Горчаков. Пенталогия (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 34

Глава 24

Всего я насчитал семерых. У машины – восьмой стоял в паре десятке шагов на углу Невского с папиросой в зубах и то и дело оглядывался по сторонам. Вид у него при этом был не то, чтобы встревоженный – но напряженный уж точно. Сразу стало понятно: парни здесь не просто так.

На мгновение я даже подумал, что все это для чего–то затеяла Вернер – с нее бы сталось. Но репортерша сама выглядела удивленной… пожалуй, даже испуганной. Она то ли знала этих молодчиков, то ли уже встречалась с ними раньше.

Уж не в клубе ли у Гижицкой?

Весьма вероятно. Парочка лиц «кожано-джинсовых» показались смутно знакомыми. Может, я и сам их уже видел прошлой ночью. Но тогда в клубе парни создавали атмосферу и веселились, не мешая при этом отдыхать дворянскому сословию.

А сейчас явно задумали что–то нехорошее.

– С машины слез, – буркнул я, убирая руки в карманы.

Нарываться не хотелось. Не то, чтобы я испугался кучки бездарей, но они еще не успели сделать ничего, за что я мог бы с полным правом раскатать их боевыми заклятьями… но больше пугать этих гопников мне было, в общем, и нечем.

– Хороша бричка. – Вожак в кожаной жилетке по-хозяйски похлопал ладонью по капоту. – Жалко будет, если поцарапается.

– Чего тебе надо?

Я шагнул вперед, стараясь не упускать из виду остальных. Получалось так себе: «кожано-джинсовые» явно настраивались на боевой лад и отошли от «Волги» – но только для того, чтобы обступить меня полукругом. Ножей или дубинок я не видел, но парочка многозначительно наматывала на кулаки металлические цепочки.

Так себе расклад.

– Дело у меня к тебе есть, благородный. – Вожак сбросил ноги с бампера на землю. – Говорят, выделываешься много.

– И кто говорит? – поинтересовался я. – С тобой вот вроде не виделись раньше.

– Стой… – Вернер осторожно потянула меня за локоть. – Лучше вернемся, там телефон есть… в полицию позвоню.

– Куда собрался, дворянчик? – Вожак спрыгнул с капота. – Я тебе что, разрешил идти?

Интересно, а что бы сделал на моем месте Костя?.. А Воронцов? Просто спалил эту шушеру к чертям собачим? Или для начала все-таки постарался бы припугнуть?

– Пошел вон. – Я сжал пальцы в кулак, заряжая Булаву. – Пока я добрый.

Для Одаренного такая угроза показалась бы смешной. Слабенькое – в четверть обычного – боевое заклятье. Самое простое и относительно безопасное: ударить, свалить с ног… даже ребер не сломает. Так, чисто пугнуть…

Но «кожано-джинсовые», похоже, только этого и ждали.

– Мочи его, чуваки! – завопил вожак.

И первым бросился вперед. Я швырнул Булаву – кажется, даже попал – и тут же зарядил следующую, уже посильнее. Но бросить не успел. Кто–то налетел на меня сбоку, заехав коленом по ребрам. Я кое-как отмахнулся, двинул затылком в нос тому, кто набросился сзади, вывернулся из захвата – и снова сложил заклятье.

На этот раз полноценное – и с обеих рук разом.

Вожака и одного из его прихвостней протащило спиной по асфальту. Я мог бы швырнуть Горыныча или Серп, способный в одно мгновение распластать человека на две аккуратные половинки: молодчики напали на дворянина, да еще и в центра города. Кто бы ни натравил их – я был в своем праве… но все-таки сдержался.

Не устраивать же здесь кровавую баню – по чьей–то милости.

Навалившись разом, «кожано-джинсовые» больше мешали друг другу. Среди них были парни и постарше, и посильнее меня, явно закаленные в уличных боях, но драться по-настоящему, похоже, не умел никто. Даже без Хода, который я так и не успел сплести, мне удавалось не только остаться на ногах, но и неплохо отбиваться кулаками.

Таинственная сила, подарившая мне способность стрелять без промаха из любого пистолета, не подвела и в рукопашной. Злоба снова застыла внутри глыбой льда, и я дрался спокойно и расчетливо: шаг в сторону, уклон, ответка, шаг назад – Булава. Трое противников уже валялись, зажимая разбитые лица, один скорчился с переломанными пальцами, а я продолжал кружить около «Волги», методично выбивая одного за другим.

Пока не услышал за спиной визг. Вернер угодила в лапы одному из «кожано-джинсовых». Тому самому, который раньше стоял на углу – видимо, высматривая городовых – а теперь тоже полез в драку. Только предпочел выбрать цель попроще. Детина на полголовы выше меня вцепился в сумочку, рванул – но отобрать не смог.

Выдохнув, я нырнул под чей–то кулак, оттолкнул с пути помятого, но не утратившего пыл вожака и бросился на помощь. Ударил с разбега. Криво, неуклюже – но неожиданно сильно: коротко стриженая башка с хрипом дернулась назад, заливаясь кровью из разбитого носа. Я успел достать падающего врага ботинком по ребрам – и тут же развернулся к остальным.

– Вам что, жить надоело? – рявкнул я, складывая пальцы под Серп. – Порежу!

На этот раз угроза подействовала. То ли у меня был слишком грозный вид, то ли кто–то из «кожано-джинсовых» разглядел вдали городового – нападать они больше не стали. Вожак проворчал что–то, развернулся и припустил по Садовой, а за ним ретировались и остальные. Последним удирал тот, что пытался отобрать у Вернер сумочку, и я с трудом подавил соблазн срубить ему ноги рвущимся с пальцев заклятьем.

Бой закончился. И я, похоже, выиграл, хоть и не без потерь.

– Ты в порядке? – Вернер осторожно тронула меня за плечо. – Больно.

– Жить буду.

Я утер лицо, и на тыльной стороне ладони осталась липкая красная полоска. Кто–то умудрился заехать мне нос, а я даже не заметил. Прямо как тогда, с Воронцовым.

– Круто дерешься. – Вернер полезла в сумочку. – Это что? Английский бокс, да?

– Всего по чуть-чуть. – Я пожал плечами. – Ты сама–то как? Этот урод тебя не?..

– Я хорошо. – Вернер махнула рукой. – Только платок чуть не порвал, козел… Садись. Будем тебя лечить.

Мы как–то незаметно для самих себя перешли на «ты». После уличной драки все эти «благородия», «сиятельства» и «сударыни» как–то сразу стали ненужными. Я огляделся по сторонам и, не найдя ничего лучше, устроился на капоте «Волги». Вернер тут же принялась меня обхаживать, осторожно промакивая ссадины и царапины платочком. Плетение справилось бы куда лучше… но, видимо, мне все-таки хотелось в полной мере почувствовать себя героем. Так что за магическое лечение я взялся, только когда приятные и чуть будоражащие прикосновения прохладных пальцев закончились.

– Дай руку. – Вернер взяла мою ладонь обеими руками и осторожно развернула. – Костяшки разбил… Здорово ты им всыпал, конечно!

– Угу… Надеюсь, хоть это не попадет в газету, – усмехнулся я.

– Да ну тебя!

Вернер стащила с шеи платок и принялась перевязывать чуть распухшую руку. Не очень умело – зато старательно.

– Да нафиг эту газету, – пробормотала она. – Ты меня спас, можно сказать.

– Вот как? – Я несколько раз сжал пальцы в кулак, проверяя подвижность. – А часто в твоей профессии… такое случается?

– Если честно – не очень, – призналась Вернер. – Бывало, что приходили пугать, но чтобы вот такое… Только эти–то не за мной пришли.

– Угу. – Я кивнул и на всякий случай огляделся по сторонам. – Нажил себе врагов, ничего не скажешь. Знать бы только – кто?

Хотя догадки определенно имеются.

– Подозреваемые? – Вернер явно уже приходила в себя и вновь натягивала маску матерой акулы пера. – Кто может желать вреда князю Горчакову?

– Вопросы от прессы? – Я улыбнулся и тронул саднящую щеку. – Можно в другой раз? Сейчас я не готов к интервью.

– Как пожелаете, ваше сиятельство. – Вернер поправила ворот моей рубахи. – Мы ведь здесь неофициально… Куда поедем теперь?

– А какие пожелания у сударыни?

– Ну… настрой эти уроды, конечно, подпортили. – Вернер протяжно вздохнула – и тут же посмотрела на меня, чуть склонив голову набок. – А погнали ко мне? Тебе бы сполоснуться.

Даже так? А вечер–то… точнее, день – перестает быть томным.

– И не подумаю отказаться. – Я спрыгнул с капота. – С тебя прохладительные напитки.