СССР (СИ) - Дашко Дмитрий - Страница 11

Поэтому смысла тянуть резину не было, но и поспешность хороша только в процессе ловли блох. Пусть сегодня Губан полежит, помучается, потом начнёт присматриваться к соседям.

Завтра ко мне под видом сослуживца должен был наведаться Ваня Бодунов. Он хоть и успел слегка «засветить» своё лицо в больничке, однако обещал кое-что придумать, а фантазия у питерского сыщика была отменная. Его визит и станет отправной точкой для нашего плана.

Почему-то никогда толком не высыпался в больницах, вроде и в постель загоняли рано и тихий час опять же… Но… сколько бы ни спал, всё равно мало.

Я немного подремал до обеда, при этом часть мозга будто жила отдельной жизнью и контролировала любое стороннее движение. К этому меня приучили многочисленные дежурства, а особенно командировки по не самым прохладным местам моей Родины. Если бы Губан встал с койки, я бы тут же проснулся.

После обеда, я немного поболтал с соседями по палате. Бандит в разговоре участия не принимал, но внимательно вслушивался.

Как более «лёгкому» больному мне выпала «честь» ухаживать за пока неходячим Губаном: санитарки, коих всегда не хватало, жутко уставали и просто валились с ног. Мне же было не в падлу подать печально известное жестяное водоплавающее (до эмалированных «уток» прогресс ещё не дошёл).

Хотя, с гораздо большим удовольствием я бы смотрел за тем, как эта сволочь Губан гадит под себя… Однако приходилось выносить за ним.

Каждый раз Губан благодарно кивал и тихо шептал:

— Спасибо!

Я в ответ пожимал плечами и, улыбаясь, говорил:

— Всё в порядке, браток! Дело житейское!

Потом мы перебрасывались короткими, ничего не значащими фразами.

Таким образом между нами завязывался определённый эмоциональный контакт, но этого, конечно, было маловато для того, чтобы я переквалифицировался в сообщники. Был нужен определённый триггер и таким триггером стал визит Бодунова на следующий день.

Ваня превзошёл себя. Мало того, что явился в форме бойца ЧОН, так ещё и налысо побрил голову и обзавёлся роскошными, почти будёновскими усами. Даже знаменитый рыжий цвет спопугайничал.

Увидев его, я чуть не прыснул.

Чтобы «не мешать», мы вышли из палаты в больничный коридор, где встали у окна так, чтобы никто не смог бы подобраться к нам незаметно, дабы «погреть уши». Любопытных везде хватает.

— Как дела? — спросил Ваня.

— Дела нормальные. Ты лучше скажи, где усищи раздобыл? В жизни не поверю, что такие за сутки можно отрастить, — усмехнулся я.

— В МУУРе, — ответил друг. — У них целый специальный кабинет как раз для таких надобностей: там и одёжка на любой вкус и фасон, и театральный грим.

— Тебе, кстати, идёт. Хорошо хоть бороду не нацепил — а то был бы уже перебор.

— Была такая идея, — подмигнул Ваня. — давай вернёмся к делам нашим скорбным. Губан ничего не подозревает?

— Вроде нет. Но припекло его конкретно. Всю ночь, гад, не спал, ворочался, и мне спать не давал, — признался я, подавляя зевок.

Ночка и впрямь оказалась не из самых спокойных, урка вертелся на кровати как лопасти пропеллера, из-за него и мне толком не удалось выспаться.

— Ну это как раз понятно, — кивнул Ваня. — С учётом, какие у него соседи по палате, дрыхнуть сложно…

— Само собой: у нас либо чекисты, либо из милиции, — хохотнул я. — Не соскучишься. Один я вроде как белая ворона, простой боец ЧОН.

Мы постояли ещё минут пятнадцать, обсудив за это время все возможные варианты связи. Информацию следовало передавать несколькими способами: начиная от телефона и, заканчивая записками в обусловленных местах. Трепалов и коллеги предусмотрели сразу несколько потенциальных закладок, причём в разных частях города (Ваня принёс с собой схему на бумажке и потребовал, чтобы я быстро её заучил наизусть). Хватит ли их, будет ли у меня возможность добраться — другой вопрос, но тут уж как в известной поговорке, про тех, кто пьёт шампанское, пусть я не очень-то и люблю эту шипучую газировку.

Убедившись, что я вызубрил всё, вплоть до мелочей, Ваня одобрительно кивнул.

— Молодца! Так держать!

— Есть так держать! — бодро отрапортовал я.

— Уверен, что тебе револьвер не нужен?

— Уверен, — вздохнул я. — Сам посуди, что будет, если соседи по палате или Губан увидят у меня оружие… Хотя, конечно, без ствола как без рук.

— Ну ты вроде и руками неплохо справляешься, — заметил Иван. — И самому видеть доводилось, и ребята рассказывали.

Проходившая мимо медсестра заметила нас и, строго посмотрев на меня, велела возвращаться в палату.

— Не гневайся, сестричка! — улыбнулся Иван. — Сейчас распрощаюсь с товарищем и на службу. А вы уж сделайте милость, совсем на ноги его поставьте!

Мы распрощались, и я вернулся в палату, старательно изображая на морде вселенскую тоску. По легенде друг приходил ко мне, чтобы передать плохие новости. Осталось вести себя соответствующе, чтобы Губан заметил и обязательно спросил. От этого вопроса и моего ответа зависело дальнейшее развитие событий.

Повод представился быстро, моя скорбная мина привлекла внимание урки, а уж когда я, доставая из-под него очередную «утку», чуть было не уронил её на пол, расплескав содержимое, он не удержался от вопроса:

— Ты чего такой рассеянный, паря — аж всё из рук валится? Случилось чего? — голос у него был участливый, но это фальшивое участие плохо маскировало истинный интерес.

— Случилось, — подтвердил я, опускаясь на не заправленную койку.

Говоря, я старался выглядеть естественно и не переигрывать. У братвы, прошедшей огонь и воду, чуйка просто сверхъестественная. Фальшь срисуют моментом.

Чтобы не вызывать подозрения, надо не просто вжиться в роль, надо самому искренне верить в того перса, которого отыгрываешь.

— Кажись скоро перееду в тюремную больничку, — доверительным шёпотом произнёс я.

— Ты чё — серьёзно? — поразился Губан.

— Да как-то не до шуток, — сказал я и замолчал.

— Да ладно тебе, говори раз начал! — заволновался Губан.

Похоже мне удалось его заинтриговать, и рыбка постепенно начала заглатывать заживку.

Я покосился на соседей.

Губан понимающе кивнул.

— Расскажешь, как все курить пойдут. И да, — он нервно сглотнул. — за меня не переживай, я не трепло дешёвое. Лишний раз языком брехать не стану.

Мы дождались, когда вся дружная курящая компания выйдет из палаты, и я приступил к неторопливому рассказу.

— Я ведь сюда не просто так попал — в драке порезали. Был в увольнении, с мужиками самогонку дул. Знаешь, пока пили — всё хорошо было. А как бутылка закончилась, так слово за слово и понеслось. Меня ножом пырнули, но и я в долгу не остался — обидчику так в рыло закатал, что он с копыт долой.

Я замолчал, переводя дух.

— Ну, чего молчишь — продолжай, — нетерпеливо сказал Губан.

Я окинул его суровым взором.

— Слушай, зря я, пожалуй, с тобой разболтался. Ты ж вроде из этих, из легавых, соседи сказывали — в угрозыске работаешь…

Бандит ухмыльнулся.

— Думаешь, в угрозыске хороших людей нет?

— Да кто ж его знает?! — развёл руками я. — У тебя на лбу не написано: хороший ты или плохой… Может, я тебе сейчас душу выложу, а ты потом показания против меня дашь. Лучше помолчу. Целее буду.

Вряд ли Губану часто доводилось слышать подобное, но удар он держал хорошо.

— Дурак ты! Мне резона давать против тебя показания нет. Что я с этого иметь стану? Дырку от бублика?!

Он сменил тон с агрессивного на доверительный.

— Я ведь вижу — ты парень нормальный, без гнили. Таких нынче мало осталось. Рассказывай, что с тобой приключилось, а я, как сотрудник угрозыска, подумаю, как тебе помочь… Авось какой-нибудь полезный совет дам! Я ж в этих вопросах собаку съел.

Признав его логику убедительной, я стал излагать:

— Кореш меня сегодня навестил — ты его видел, наверное.

Бандит кивнул.

— Усатый что ли?

— Он самый. В одном взводе служим. Говорит: тому типу, которому я вмазал, совсем плохо стало. В любую секунду преставиться может. Чего-то я ему там сломал... Раньше я вроде как невиноватым считался, но мужики, с которыми я пил — против меня показания дали. Мол, это я сначала нож вытащил и махать им начал…