Завещание Петра - Велиханов Никита - Страница 29

— Так мне можно начинать осмотр?

— Да, — ровный голос, никакого следа недавней паники.

Ларькин достал лупу и ещё раз осмотрел светло-розовое пятнышко. Кожей лица он ощущал идущее от девушки тепло. Потом ему в голову пришла ещё одна идея.

— Так... А теперь разденьтесь до пояса.

— Зачем? —смущенно прошептала Аня.

— Я должен осмотреть спину и грудь. Не беспокойтесь, это недолго.

Аня неуверенно посмотрела на майора. Тот недовольно проворчал:

— На черта это тебе сдалось?

— Хочу посмотреть, может, там есть пятна.

— У меня больше нигде ничего нет, —сказала Аня.

Виталий, в свою очередь, повернулся к майору и посмотрел на него умоляюще.

— Девочка, сделай, как доктор говорит, —произнес тот и, обращаясь к Ларькину, буркнул: —Хорошо, что ты не гинеколог.

Анна Сан молча кивнула и сняла кофточку и блузку. Глядя, как румянец запивает её хорошенькие щёчки, в то время как она снимала бюстгальтер, Ларькин подумал: «А девочка-то и впрямь девочка. В наше-то время, в восемнадцать лет. Есть, стало быть, на земле ещё мораль и нравственность». Он с удесятеренным вниманием продолжал осмотр. Майор, все ещё стоявший в дверном проеме, время от времени мрачно на них поглядывал.

Только после бурной и утомительной ночи, проведенной с другой женщиной, можно отнестись к юному обнаженному девичьему телу с таким — почти совершенно чистым — восторгом, который испытывал Ларькин, осматривая это создание. Беззащитная неразбуженная грудь Ани вызвала бы у него просто эстетическое восхищение —если бы не возбуждающий легкий запах женского пота. Капитан сам не замечал, как чувственно расширяются его ноздри на вдохе. Это заметил майор, который по привычке смотрел больше на нижнюю часть лица человека.

Конечно, Виталий не забывал про работу и осматривал кожу девушки тщательно. И долго.

— Когда у вас появилось это пятнышко?

— Примерно полгода назад, —при ответе у неё чуть перехватывало дыхание.

Глядя на меняющееся выражение лица кореянки, пупырышки гусиной кожи, то и дело выступавшие у неё на плечах, Ларькин подумал: «А ведь она дико стесняется сейчас. Ну, хорошо, для рассудка объяснение есть: надо, раз доктор велел. А с точки зрения здравого смысла? Два чужих мужика среди бела дня выкрали с рабочего места, силой держат на чужой квартире уже почти сутки, поставили посреди комнаты, раздели... И когда всё это плюс жгучий стыд поднимает у неё в душе волну паники, она смотрит вот так, как сейчас, на Юрия Николаевича, и вздыхает облегченно, и плечики расправляет, и лопаточки спокойно вдоль спинки ложатся. Даже пупырышки проходят. А глаза коричневые и доверчивые, как у собаки. Вот опять взглянула на него —и успокоилась. Хозяин велел. Надо».

— Спасибо. Одевайтесь, — сказал он вслух.

Аня обрадованно схватилась за бюстгальтер. Майор вынул из кармана пачку «Явы» и, щелчком выбив из неё сигарету, прищурился.

— Аня, будь добра, дай доктору по уху.

Кореянка чуть удивленно вздернула брови, помедлила, привстала на цыпочки, чтобы дотянуться, и рука, которую она едва успела продеть в бретельку, быстро пошла на замах. Стоявший к ней спиной капитан успел повернуться. Но он даже и не думал защищаться, а во все глаза следил за выражением лица девушки. Ребячья кисть Ани звонко треснула его именно по уху, хотя и не по тому, для которого предназначался удар. Виталий потер ушибленное место и повернулся к майору:

— А за что?

— За ненаучное любопытство. А также в порядке эксперимента.

Борисов ухмыльнулся и пошел курить. Ларькин лукаво посмотрел на него, улыбнулся своей неловкой медвежьей улыбкой и тоже побрёл на кухню.

— Ну? — Борисов стоял у окна, выпуская дым в форточку. Он был единственным курильщиком в ГРАСе и давно уже приучил себя не доставлять своей привычкой неудобств ближним. Теперь, с появлением девушки в квартире, он стал ещё внимательнее.

— Интересный опыт получился. По-моему, вас в последнее время стало осенять не реже, чем Илью. Серьезно. Тут важно, какой участок мозга отдал приказ её руке меня ударить —какие центры активны. Обычно за собственные решения человека отвечают его лобные доли. Внушение, всякого рода кодирования основаны на том, что собственные лобные доли человека нейтрализуются, а остальные участки мозга начинают ориентироваться на слуховой центр, расположенный в районе уха. Он же подыскивает объяснения, почему было предпринято данное действие. Там же формируется центр речи, так что, когда человеку внушают, например, что его зовут как-то иначе, обойти его собственную волю нетрудно. Я говорю «собственные лобные доли», потому что за решения в любом случае отвечает именно этот участок мозга —только при гипнозе это лобные доли гипнотизера. Но... вы заметили паузу между получением вашего приказа и её действием?

— Да. Она даже удивилась и немножко подумала, —и всё-таки врезала... Юрий Николаевич, тут механизм действия иной, не такой, как в гипнозе. Она сама принимает решения. Да и эмоциональные реакции не заторможены, глазки ясные... По всему видно, что лобные доли не в угнетенном состоянии, она ими распоряжается если не полностью, то в основном. Это что-то свеженькое. Можно сказать, что она самостоятельно все взвешивает, прежде чем сделать, но в принятии решения главную роль играет ваш приказ, словно он у нашей Ани—первый в иерархии внутренних ценностей... После того как вы назвали ей пароль. Но психовала-то она, не раздумывая...

— Правда... А это больше похоже на обычное внушение... поставили барьер, «табу» на определенные вещи... Почему же она так по-разному реагирует?

Ларькин погрузился в раздумье, и некоторое время, они молчали. Затем майор сказал:

— А что, сочетаться эти вещи не могут?

— Вполне! —лицо Ларькина просветлело. — Точно! Они испытывают новый метод кодирования, но не совсем уверены в результатах и подстраховываются традиционным внушением для обеспечения секретности. Поэтому работают два механизма, если не больше. — Он подумал и добавил: —Причем, судя по результатам, новый способ в чем-то сильнее — вы же смогли снять у неё запрет на осмотр затылка. Вы теперь её новый хозяин.

— Интересно было бы познакомиться со старым.

— А почему бы вам её не расспросить? Я думаю, она теперь многое может вам рассказать.

—Действительно, как же мне самому в голову не пришло...

Рассказ Ани их несколько разочаровал, хотя и содержал много новой информации, заинтересовавшей Ларькина. Однажды рано утром у неё в комнате оказался человек. Аня проснулась, а он уже сидел на стуле у кровати. Наверное, он её и разбудил. Похож ли тот незнакомец на пришельца из космоса, она не знает, потому что пришельцев никогда не видела. Она часто видела узбеков на рынке —так вот на узбека он был очень похож. Он сказал Ане, что теперь он её хозяин и она должна его во всем слушаться. Да, она сразу же ему поверила. Почему? Потому что с первой же секунды стала испытывать к нему доверие и уважение. Нет, раньше ни к кому такого доверия не испытывала... хотя родителей очень уважает. Был ли у неё в тот момент лишай? Был. Сколько времени он уже был, она не помнит. Недели две, а может, и месяц. Незнакомец сказал, что его зовут Пархад. Да, именно Пархад, а не Фархад. Он велел ей никому никогда не показывать затылок и сказал, что попозже к ней придет новый хозяин, который скажет пароль —тот, который случайно произнес майор. Пархад велел слушаться нового хозяина во всем. Что он ещё приказывал? Велел всегда ночевать дома, больше ничего. Нет, ей больше не хочется домой. Немножко хочется, но раз вы сказали, что надо пожить здесь, то ей хочется жить здесь. А разве она когда-то била доктора? Ах, да, действительно, она и забыла... Но ведь это вы приказали. Когда это она раздевалась? Разве такое было? Ой, она вспомнила. Да, было очень стыдно. Но ведь вы приказали... Да, вспоминать неловко, лучше такое забыть. Хорошо, она забудет. И это тоже забудет. Конечно, она готова сделать все, что вы прикажете. Почему? Потому что она знает, что вы ничего плохого не прикажете. Хорошо, она будет смотреть телевизор.