Мент. Инспектор угрозыска (СИ) - Дашко Дмитрий - Страница 29

— Артузова подводить нельзя, — согласился я с ним. — Кстати, как Гаврилов себя чувствует? Не узнавал?

— Узнавал, — мрачно сказал Райнер. — Плохо ему, врач говорит — не выкарабкается. А я его за грудки взял и к себе подтянул. Ты, говорю, плохо Гаврилова знаешь! Не из таких передряг выпутывался, и из этой выберется.

Я молчаливо кивнул, вспомнив, что сейчас так же как Гаврилов, за свою жизнь сражается раненый милиционер Кириченко. И пусть я сделал всё, что в моих силах, всё равно в том, что он оказался сейчас на больничной койке, в какой-то степени есть и моя вина.

Уж слишком легкомысленно мы повели себя в тот день, когда отправлялись к скупщику краденного.

— Будешь? — толкнул меня локтем Райнер.

Я посмотрел на него, потом на согнутую ковшиком ладонь, протянутую в мою сторону.

— Семечки, — пояснил Борис. — Угостишься?

Он успокоился, его лицо приобрело теперь сосредоточенно деловой вид. Таким он мне нравился гораздо больше, чем взбудораженным.

— Угощусь, — сказал я.

Глава 20

Чтобы не «засветиться» машину оставили в другом квартале, дальше двинулись пешком.

— Урки наши авто знают как свои пять пальцев, — вздохнул на ходу Райнер.

У него была быстрая походка энергичного человека. Я едва поспевал за его размашистыми шагами. Хотелось пошутить, сказать, чтобы не ступал так широко, а то штаны порвёт, но я быстро подавил в себе это неуместное желание. Сегодня, пожалуй, нам было не до шуток. Да и не факт, что такой повод появится завтра.

— Примелькались… — продолжил он делиться проблемами. — Ты только на один конец улицы въезжаешь, а на другом уже вся местная сволочь в курсе, что чекисты на операцию собрались. Выучили будто азбуку, гады!

Мы подошли к дому, в котором в коммунальной квартире проживала мать Корня. Здание ничем не отличалось от остальных: ремонта не знало ещё со времён царя Гороха, штукатурка на стенах давно уже обсыпалась и потрескалась, половина окон была заколочена досками, но это не значило, что тут не жили — стекло даже в нэпманской Москве штука дорогая, народ извращался как мог.

Райнер было направился к подъезду, но я остановил его, указав на сидевшую напротив парочку: симпатичную девушку лет семнадцати и крепко скроенного паренька в пиджачке с засаленными рукавами. Навскидку кавалер был немногим младше меня.

— Не гони, Боря, успеется. Давай к ребятам подойдём, поспрашиваем, разведаем обстановку, — предложил я.

Борис кивнул, соглашаясь с резонным доводом, и мы двинулись к ребятам. Парочка была так занята обнимашками и поцелуями, что не сразу заметила наше появление. Картина была в высшей степени умилительной.

Невольно вспомнилась моя Настя, весточку от которой я с нетерпением ожидал со дня на день. Отправленная мной телеграмма недвусмысленно говорила, что нужно срочно бросать всё и ехать в белокаменную, где по моей невесте очень-преочень скучают.

Я нарочно кашлянул и только тогда молодые люди отпрянули друг от дружки. Их лица стали пунцовыми от смущения. Выглядело это забавно, и я не сумел сдержать улыбки.

— Простите за беспокойство, — произнёс я. — Вы здесь живёте?

— Допустим, — сказал парень. — А что такое?

Он первым успел прийти в себя и теперь настороженно смотрел на меня.

— Евдокию Ивановну Кореневу знаете?

— Ну, знаем, а вам какой до неё интерес?

— Служебный, — пояснил я, демонстрируя удостоверение.

Парень долго и пристально рассматривал документ, словно собирался изучить его до мельчайших деталей. Потом перевёл взгляд на меня.

— И чем же это наша Дуся Ивановна могла уголовному розыску насолить?! — удивлённо покачал плечами он.

— К Евдокии Ивановне у нас претензий не имеется. А вот сын её — Коренев Илья очень нас интересует. Скажите, вы давно его видели?

Влюблённые переглянулись.

— Да полчаса назад где-то. На рынок за продуктами пошёл, меня ещё папироской угостил, — похвастался юный Ромео. — Илья теперь у нас герой, красный командир. К матери в Москву приехал в отпуск на лечение — его в войне с белополяками ранило.

— Да вот же он, — внезапно произнесла спутница паренька. — Как раз с рынка идёт.

Она встала со скамейки и призывно помахала рукой подтянутому мужчине в шинели, перетянутой кожаной портупеей, и фуражке. Вид у него был бравый. Даже не верилось, что это вчерашний уголовник. По выправке Корень больше походил на кадрового офицера.

— Дядя Илья, вас тут из уголовного розыска спрашивают!

Корень — а это точно был он, я узнал его по фотографии, замер. Нас с ним разделяло метров двадцать. Если бы не крик девушки, мы взяли бы его по-тихому, а так… Я уже проклял себя за то, что связался с этими юнцами!

Рука Корня быстро полезла под шинель. Мы с Борисом одновременно ринулись к нему. Сердце застучало в бешенном темпе.

Сейчас бандит достанет револьвер, а то и чего похуже, например, бомбу и… Короче, любые варианты возможны.

Однако Корень меня всё-таки удивил. Вместо оружия у него в руках появился сложенный вчетверо листок бумаги.

— Спокойно, товарищи! — проговорил мужчина. — Перестрелки не будет. Вот бумага из штаба полка. В неё всё расписано: кто я и почему здесь нахожусь. И… если не возражаете, давайте отойдём в сторонку.

Он покосился на окна своего дома.

— У нас тут как в деревне… Каждому интересно, что у соседей творится.

Я взял его документы и бросил изучающий взгляд. Вроде всё чин чинарём, на липу не похоже: красный командир Илья Корнев получил тяжёлую контузию и отправлен на лечение в Москву. Подписи, печать — всё как полагается. Подделать, конечно, можно, но и сам уверенный вид недавнего бандита, достоинство, с которым он держался, да и собственные ощущения говорили, что бумага настоящая.

— Хорошо, Корень, — кивнул Райнер. — Только не вздумайте дурить…

— Во-первых, не Корень — а товарищ Корнев, комвзвода. Во-вторых, если бы я хотел: положил бы вас обоих сразу и хрен бы кто потом меня нашёл.

— Это ещё бабушка надвое сказала, — хмуро процедил сквозь зубы Райнер. — Много на себя берёшь… Корнев!

— Всё, хватит! Давайте поступим так, как предложил товарищ, — я намеренно акцентировал внимание на этом слове, — Корнев: отойдём отсюда и поговорим.

— Здесь неподалёку находится небольшой сквер. Там не будет лишних ушей, — сказал Корнев. — Пойдёмте, я покажу дорогу.

Мы нашли чудом сохранившуюся лавочку и сели на неё: Райнер слева от Корнева, я — справа, взяв его в своеобразные клещи. Илья понял, почему мы так поступили, но не подал виду, что его это задевает.

— Вы хотели со мной поговорить, — сказал он, сняв с голову фуражку и проведя по волосам рукой. — Спрашивайте.

— Ольга Лаврова пропала, — произнёс я, наблюдая за его реакцией.

Он вздрогнул.

— Давно?

— Несколько дней назад. У нас есть все основания подозревать вас.

— Даже так? — в его голосе промелькнуло кажется совершенно искреннее удивление, и я очень пожалел, что не умею читать чужие мысли и быть детектором лжи.

Мне приходилось иметь дело с таки артистами, которые умели лгать так умело, что порой даже сами начинали верить в собственную ложь. Но Корнев, кажется, был не из таких. В его взгляде появилось что-то детское и наивное.

— А как иначе? — подтвердил дотоле молчавший Боря. — Только не надо отпираться: мы уже знаем, что вы три года назад ограбили коллекционера Фирша, а Ольга была наводчицей. Скорее всего, она помогла вам изготовить ключи от его квартиры. Скажу больше, Ольга хранила у себя часть награбленного.

— И какой же резон мне было её похищать? — спросил Корень. — Вы ведь именно так думаете, да?

— Убедите, что мы ошиблись, — заметил я.

Корнев с досадой поморщился.

— Начнём с того, что Ольга никаким образом не замешана в краже у Фирша. Это было целиком моё дело — от начала и до конца.

— Не врите, Корнев, — нахмурился я. — Это, конечно, благородно — выгораживать женщину, но сейчас не тот случай, чтобы изображать из себя рыцаря.