Позывной "Хоттабыч" 2 (СИ) - lanpirot - Страница 24

Ленин использовал афоризм Маркса в статье «Социализм и религия» 1905 года и повторил (со ссылкой на автора) в статье «Об отношении рабочей партии к религии», опубликованной в 1909 году.

Вряд ли выражение стало бы таким популярным, если бы не роман Ильи Ильфа и Евгения Петрова «12 стульев», где фраза приведена в знакомом нам виде — во время конфликта с отцом Федором Остап Бендер спрашивает у священника: «Почем опиум для народа?»

Глава 12

Телефон действительно оказался расположен совсем недалеко: стоило свернуть на оживленный проспект и проехать буквально метров сто-двести. Деревянная будка телефонного автомата обнаружилась под цветущей и благоухающей раскидистой сиренью. Командир уже сносно себя чувствовал и уверенно управлял автомобилем, не пугая капитана Курочкина, очередной возможностью потери сознания. Оснаб остановил машину возле обочины, прямо напротив телефонной будки, и вышел. Идти за ним я не стал, поскольку не видел в этом никакого смысла.

Мы вылезли из машины вместе с капитаном и закурили, пуская дым в темнеющее вечернее небо. На улице постепенно смеркалось. На небе, то тут, то там, загорались яркие звезды, находящиеся под опекой такого же яркого нарождающегося месяца. Легкий ветерок доносил до моего обоняния непередаваемые ароматы цветущей сирени, от которых натурально кружилась голова. Если не знать, что где-то, не так уж и далеко, полных ходом идет чудовищная бойня за выживание, за будущее целых народов и наций, в которой погибнут миллионы ни в чем не повинных людей, можно было бы в полной мере насладиться этим чудесным теплым летним вечерком. Но я все-равно вдыхал полной грудью этот аромат «мирной жизни», и старался не думать, что с нами будет, даже не завтра, а всего лишь через несколько часов.

Из телефонной будки вышел оснаб и стремительно подошел к машине.

— Спасибо за помощь, капитан! — Оснаб протянул Курочкину руку и тот уважительно её пожал.

— Так я ничего и не сделал, товарищ оснаб…

— На инцидент на дороге среагировал? — риторически спросил оснаб. — Среагировал! Бдительность проявил? Проявил! А кто-то мог бы и мимо пройти — мол, разбирайтесь сами. Спасибо за службу, товарищ капитан! — Будь командир в форме, он обязательно взял бы «под козырек».

Видимо капитан Курочкин это тоже понял, поскольку «подтянулся» и застыл по стойке смирно:

— Служу Советскому Союзу!

— Все, капитан, пора нам…

Я тоже на прощание с уважением пожал руку милиционеру, ведь именно от таких вот парней зависит в это неспокойное время жизнь простых мирных жителей. Нужную работу делают ребята! Безусловно нужную!

Мы уселись в автомобиль и вновь покатили по дороге. Однако ехали мы недолго, и вскоре свернули в темный двор. Там нас уже дожидался другой автомобиль, ни цветом, ни формой не похожий на наш. А я буквально оторопел, когда из этой машины натурально вылезли мы с оснабом. Мать моя женщина, ну неужели я такая старая развалина? Вот и не подумал бы никогда, ведь постоянно же в зеркало смотрюсь. А ведь и вправду говорят, взгляд на себя со стороны может на многое открыть глаза. Пусть и «открытие» это будет немного неприглядным.

— А это?.. — Открыл я было рот.

— Потом! — оборвал меня оснаб, распахивая дверь.

Мы вышли из нашего автомобиля и подошли к двойникам. Блин, офигеть, насколько они на нас похожи!

После быстрых рукопожатий, оснаб произнес:

— Поколесите по городу, товарищи. Не знаю, задействовали ли диверсанты еще какие возможности, но лучше перебдеть…

— Все сделаем ровно, товарищ оснаб, — произнес дубль командира. Голос, впрочем, у него был иной, густой и низкий, с хрипотцой. — Вы подождите, я сейчас на вас тоже Личины наброшу.

Псевдооснаб вытянул руки вперед, его ладони засветились густой голубизной с «продрисью» ярко-алых вкраплений. Он поднял светящиеся руки вверх, начал медленно пускать их, практически касаясь ладонями командира, от макушки и до ботинок. Там, где волшебный «свет» касался Петра Петровича, командир преображался! Из крепкого и подтянутого пятидесятилетнего контрразведчика, он, в конце концов, превратился в какого бледного и тщедушного задохлика, лет тридцати, с куцей растрепанной бородкой и в нелепых круглых очках. Этакий дистрофик-мнс [1].

[1] мнс — младший научный сотрудник, самая низкая должность, которую может занимать учёный в научно-исследовательском институте.

— Отлично! — Оценив полученный результат, дубль-оснаб кивнул и сместился ко мне.

— Сколько Морок продержится? — поинтересовался своим «родным» голосом оснаб.

— Не больше пары часов, — ответил его дубль, но с учетом изменений, произошедших с командиром, единственный оснаб на последующие два часа.

— Ну-с, товарищ, а теперь поработаем с вами! — Силовик поднял светящиеся руки над головой, принялся так же медленно, как и в предыдущий раз, опускать ладони.

— Хы, щекотно! — Я с непривычки дернулся всем телом, за что тут же получил нагоняй от работающего с моим внешним видом Силовика:

— Спокойно, товарищ! Работа тонкая, одно неловкое движение и Морок развеется! А Резерв у меня не такой большой, чтобы заново повторить…

— Пардоньте, товарищ…

— Чего? — Едва не сбившись в очередной раз, удивленно спросил поддельный оснаб.

— Извини, говорю, старина! — повторил я на, видимо, понятном ему языке. — Не буду больше дергаться.

— А! — Вернулся к своему занятию Силовик. — Так бы сразу и сказал.

Закончив работу Силовик отошел от меня на шаг, скептически оглядел и спросил у настоящего командира:

— Ну, как получилось?

— Как всегда на высоте! — похвалил своего двойника Петрович. — Его теперь и мама родная не узнала бы!

Естественно, увидеть, что со мною сотворил этот фокусник я не мог. Но судя по «выдающемуся» огромному пивному животу, от меня «реального» мало чего осталось. Я прикоснулся к этому «трудовому мозолю», отчего-то решив, что мои пальцы легко пройдут сквозь наведенный специалистом (кстати, интересно, а как вообще называется его специализация?) Морок. Но к собственному большому изумлению наткнулся на настоящее пузо. Мама дорогая, роди меня обратно! Я хлопнул ладошкой по этой выдающейся прелести, пустив «волну» по рыхлой желеобразной массе. Твою же, а? И как с этим вообще живут?

— Ну что, наигрался? — Толкнул меня в бок Петрович, пребывая в образе ученого мелкого пошиба.

— Как это? — Я попытался обхватить необъятное пузо руками. Пальцы едва сходились. — Оно же натуральное!

— В машине расскажу, — пообещал оснаб-мнс. — Спасибо за службу, товарищи! И берегите себя — диверсанты в «Абвере» еще те волчары…

— Ну, — спокойно «отмахнулся» от предупреждения Петрова, псевдооснаб, — не в первый раз «замужем». У нас на этих волчар позорных свои проверенные волкодавы найдутся! Правда, Никодимыч?

— Не сумлевайтесь, товарищи, — первый раз за встречу подал голос мой двойник, — уделаем мы этих диверсантов, как бог черепаху!

Распрощавшись с коллегами, мы нырнули в предоставленный нам автомобиль. Подождали, пока наши двойники выедут со двора и только потом двинулись за ними, только поехали по улице в обратном направлении.

— Ну, и как называется все это безобразие? — Я вновь хлопнул себя по огромному животу, мешавшему мне не только сидеть, но и, похоже, просто дышать. Да в кресло еле-еле поместился. — И почему оно такое… настоящее?

— Понравилось, старичок? — Подколол меня командир. — А кому сейчас легко? Почувствуешь себя хоть раз в жизни откормленным толстопузом.

— Спасибо, конечно, командир, за заботу, за ласку! — Вернул я оснабу той же монетой. — Я думал Морок — это просто видимость, а тут… И с какого перепуга все тогда Даром Тератоморфа восторгаются? Вот эта хрень ни разу не хуже! Я себя реальным жиртрестом чувствую!

— Почему, говоришь, восторгаются? — Командир, после того, как мы сменили машину и собственный внешний вид, наконец сумел немного расслабиться.