приближающиеся голоса, и через несколько секунд в палату ворвался Куэйд. Он стоял у двери, уставившись на нее, оглядывая с ног до головы и снова с головы до ног, как будто проверяя, все ли у нее на месте.

Как в тумане она услышала, что он кашлянул, и поняла, что вслед за ним вошла сестра. Видимо, с ней он спорил за дверью.

— Вот вы на нее и посмотрели, — сказала она терпеливо, — а теперь, пожалуйста, подождите снаружи.

Куэйд не спускал глаз с Шанталь.

— Я никуда не уйду.

Шанталь почувствовала, как бешено забилось у нее сердце. Она хотела улыбнуться, чтобы он понял, что с ней все в порядке, попросить его никогда больше не покидать ее, но не смогла из-за слез.

— Что она здесь делает? — спросил он, поворачиваясь наконец к сестре и грозно смотря на нее. — Где доктор?

— Доктор Луи уже обследовал ее. Она под наблюдением.

— Почему?

— Потому что у нее на голове шишка. — Сестра бодро улыбнулась. — Но она в порядке, ребенок тоже. Через несколько часов вы сможете забрать ее домой.

Дверь за ней бесшумно закрылась, и Шанталь зажмурилась. Она не могла видеть смущение на его лице. Возможно, он сейчас уйдет так же бесшумно, как сестра.

Она почувствовала, как в уголках глаз собираются новые слезы, и зажмурила их так сильно, что даже не услышала, как он подошел, не знала, что он присел рядом. Куэйд рукой вытер ей слезы, затем поцеловал в глаза.

Сквозь влажный туман она увидела темные брови, круги под глазами, напряжение в уголках губ.

— Слава богу, с тобой все в порядке. Когда я услышал об аварии… — Он замолчал, тряхнул головой, и она не могла больше вынести этого. Ее взгляд встретился с его, и больше она его не отводила. Страх, слезы. О, мой бог. Страх за нее, слезы из-за нее. В груди у нее закололо, и к ней вернулась надежда. Она должна ему кое-что объяснить, все ему рассказать…

— Я должна сказать тебе…

— Я видел твою машину и…

Они заговорили одновременно и одновременно замолчали.

— Я никогда еще не был так напуган.

— Я тоже. Я думала, что у меня не будет возможности рассказать тебе.

— О ребенке?

— Да.

Это был просто легкий шепот. Когда она попыталась отобрать у него свою руку, его хватка стала сильнее, и это придало ей силы. Решительности.

— Я собиралась сказать тебе. Сегодня. Я слышала, что ты вернулся, и ехала домой… — Голос у нее задрожал, и ей пришлось остановиться. На глаза опять навернулись слезы, раздражая ее, мешая. Она ненавидела свою слабость, свою робость.

— Тем утром… — он остановился, изучая их переплетенные руки, — ты ходила к доктору?

— Нет.

— Он был слишком занят?

Шанталь тряхнула головой, затем вздрогнула — она совсем забыла о шишке.

— Нет, просто не захотела.

Он сжал ей руку еще крепче, до боли, и она отвернулась, чтобы не видеть его злости.

— Послушай, я знаю, ты не хотел этого…

— Чего?

Он так громко вскрикнул, что Шанталь, приоткрыв рот, посмотрела на него.

— Почему ты решила, что я не хочу ребенка?

— В тот день, когда родилась Бриди, как только Зейн произнес слово «ребенок», ты убежал с такой скоростью, как будто за тобой гнались все черти ада.

Он отстранился и удивленно посмотрел на нее.

— И ты подумала, что у меня отвращение к детям?

— А что еще я могла подумать?

— Ты поэтому так среагировала, когда сказала, что порвался презерватив? — Он еще крепче сжал ей руку.

Она осторожно кивнула и услышала, как он рассмеялся. Он смеялся с облегчением, и еще он смеялся как бы над самим собой.

— Кстати, насчет непонимания. — Он тряхнул головой. — Когда я увидел Зейна, в его глазах… Черт, да я ничего так не хочу, как ребенка. Детей. Смех. Хочу, чтобы мой дом стал таким, каким был в моем детстве.

Он вздохнул, и это был вздох мучительной надежды.

— Когда я узнал, что сделала Кристина, когда понял, что у меня даже не было выбора насчет ребенка…

— Кристина была беременна?

— Да, но я не знал, она мне даже не сказала, просто пошла и сделала аборт и продолжала жить дальше, как будто зуб удалила, или что-то в этом роде.

О, мой бог. Эта женщина… просто что-то невероятное.

— Я узнал об этом после взбучки на работе. Когда я напрямую спросил у нее обо всем, она рассказала мне историю о беременности… в качестве дополнительного подарочка.

— Ты все еще любишь ее? — Не все слова слетели с ее губ, а ей уже захотелось взять их обратно. — Забудь. Не отвечай.

— Я не люблю ее и даже не знаю, любил ли я ее когда-нибудь. — То, как просто он сказал это, заставило Шанталь ему поверить. — Я не помню, чтобы чувствовал когда-нибудь к кому-нибудь то, что чувствую к тебе.

Хороший ответ. Нет, прекрасный ответ.

— И что же ты чувствуешь? — спросила она хриплым голосом.