Мио, мой Мио ! - Линдгрен Астрид - Страница 8

- А где ваша сестренка? - спросил я.

- Рыцарь Като, жестокий рыцарь Като похитил ее.

Только он назвал это имя, в воздухе сразу похолодало. Огромный подсолнух в саду увял, а крылья у бабочек отвалились. Никогда они уже не смогут летать. А я почувствовал, что боюсь рыцаря Като, просто ужасно боюсь.

Я протянул Йри серебряную ложечку, но он сказал:

- Возьми себе ложечку нашей сестренки. Ей она больше не понадобится; раз ты нашел ее, она твоя.

Услыхав, что их сестренке ложечка больше не понадобится, малыши заревели.

Но мы снова затеяли игры и старались не думать о грустных вещах. Ложечку я сунул в карман и позабыл о ней.

День клонился к вечеру, стало смеркаться. Тогда Йри, таинственно подмигнув малышам, сказал: - Пора!

Все уселись на краю колодца, мы с Юм-Юмом тоже сели рядом.

- Тише! - прошептал Йри.

Мы сидели молча и ждали. Меж вековых деревьев быстро сгущались тени. Домик Йри погружался в таинственный полумрак.

Казалось, что-то серое, таинственное, древнее окружает со всех сторон домик, деревья, колодец, по краям которого мы примостились.

- Помолчим! - прошептал Йри, хотя никто из нас и рта не открывал.

Мы еще немного помолчали. Меж деревьев становилось все сумрачнее, все темнее. Было совсем тихо. Я ничего не слышал.

Но вот раздались какие-то звуки. Правда, правда, в колодце послышался чей-то шепот. Какой-то странный, ни на что не похожий голос нашептывал сказки. То были никому не ведомые сказки, самые прекрасные в мире. Ничего я так не люблю, как слушать сказки. Я улегся животом на край колодца, чтоб не пропустить ни словечка. Иногда голос начинал напевать - то были чудесные, диковинные песни. - Что это за колодец?- спросил я Йри. - Колодец, до краев полный сказок и песен, вот все, что я знаю, - ответил Йри. - Колодец забытых сказок и песен, которые в стародавние времена славились во всем свете. А теперь они забыты, и только колодец-сказочник хранит их в своей памяти.

Долго мы так сидели. Темнота все сгущалась меж деревьев, а голос становился все тише и тише, пока совсем не смолк.

Далеко в зеленой роще заржала Мирамис. Она напомнила мне, что пора возвращаться домой к отцу.

- Прощай, Йри, прощай, Минонна-Нель, прощайте, малыши! - сказал я.

- Прощай, Мио, прощай, Юм-Юм! - ответил Йри. - Приезжайте к нам еще. Конечно, приедем! - пообещал я. Мы пошли к Мирамис, взобрались ей на спину и помчались домой. Мрак поредел: на небе взошла луна, осветила зеленые рощи, и деревья засеребрились, точь-в-точь как тополя в отцовском саду.

Мы подъехали к мосту Утреннего Сияния, но я с трудом узнал его. То был совсем другой мост, он словно был выткан из серебряных лучей.

- Ночью мост и называется иначе, - сказал Юм-Юм.

- Как же он называется ночью? - спросил я.

- Мост Лунного Сияния, - ответил Юм-Юм.

Мы скакали по мосту Лунного Сияния, который вот-вот должны были развести часовые. Мы видели костры, зажженные пастухами на Острове Зеленых Лугов. Отсюда они выглядели маленькими огоньками. Весь Мир был погружен в тишину, и только копыта Мирамис грохотали по мосту. При свете луны Мирамис казалась призрачной лошадью, а грива ее не золотой, а серебряной.

Я вспомнил колодец-сказочник и сказки, которые слышал. Особенно мне понравилась одна, она начиналась так:

"Жил-был на свете королевич. Однажды в лунную ночь оседлал он коня и отправился странствовать". Вот здорово! И я бы мог стать героем сказки! Я ведь тоже королевский сын!

Все ближе и ближе Остров Зеленых Лугов, копыта Мирамис грохочут как гром. Я все время думаю об этой сказке, она кажется мне такой прекрасной:

"Жил-был королевич. Однажды в лунную ночь оседлал он коня и отправился странствовать. Вот скачет он Дремучим Лесом..."

Вот скачет он Дремучим Лесом...

Когда я еще жил у дяди Сикстена и тети Эдли, я частенько брал в библиотеке сказки. Но тетя Эдля терпеть этого не могла.

- Опять уткнулся носом в книгу! - ворчала она. - Вот потому ты такой заморыш, такой бледный и несчастный, что не бываешь на воздухе, как другие дети!

Я-то бывал на воздухе - почти все время торчал на улице. Но тете Эдле и дяде Сикстену, верно, больше всего хотелось, чтоб я вовсе не возвращался домой. Теперь они небось рады: ведь я никогда не вернусь к ним.

Читать я мог только по вечерам, да и то урывками, и бледный был вовсе не поэтому. Посмотрела бы тетя Эдля, как я окреп и вырос, каким стал смуглым и здоровым.

Окажись я на Упландсгатан, я бы мог запросто вздуть Янне одной рукой, но я все равно не стал бы этого делать - просто не хочу.

Интересно, что сказала бы тетя Эдля, если б услыхала про колодец, который нашептывает по вечерам сказки, если б узнала, что вовсе незачем сидеть на одном месте, уткнувшись носом в книги, а можно прямо на свежем воздухе слушать сколько хочешь сказок. Может, это понравилось бы даже тете Эдле, хотя она, по правде сказать, никогда не бывает довольна.

"Жил-был королевич. Однажды в лунную 'ночь оседлал он коня и отправился странствовать. Вот скачет он Дремучим Лесом..."

Так нашептывал колодец, и я не мог забыть его слов. Казалось, колодец рассказал эту сказку неспроста. Вдруг я и есть тот самый королевич, который скакал Дремучим Лесом и которому снова предстоит совершить этот путь?

Я спросил отца, не знает ли он, где Дремучий Лес. Конечно, он знал.

- Дремучий Лес в Стране Загорной, - сказал он. И до чего ж печально звучал его голос. - Зачем он тебе, Мио, мой Мио?

- Хочу побывать там нынче ночью, как взойдет луна, - отвечал я.

Мой отец, пораженный, взглянул на меня. - Вот как! Уже нынче? - сказал он, и голос его зазвучал еще печальней.

- Может, ты против? - спросил я. - Может, ты будешь беспокоиться, если я уйду из дома и поскачу ночью в Дремучий Лес? Отец покачал головой.

- Нет, - ответил он, - лес, мирно спящий при свете луны, никому не причинит зла.

Потом отец замолчал и сел, обхватив голову руками, - видно было, что он погрузился в раздумье. Обняв его за плечи, я сказал: - Хочешь, я останусь дома, с тобой? Он долго смотрел на меня; глаза его были печальны.

- Нет, Мио, мой Мио! Ты не останешься. Луна уже взошла, и Дремучий Лес ждет тебя.