Утро под Катовице-2 (СИ) - Ермаков Николай Александрович - Страница 14

— Вот и прекрасно! — он протянул мне чистый лист бумаги, пододвинул чернильницу с пером, — Давай, пиши заявление на имя первого секретаря… — и он продиктовал мне текст, который я старательно записал и даже ни одной кляксы не поставил.

Затем Филимонов завизировал моё заявление своей подписью и передал его кадровичке, которая внесла данные в лежащий перед ней гроссбух, поставила на заявление штампик и номер, после чего убрала заявление в папку. Затем взял слово майор:

— Вам присваивается звание младшего лейтенанта, — он раскрыл свою папку и протянул мне бумагу с машинописным текстом — Это копия приказа, распишитесь в получении, он придвинул мне журнал, где я и поставил свой автограф, после чего он продолжил, — Сегодня же Вам надо прибыть в автозаводский райвоенкомат, оформить документы, получить форму и довольствие.

Ну хоть на фронт пойду офицером, это реально воодушевляет!

— Итак продолжим! — Филимонов снова обратил на себя внимание, — Андрей Иванович, ты сдавал деньги на помощь фронту?

— Ну да, было дело, — подтвердил я, ведь действительно, ещё в конце июня Катя Рыбакова собирала на нужды обороны, вот я и сдал сто рублей, чтобы подать пример рабочим и себя показать с лучшей стороны, хотя вообще-то и червонца хватило бы.

— Вот! Все трудящиеся нашего предприятия в едином порыве по инициативе партийной организации сдали, кто сколько мог, на помощь фронту. На эти деньги завод выпустил двадцать четыре автомобиля, которые необходимо перегнать своим ходом в расположение наших войск, которые героически защищают Родину от немецко-фашистских агрессоров!

Во шпарит, прямо как на митинге!

— И Вы, товарищ Ковалев, как нельзя лучше подходите для того, чтобы возглавить эту автоколонну, — продолжил функционер свою речь, — Отправление завтра, в девять утра, Вам надо прибыть к северной проходной к восьми часам, сами понимаете — вопрос политический, так что постарайтесь соответствовать! Идите, собирайтесь!

Глава 3

На следующий день без десяти восемь я подошел к северной проходной, на мне была новая командирская форма, под синими галифе на бедре была скрытно закреплена кобура с трофейным ТТ, а на внутренней стороне левой голени спрятан финский нож. У ворот уже были Филимонов и давешний майор, а за забором стояли в ряд в ряд новые полуторки с одинаковыми надписями на дверях: «От рабочих ГАЗа — фронту». Около машин крутились красноармейцы в новой, необмявшейся ещё форме. Судя по всему, это мои будущие временные подчиненные. Подойдя к майору, я козырнул, после чего тот поздоровался со мной за руку и сказал:

— Пойдемте, я представлю Вас подразделению!

Приблизившись к машинам, майор зычно скомандовал:

— Рота, в две шеренги становись!

Услышав команду, новобранцы засуетились, одни стали строиться, другие топтались на месте, не зная, куда себя приткнуть. Но тут голос подал сержант, которого я сперва принял за одного из бойцов, но, присмотревшись, разглядел на петлицах по два треугольника. Короткими меткими фразами он добился того, что красноармейцы перестали бестолково суетиться и построилось как положено. Майор пояснил:

— Десять бойцов без опыта службы, но шоферить умеют все, — затем хорошо поставленным голосом он скомандовал, — Равняйсь, смирно! Товарищи бойцы, представляю Вам командира маршевой автомобильной роты младшего лейтенанта Ковалёва! Сержант Федоткин, ко мне!

После того, как сержант подбежал и доложился, майор сказал мне:

— Рота сформирована в составе одного взвода, Федоткин назначен и.о. командира взвода, разбивки по отделениям нет, да это и не надо, вам ведь только до прифронтовой зоны доехать, а там расформируют, вот приказ о назначении, список личного состава и приказ о перегоне автомобилей двадцатому мехкорпусу в Клычев.

Логика, конечно, железная — рота в составе одного взвода. Но, как говорится, кто в армии служил, тот в цирке не смеется. Ладно, рота-взвод — это малозначительный нюанс, на фоне более животрепещущих вопросов, которые я и задал майору:

— Мне хотелось бы узнать по поводу оружия, мне не выдали, у бойцов тоже нет, насколько я вижу.

— Маршевым частям и подразделениям вооружение не положено, прибудете на фронт, там и выдадут. У тебя половина — ещё присягу не принимали.

— Так хотя бы мне дали! — так-то у меня под синими галифе в набедренной кобуре спрятан ТТ, который трофей с финской, но хотелось бы легальный ствол, хотя бы наган какой завалящий.

— Пока к воинской части не приписан, оружие не положено, — извиняющимся тоном ответил майор.

— А карта мне положена?

— Положена, но с ними напряженка, так что придется тебе ехать так.

— Как — так!? Я же этим таком неизвестно куда заехать могу, хоть покажите, чтобы я кроки срисовал!

— Нет у нас карт, выдали все перегонным командам, даже одной, для кроков не осталось, заказали, но когда они будут — неизвестно. Ты вот что, в Москве в ГАБТУ спроси, покажешь там приказ о перегоне, должны показать для кроков.

Это просто дурдом какой-то: оружия нет, карт нет, но машины должны быть доставлены точно в срок. У меня просто нет цензурных слов для выражения своих мыслей по поводу этой богадельни.

— Ну а что у нас с питанием? — спросил я, ожидая, что майор ответит в том же стиле, типа ничего нет, выкручивайтесь, как хотите.

— Бойцам уже выдан сухой паёк на три дня, твой заберёшь у Федоткина.

Ну хоть тут есть позитив, даже удивительно!

— Ну и последний вопрос — что делать с машинами, которые сломаются по дороге?

Майор на полминуты замялся и после паузы предложил:

— Пойдем у Филимонова спросим!

Филимонов, когда мы подошли к нему с этим вопросом призадумался и начал отвечать издалека, с предысторией.

— Вообще, с начала войны мы передали военным более тысячи машин, но их сразу забирали здесь перегонные команды от воинских частей, так что этот вопрос уже относился к их ведению. А ведь Вы правы Андрей Иванович, пока колонна доедет до Белоруссии, одна-другая машина вполне могут сломаться. Давайте так: если автомобиль не поддается быстрому ремонту, то вы его буксируете до ближайшей военной части, имеющей автохозяйство и передаёте им по акту.

— Надо это отразить в предписании, — сказал я, согласно кивнув.

— Да, сделаем так, — без раздумий ответил партфункционер, — переписывать бумаги уже нет времени, сейчас от руки внизу добавлю текст и распишусь, думаю, в случае чего, этого хватит, — увидев, что я согласно кивнул, Филимонов подошел к трибуне, стоявшей на невысоком помосте слева от ворот, разложил на ней писчие принадлежности и принялся писать. А я тем временем направился к своей роте и подозвал Федоткина.

— Тебя как звать? — спросил я сержанта, когда он подошел ко мне.

— Максим.

— Так вот, Максим, давай потренируй бойцов строиться и выполнять команду «По машинам», а как митинг начнется, построишь их в две шеренги.

— Есть! — сержант молодцевато козырнул и развернувшись к бойцам гаркнул:

— Взвод, в две шеренги становись!

Убедившись, что дело пошло, я вернулся к трибуне, где Филимонов уже закончил писать, и забрал у него документы, сложил их и осмотрелся. Похоже, рабочих на митинге будет совсем мало, ну и правильно, нечего время зря тратить. Но зато пришло около пятидесяти пионеров в красных галстуках, которые скучковались около автомобилей и смотрели, как бойцы учатся строиться. Также уже подтянулись старшеклассники комсомольцы, и несколько десятков женщин различного возраста. Вскоре подъехал автобус и оттуда выбрались полтора десятка человек, в том числе пара фотографов, один кинооператор и Лиза Большакова, увидев которую, я направился к приехавшим.

— Ты как тут? — удивленно спросила Лиза, когда я к ней подошёл. Видимо, она была не в курсе, что это именно я возглавляю автоколонну.

— Да вот, — я жестом махнул в сторону машин, — Поручили доставить на фронт.

— Добровольцем? — вновь спросила она и, дождавшись моего утвердительного кивка, пожаловалась, — А меня не пускают, я уже с нашим первым секретарем ругалась и в ЦК написала!