Связь без брака (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 21

Закончила она рассказ как раз под конец тренировки и попрощавшись, мы разошлись каждый своими дорогами, чтобы не вызывать больших подозрений у Пня, который точно за нами наблюдал, Ира это мне подтвердила.

Всё мной запрошенное она смогла принести, хоть и по частям за три следующие недели. Ничего объяснять я ей не стал, чтобы она не была в курсе, и стал готовить орудие возмездия. Для начала я по ночам пробирался в учительский туалет и выковыривал с помощью шила отверстие в сидушке, в которую пролезет гвоздь. Закончив с этим, я стал с помощью напильника вытачивать в гвозде канавки, чтобы он превратился в своеобразный штык, а когда сделал и это, то своровал на кухне кусочки потрохов от куриц, и размельчив их ножом, положил в презерватив, туда же погрузил гвоздь с наткнутым на остриё кусочком пробки, чтобы он не порвал резиновое изделие, затем дополнил это всё калом и мочой, которых в общих туалетах интерната было более чем достаточно. Ничего своего я понятное дело не оставлял, во избежание. Обернув полученный предмет носками, я засунул его в ещё один презерватив, а уже тот заматывал в свой свитер и клал его по ночам на батарею, якобы просушиваться.

Когда это всё добро неделю настоялось, оно стало такого запаха, что я чувствовал его даже через замотанную вокруг рта майку, смоченную водой и одеколоном. Избавившись от всего, кроме гвоздя, я выбрал день, когда Пня не будет в школе, а, следовательно, большинство воспитателей уйдут по домам, поскольку следящего ока начальства в интернате больше не наблюдалось и вложил гвоздь в заранее проделанное в сидушке отверстие и поднялся на второй этаж, затаившись. Всё произошло точно, как и прошлый раз, с одним лишь отличием, что вскоре раздался громкий вопль, когда кто-то наколол свою жопу на мой гвоздь-штык, и судя по матам, это был именно нужный мне Бугор. Выбежав из туалета, он сопровождаемый громким ржачем своего друга побежал сначала к зеркалу, а потом аптечке, замазывать рану йодом и заклеивать её лейкопластырем. Я же, когда они убежали, тихо вернулся и вытащив из сиденья гвоздь, скрылся во тьме, словно ниндзя, сделавший своё чёрное дело.

На завтраке Бугор садился уже осторожнее, чем вчера, а друг и некоторые воспитатели его подкалывали, закатываясь смехом. Его привычка падать на унитаз была видимо общеизвестна и порицаема, поскольку никто не хотел срать просто в дырку, если унитаз расколется под весом переростка, а потому, его жалобы и угрозы, что он найдёт и накажет шутника, воспринимались только весёлым смехом.

Я же, на все умоляющие взгляды Иры просто молчал и говорил не знаю, о чём она говорит. Её это бесило, она злилась, ругала меня, но ничего сделать не могла. Хорошее настроение к ней вернулось только спустя неделю, когда на завтраке Бугра не оказалось, зато распространился слух, что его с большим жаром и без сознания отвезли в больницу. Во всём интернате наверно только один человек — Серый, сочувствовал этому человеку, все же подростки до единого, были счастливы. Опущенные парни, хоть и сидели теперь отдельно от всех, но зато снова в школьной мальчишеской форме, а та, кого насиловал Бугор всё это время, вся светилась, пристально вглядываясь во все лица кругом.

Когда же через три дня пришла весть, что Бугор умер в больнице от заражения крови, всеобщему ликованию не было предела. Радовались все от мала до велика. День его смерти, в интернате отмечали лучше, чем Новый год.

***

Через пару дней, когда слухи и подозрения в том, как умер человек утихли, Серому, оставшемуся в одиночестве, приставили Губу и Быка. Новые подчинённые, почувствовав усиление своего статуса и власти, стали избивать всех подряд, задирая даже погодок старшаков, с которыми раньше жили. Интернат снова притих, поскольку «Волги», прекратившие появляться на нашем дворе по выходным, после смерти Бугра, снова заняли там свои места, иногда приезжая сразу по две.

Ира долго не показывалась, поскольку я знал, что она болеет, но когда она однажды появилась на стадионе, то лицо её при виде меня расплылось в широкой улыбке.

— Ванечка, — едва ли не с придыханием поздоровалась она.

— И вам не хворать, — спокойно заметил я, занимаясь с гирей.

— Бука! Я так по тебе соскучилась! — она мечтательно прикрыла глаза.

— Зато я нет, — решил я грубить до конца.

— Я так счастлива! А ты бы знал, как ОНА счастлива! — Ира покачала головой, — умоляет меня рассказать кто и как это сделал.

— Надеюсь у тебя ума хватает молчать?

— Ваня! — обиженно посмотрела она на меня.

Закончив силовые упражнения, я пробежал с десяток кругов и впрягся в упряжь.

— Садись, снег уже сходит, скоро твои покатушки закончатся.

— Эх, жаль, — сообщила она, крепко, словно клещ, впиваясь руками и ногами в железный предмет.

Мой первый же старт, изумил как меня самого, так и пискнувшую Иру, которая кубарем, вместе с санками улетела в оплывающие, чернеющие под весенним солнцем сугробы. Остановившись, я изумлённо посмотрел на свои руки и ноги. Ещё вчера я не видел ничего особенного, но уже сегодня, всё изменилось. Ноги снова удлинились, бёдра стали тоже чуть длиннее, а мышцы на них стали более эластичными, чем я видел вчера. Произошло всё ровно то же, что и тогда, когда я заметил эту странность первый раз.

«Что бл…ть происходит. Что это за чертовщина? — недоумевал я рассматривая собственное тело не слушая при этом ругательства от Иры, извазюкавшей в грязи свою шубу и колготки».

Ответа у меня не было, поэтому я решил проверить это так же, как и прошлый раз — бегом. Переодев валенки, я занял низкий старт и в башмаках, стартовал по скользкому снегу так, что сам оторопел, когда словно пуля примчался к финишу. Я снова, благодаря трансформации стал быстрее. Изумляясь произошедшему, я вернулся к Ире.

— Что нельзя было не так резко?! — уже немного успокоилась она.

— Ты мой спортивный инвентарь, не более, — огрызнулся я, пребывая в размышлениях, что же такое произошло со мной, — не нравится — вали.

— Фу, грубиян! — с этой фразой, она гордо удалилась.

Глава 12

Когда потеплело настолько, что можно было снять башмаки, почти полностью убитые бегом, а новых ещё не предвиделось как минимум до лета, я снял их, продолжив бегать босиком. Другого выбора не было, в школе без обуви ходить было нельзя, за это наказывали, ну а шиповки я надевал, только чтобы их разносить, поскольку берёг их до соревнований. Они были такого плохого качества, что я боялся, что просто разлезутся от тех нагрузок, которые я давал себе и обуви.

«Ну хотя бы потеплело, — радовался я, раздеваясь и начиная разминку».

Разогрев тело, я совершил лёгкую пробежку в пару километров вокруг стадиона, и это, не считая утренних двадцати со рванным темпом, и почувствовал себя готовым к забегам. Привязав гирю к санкам, я впрягся в них, и опустившись на низкий старт, вздохнув, выдохнул и стартовал. Я уже привык к чуть изменившейся длине ног и новым мышцам, так что чувствовал их силу и выжал бы из них максимум, если бы не бег босиком. Я хоть и убирал постоянно камни и ветки с дорожки, но всё равно приходилось чуть осторожничать, смотря себе под ноги. Это явно скрадывало секунды, но поделать с этим я ничего не мог.

Но даже с этим, голова у меня была занята другим. Бык и Губа, став помощниками Серого, берега потеряли окончательно. Даже те старшаки, с кем они раньше общались, начали презрительно о них отзываться, но правда за глаза, поскольку у тех появились деньги, они стали лучше одеваться и питаться, не говоря уже о том, что директор теперь покрывал и все их поступки. Я же, видя и слыша всё это стал думать, что зло в нашем интернате было похоже на Лернейскую гидру, отрубая одну голову, я получал на её месте две. Как с этим бороться я не представлял себе, ведь до самого Пня мне было никак не добраться. Он редко ночевал в интернате, хотя у него с Ирой были свои комнаты, всегда был там, где рядом есть свидетели, и в текущих условиях не было ни шанса достать его, не подставившись самому. А этого мне понятное дело совершенно было не нужно.