Позывной "Хоттабыч" 2 (СИ) - lanpirot - Страница 17

— Вы меня перехвалили, Вильям Карлович…

— Позвольте, совсем нет! — Шильдкнехт принял у нас с оснабом головные, уборы и водрузил их на полку в прихожей. — Сколько я для вас ни сделаю — всего будет мало! Я сегодня, только за один день… Ох, нет, старая я калоша! Я ведь теперь и чужие тайны хранить должен! Своих, так сказать, пациентов! Поэтому прошу простить… Кстати, Гасан Хоттабович, не желаете перед ужином попробовать «процедуру»?

— Это вы о зубах, Вильям Карлович? — с надеждой спросил я. Уж очень меня в последнее время напрягали эти самые чертовы зубы! Десна совсем распухли, и терпеть собственные «квакушки» стало совсем не выносимо!

— Совершенно верно, мой друг! — обрадовал меня Шильдкнехт. — Так вы не против?

— Просто мечтаю об этом! — честно признался я. — Вот уже последних лет тридцать.

— Тогда пройдемте в мой кабинет! — пригласил меня доцент. — К тому же это не долго и не больно! Сила-с…

— А мне можно посмотреть? — напросился Петров.

— Конечно, не вижу в этом никаких препятствий! — расшаркался немец. — Но это совсем неинтересная и незрелищная «операция». Но если вам угодно…

Мы прошли в маленький кабинет доцента-историка. Даже невооруженным взглядом было видно, что кабинет был в срочном порядке переоборудован из обычного, в этакую «смотровую», как у медиков.

— У меня тут несколько тесновато… — смущенно произнес новоявленный практикующий Силовик-Тератоморф. — Но это долго времени не займет… — Он быстрым движением сдвинул в сторону деревянный каркас ширмы, за которой, видимо, должны раздеваться особы женского пола. — Теперь точно поместимся!

Усадив меня на табурет, поставленный рядом со столом, за который с донельзя «глупым» видом и уселся наш кудесник, Вильям Карлович произнес:

— Выньте из рта ваши протезы, Гасан Хоттабович. Они вам больше не понадобятся!

Его бы слова, да Богу в уши! Как же я мечтаю от них избавиться!

Оснаб, не ставший заходить в маленькое помещение кабинета, застыл у раскрытой двери, привалившись к косяку. Его тоже интересовало происходящее в кабинете действо, с сугубо профессиональной стороны.

Я вынул протезы и, зажав их в ладони, приготовился ждать чуда. И оно случилось, но настолько незаметно и буднично, что на первых секундах я его даже не заметил, поскольку все происходящее было абсолютно безболезненно! Да я даже рот не открывал! Раз: престарый Силовик-окудник положил свою сухую прохладную ладошку, пахнущую отчего-то валерьянкой, на мой сморщенный рот. Я даже не увидел «потока» Силы, видимо, тактильным контактом Силовик компенсировал свой невеликий Дар. Мои голые десна вдруг сильно зазудели, а во рту неожиданно стало «тесно». Вильям Карлович одернул руку, а я провел языком по деснам…

— Черт возьми! — не сдержал я изумленного возгласа и полез в рот пальцами.

Они были… Представляете! Все мои потерянные десятилетия назад зубы были на своих законных местах! Я подскочил с места и кинулся к большому зеркалу, подвешенному к стене. Причем, судя по выгоревшим пятнам на обоях и темным местам, здесь когда-то стоял шкаф, который лишь недавно убрали, а на его место поместили большое зеркало. Видимо, для таких вот ошеломленных эффектом проявления Силы чудиков, как я. Я разглядывал свои новые зубы в зеркало, открыв рот. Неверяще щупал их пальцами, пытаясь раскачивать. Но они сидели как влитые! Это были настоящие «живые» зубы! Мои! Причем попутно Вильям Карлович каким-то образом умудрился «залечить» и ранку на нижней челюсти, там, где намечалось два резца. Это его «преобразование живых тканей» — Тератоморфизм — убойная штука. Если пораскинуть мозгами, можно такие штуки отчебучивать… А ведь прав оказался оснаб, ну не мог такой уникальный Дар просто так «затеряться»! Без веских на то причин! Здесь явно потягивает чем-то нехорошим! Нужно держать ухо востро! Хотя, возможно у нас с командиром обычная профессиональная трансформация и паранойя — во всех видеть потенциального врага.

— Вильям Карлович, вы просто кудесник! — Прогнав из головы черные мысли, я натянул на лицо добродушную улыбку. Да мне и стараться-то сильно не надо было — я так был на седьмом небе от счастья! Кто пользовался вставными зубными протезами меня прекрасно поймет!

— Ой, да ладно! — Смущенно отмахнулся от меня доцент. — Пойдемте лучше к столу! Иначе моя супруга — Изольда Робертовна, нас всех «отчитает» по первое число!

Изольда Робертовна оказалась милейшей старушкой, под стать своему мужу — сохранившей даже фигуру к своим солидным годам.

— Какие же вы, мальчишки, гадкие! — весело смеясь, произнесла она, когда мы появились в гостиной, где был накрыт стол. — Пока в свои «игрушки» не наиграетесь, о женщинах даже и не вспомните!

— Изольда Робертовна, — я подошел к супруге Шильдкнехта и взял её ладонь, уже растерявшую свое былое изящество, в свои руки, — вы уж нас простите, старых дураков! — Я слегка наклонился, поднес её ладонь к своему лицу и легко приложился к тыльной её стороне губами. — Разрешите представиться, Гасан Хоттабович Абдурахманов!

— А у вас хорошие манеры, Гасан Хоттабович! — польщенно произнесла старушка. — Мне Вильям Карлович о вас много рассказывал… Да что там, прямо все уши прожужжал! На самом деле мы все, вся наша семья вам очень благодарны!

— Не стоит благодарностей! — Я ответно расшаркался. — Позвольте представить вам и моего родственника, правда дальнего — Петров, Петр Петрович! Прошу любить и жаловать!

Оснаб почтительно наклонил голову.

— Так, что же мы стоим? — Засуетилась Изольда Робертовна. — Прошу к столу!

— А где же все остальные? — полюбопытствовал я, пробегаясь глазами по фотографиям семейства, которыми были увешаны все стены гостиной.

— Мы сняли маленький домик в Подмосковье, — сообщила супруга доцента. — Природа свежий воздух, для внуков… А на ужин должен прийти лишь наш младший сын — Георгий. Но он что-то задерживается…

Пока мы говорили, я успел рассмотреть все те «разносолы», которыми нас собрались потчевать Шильдкнехты. И я должен сказать, что «продуктовый набор», находящийся перед нами — внушал. Вильям Робертович, наверное, потратил на него целое состояние! Ибо для военного времени это было не просто роскошно, а непередаваемо роскошно: и мясо, и рыба, и соленья-копченья… даже не буду всего перечислять, а то слюной захлебнусь.

Не успели мы сесть, как во входную дверь кто-то постучал. И через секунду нас уже знакомили с одним из сыновей Вильяма Карловича, оказавшимся «приятным на вид» светловолосым мужчиной лет сорока.

— Ну что, товарищи? — В предвкушении потирая руки произнес доцент. — Прошу за стол!

Мы расселись: меня усадили во главу стола, как какого-то свадебного генерала. Оснаба — по правую руку, напротив него — Георгий. А супруги уселись вместе с другой стороны стола, напротив вашего покорного слуги. Едва я удобно «расслабился» в массивном дубовом кресле в предвкушении вкусной еды, мир неожиданно «моргнул» и исказился странным образом. Толстые подлокотники моего кресла ожили, превратившись в толстых ядовитых змей, которые неподвижно зафиксировали мои руки и притянули мое тело к спинке кресла.

— Что за хрень тут творится? — непонимающе воскликнул я, дергаясь и бросая взгляд на оснаба.

Но он тоже находился не в лучшем положении…

Глава 9

Оснаб тоже оказался притянут шевелящимся телом огромного гада к своему креслу. К тому же это монструозное создание с размаху хреначило командира своей мерзкой треугольной головой прямо по темечку, словно старалась продолбить дыру в его черепной коробке. Кожа на голове Петрова уже лопнула и при каждом ударе орошала брызгами крови белоснежную стену за его спиной. Кровь струилась по его вискам, лицу, затекала за воротник и капала с кончика носа. Жутковатая получалась картинка, отдающая такой махровой шизой, что впору в дурку бежать сдаваться! И как можно скорее!

Я напряг свои хилые мышцы, но гребаная змеюка даже не заметила моих усилий. Бросив взгляд на других участников «званного ужина», превратившегося в какую-то безумную кровавую вакханалию, я отметил, что Вильям Карлович и Изольда Робертовна неподвижно застыли на своих местах. Они не шевелились, не моргали и не дышали. А еще они как-то «выцвели», а также «потеряли в объеме,» превратившись в некое подобие черно-белого дагерротипа. А вот Жорик, наоборот, прямо-таки налился всеми красками жизни: на раскрасневшейся харе хищно трепетали и раздувались увеличивающиеся в размерах ноздри, переносица съеживалась на глазах и покрываясь морщинистыми складками. Нижняя челюсть раздалась вширь и поползла вперед, и из нее, словно чертики из коробочки, выскочили два острых клыка, каждый в мой указательный палец величиной. Лоб «съехал» назад и изменил угол наклона, словно у ископаемого питекантропа, а переливающиеся углями преисподней глаза, глубоко запали в трансформирующуюся на моих глазах черепушку. Вот, сука, из Жорика получилась на редкость отвратительная тварь, гладя на которую, хотелось плюнуть в эту мерзкую харю и перекреститься, хоть я и прожженный коммунист. Но, черт возьми, что здесь реально происходит?