Алый Завет (СИ) - Злобин Михаил - Страница 29

— Ну что, покрывший себя позором Эль Муджах? — Гадко усмехнулся толстяк. — Все еще желаешь показать мне свою удаль?

Глава 13

Надо признать, прозорливость и отменная память толстого чиновника сумели всех нас удивить. Никто из нашей троицы не мог даже предположить, что Кавима узнают в лицо так далеко от столицы, да еще и спустя столько лет. Но это не значило, что мы не были готовы дать отпор. Верная сталь всегда покоилась на поясе, и чтобы выхватить ее много времени не требовалось.

Едва за толстой глинобитной стеной зазвучали чужие голоса и топот, как Астал без каких-либо понуканий тут же метнулся к двери и подпер ее своим огромным телом. А я встал чуть в стороне, чтобы колоть штыками всякого, кто рискнет сунуть сюда любопытную рожу или шаловливую руку. И, похоже, наши активные действия, вовсе не похожие на метания загнанной в ловушку добычи, немного сбили налет самоуверенности с толстяка.

А тем временем прибывшее подкрепление не стало размениваться на такие мелочи, как переговоры, и сразу же принялись ломиться в комнату, которую мы забаррикадировали. Конечно же, сразу у них ничего не получилось, однако, судя по тому, как затрещало дерево, по ту сторону преграды находились явно не простые смертные, а бойцы из числа Владеющих.

Вторая их попытка оказалась уже более осмысленной. Воины султаната навалились всем скопом, ударяя плечами, и тут даже Астал не смог удержать их. Дверь немного приотворилась, и в образовавшуюся щель тут же пролезла чья-то бородатая харя. Впрочем, можно ли было считать это их успехом, я сказать затрудняюсь. Потому что едва в зоне моей досягаемости оказался первый враг, как я сразу же вонзил штык сая ему в глазное яблоко. Развитая до ступени Магистра Искра дарила мне такую силу, что я не всегда мог ее контролировать. А потому зачарованная сталь вошла в чужую голову слишком легко, протыкая насквозь мозг, череп и обшитый металлическими бляхами шлем. Из глубокой раны на мое оружие пролилась белесая жидкость и теплая кровь с какими-то ошметками, а сам боец отправился в чертоги своего бога раньше, чем даже сумел рассмотреть нас. Он упал под ноги своим товарищам, но его голова неудачно попала прямо в проем, не позволяя нам снова отгородиться от нападения.

Однако не успел я что-либо предпринять, как здоровяк со всей своей лосиной дури вколотил плечо в дверь, для верности помогая себе еще и коленом. Чужой череп хрустнул и сплющился. Он лопнул подобно прохудившемуся бурдюку, и из него на целый метр ударил фонтан комковатой багровой жижи. Нечто подобное можно было увидеть, если сдавить в ладонях сочный переспелый плод… И пусть до конца дверь захлопнуть Стальному так и не удалось, но он все равно сумел сузить просвет между косяком настолько, что едва можно было просунуть палец.

Увидав, что один из их товарищей распрощался с жизнью, воины по ту сторону заголосили что-то неразборчивое, но без сомнения угрожающее. Я не мог пока считаться великим знатоком шахирского наречия, но, кажется, они нас обещали стегать кнутами, пока не выпадут внутренности, а затем скормить скорпионам. Однако сразу после этой угрозы все как-то подозрительно затихло.

— А-а-а! Проклятый Эль Муджах, отпусти меня!

Я обернулся и успел увидеть, как Кавим, ухватив чиновника прямо за бороду, уже размахивается саблей, намереваясь его прикончить.

— Стой! — Приказал я, для верности усиливая голос Искрой. — Старик нам еще пригодится!

— Ты собираешься оставить жизнь этому червяку? — Зло сверкнул на меня глазами Магистр, не спеша убирать клинок.

— От мертвеца нам точно не будет никакого проку, — рассудительно заметил я. — А живым он еще может нам сослужить службу. Ведь скоро твои горячие соотечественники вернутся и начнут рубить дверь.

— Я не стану вам помогать, чужаки! — Вклинился в разговор толстяк. Но поскольку голос его заметно дрожал, да и сам он трясся, подобно листу на ветру, я понял, что он нас боится.

Не став тратить время на болтовню, я подскочил к чиновнику и перехватил его бороду у аристократа. Дернув верх с такой силой, что старик вскрикнул от боли и неожиданности, я приставил ему к горлу окровавленный штык.

— Будешь, падаль, — прошипел я на ломанном шахирском. — Будешь! Иначе участь твоя станет совсем уж незавидной.

Глядя в мои глаза снизу вверх, старик задрожал еще сильнее. Мрак и пустота, царившие в глубине моих зрачков, лишил его остатков мужества. Он очень не хотел умирать…

Отозвав Астала, от дверей, я стал дожидаться, когда вернутся нападающие. И они долго ждать себя не заставили. Не успел еще старый чиновник дочитать молитву Нальмунаши, как дощатая дверь слетела с петель, выбитая выкопанным бревном коновязи. Внутрь сразу ворвались полудюжина бородатых воинов, выкрикивая угрозы и грязные оскорбления в наш адрес, но тут же затормозили, оценив диспозицию в комнате.

Вид огромного великана, покачивающего хищным клювом изящного клевца, Кавим в недешевом нагруднике и парой сабель, да местный начальник, поставленный на колени с клинком у горла, немного остудили их пыл. На свой счет я скромно умалчиваю, потому как вряд ли фигура подростка с непонятной штуковиной, даже не особо похожей на оружие, способна напустить на кого-нибудь страху. Но солдаты все равно выглядели готовыми ринуться в схватку, чуя за собой многократный численный перевес.

— Прикажи им всем выйти на улицу, — твердо сказал я, обращаясь к старику.

— Зря стараешься, гяур, — сипло ответил заложник, — это люди кади-баши, и они не подчиняются мне!

— Значит, ты и в самом деле для нас бесполезен. Прощай…

Подняв локоть и уперев острие сая в яремную впадину на шее толстяка, я немного отвел руку назад, будто собирался с размаху проткнуть его. И мой блеф сработал моментально. Бородач заголосил, умудряясь одновременно молить о пощаде меня, и просить прибывших воинов не допустить душегубства.

— Остановись, юный разбойник! — Подался вперед солдат в самом добротном кожухе и украшенном перьями шлеме. — Не тронь почтенного хардат-пашу! Это лишь ухудшит ваше и без того тяжелое положение! За убийство моего аскера вас всех казнят. Вопрос лишь в том, как скоро смерть придет к вам. Поверь, уйти из жизни быстро — это величайшая милость.

— Заткнись, — небрежно бросил я словоохотливому офицеру. — Проваливайте отсюда, и тогда, быть может, этот старый хрен увидит сегодняшний закат.

Посверлив меня долгим злобным взглядом, воин что-то отрывисто скомандовал своим подчиненным, и они сомкнули ряды, вставая плечом к плечу.

— Пусть Иблис пожрет мои потроха, если я позволю вам выйти, — прорычал командир, направляясь к нам. — Вы отправитесь отсюда прямиком на суд почтенного кади-баши!

— Что ж, попытаться все равно стоило, — философски пожал я плечами, а после засветил рукояткой своего оружия в лоб чиновнику.

Толстяк, получив от меня оплеуху, моментально сомлел, закатив глаза. Его пухлая туша еще не рухнула на пол, а наша троица уже бросилась вперед, бесстрашно врубаясь в строй противника.

Первым в шахирцев влетел Астал. Могучий и неистовый, он вломился в ряды низкорослых южан подобно быку, ворвавшемуся в стадо овец. Каждый замах его Феалы заставлял трещать чужие шлемы, с хрустом сминал черепа и словно сухие веточки переламывал руки. Здоровяк орудовал зачарованным клевцом с такой умопомрачительной скоростью, что грозный силуэт оружия смазывался в смутные темные росчерки. Тонкие сабли солдат ничего не могли противопоставить этому бешенному натиску, и чужие клинки звенели и гнулись под тяжелыми ударами великана.

Рядом со здоровяком в отряд аскеров вклинился Кавим. Обе его сабли засвистели, исполняя песню смерти и боли, и не было такого врага, который смог бы пережить встречу с этими клинками. Магистр воды просто уничтожал провинциальных солдат, превращая их одним касанием в истекающие кровавой пеной морщинистые кожаные мешки. Кровь закипала в их телах, разрывая вены и капилляры, и южане падали под его натиском, как сочные колосья под лезвием серпа. Для меня же пара воинов отвела весьма скромную роль — держаться за их спинами, периодически втыкая жало саев в бойцов, что пытались обойти моих спутников вдоль стен комнаты.