Лестница власти 2 (СИ) - Добрый Владислав - Страница 33

Я мгновенно напрягся, бросив быстрый взгляд по сторонам.

— Но теперь я понимаю, что вселил в пустое тело душу выходца с другого мира. Не хотите назвать свое имя?

Повисла напряженная пауза. Я немного растерянно оглядывался по сторонам. В глазах волшебников и был напряженный интерес. Никакой агрессии я не заметил. А вот госпожа Софья на меня смотрела… Я не знаю. Странно. Как будто в уме трехзначные цифры умножала. Я не понял этого взгляда.

— Не бойтесь говорить откровенно. И не переживайте, тайна того, что вы пришелец… Я даю вам слово, этот секрет не будет раскрыт присутствующими, пока вы сами не посчитаете нужным, чтобы мы перестали его хранить, — небрежно успокоил меня Канцлер. На самом деле, не успокоил.

— А если нет? — спросил я, упершись взглядом в Канцлера. Тот спокойно выдержал взгляд. И ответил:

— Будете жить так же, как старец Григорий. Он, если вы не знали, ведь тоже выходец из другого мира.

Я с удивлением посмотрел на Григория.

— В моем мире меня отравили, потом несколько раз прострелили. Это может удивить, но в нашем мире пистоли многозарядные. А потом утопили. Очнулся я уже здесь. Так что вы, сударь Храбр, не одиноки в своей беде. Я, как вы понимаете, испытываю интерес к подобным историям. Если хотите, то позже мы с вами поговорим и я расскажу вам о похожих на наши случаях. Кстати, сударь, а вы не хотите рассказать мне о своем мире?

— Пока нет, — спокойно ответил я. Намеренно пошел на обострение. Сейчас сразу все станет на свои места. Все такие вежливые, понимающие. Аж подозрительно. Посмотрим, на что вы на самом деле готовы, чтобы выпытать тайны и знания…

— Хорошо, — легко согласился Канцлер. — Сейчас это не так важно.

Я растерялся. И наткнулся взглядом на свое милое отражение в короне Вятко. Я такой милый с очаровательно приоткрытыми губками. Да млять!

Софья коснулась моего плеча и промурлыкала.

— Это может осложнить вашу жизнь, но только если вы заняли тело человека, занимающего высокое положение. Да и то, вас с радостью примут в любой род. Личность, сумевшая преодолеть границы миров просто обязанна быть выдающийся. Это все понимают. Если, конечно, вы не Великий Князь, — она мне улыбнулась. — Тогда у вас могут быть проблемы. Старые обычаи слишком строги и слишком расплывчаты, и это дает в руки врагов слишком много возможностей…

— По настоящему нас беспокоит то, что произошло с вами на уроке старца Велимудра, — устало перебил госпожу декана интриг и соблазнений, Канцлер. Он кивнул на феечку, которая стояла перед зеркалом, задрав платьешко до горла и задумчиво трогала себя одной ручкой за грудки. — Вы не против, если мы осмотрим призванное существо?

— Вы её не напугаете? — я уже понял, что тут аутопсия не входу, поэтому был достаточно спокоен насчет осмотра. Я куда больше боялся, что её у меня отнимут. Но напрямую об этом я не спросил. Если захотят отнять — отнимут. Сделаю вид, что смирился. И придумаю, как вернуть.

— Постараюсь, — кивнул Канцлер. Встал, снял с полки сложную конструкцию из серебра и золота. В первый момент меня кольнула паника — уж не ошибся ли я насчет аутопсии? Но разглядев устройство получше, убедился, что никаких лезвий там нет.

Канцлер поставил эту штуковину на стол, знаком попросил меня посадить Злату перед ним. Я одернул на феечке платье и передвинул её поближе к господину Махаэлю. Канцлер навел на феечку, которая с любопытством разглядывала его в ответ, несколько кристаллов. Посмотрел сквозь них, как сквозь линзы. Несколько раз менял кристаллы. Поднял взгляд на меня.

— Да, это не призванное существо, оно принадлежит этому миру. Похоже на то, что оно было получино с помощью "созидания", — наконец кивнул Канцлер. А потом спокойно так, без суеты, начал рассматривать через кристаллы меня.

— Это не “созидание”! — провозгласил Велимудр. И ткнул в висящую на стене схему в дубовой рамке, похожую на четырехлучевую звезду. — В великом искусстве алхимии есть двенадцать основных алхимических процессов, разделенные по четырем сторонам света. Это…

— Мы не на вашем уроке, — перебил его Канцлер. И уже мне сказал. — Мы склоняемся к мнению, что это не алхимическое преобразование.

— Алхимия искусство, требующее последовательности. Для “созидания” ему бы пришлось совершить 144 преобразований… — продолжал скандалить Велимудр.

— Мы думаем, что ты чудотворец, Храбр, — очень угрюмо сказал старец Григорий. — Именно поэтому Кащей и хотел тебя захватить…

— Кстати, — перебил я его. — А что с Кащеем?

— Лет на пять о нем точно можно забыть, — ответил Канцлер.

— То есть он не мертв? — удивился я.

— Слишком часто людям казалось, что он мертв. Правда, в этот раз ему уничтожили дух…

— А иголку сломать пробовали? — уточнил я. Софья с Канцлером недоуменно переглянулись. Велимудр насторожился, и пытливо посмотрев на меня, спросил:

— Какую иголку?

Я промолчал.

— Я её никак найти не могу. Может это не иголка? А может, и не яйцо… — тяжело вздохнул Распутин.

— О чем это вы, старец Григорий? — тут же обернулся к нему Велимудр.

— Я хочу попросить всех сосредоточимся на главном! — повысил голос Канцлер. — Главное то, что у нас тут чудотворец с даром созидания!

— Это хорошо? — осторожно уточнил я.

— Единственный из людей, кто обладал таким даром, это Волх Всеславич, — начал было Велимудр.

— Скорее всего, после него были другие, но умело скрывали свое умение, — тут же перебила его Софья.

— Мне всегда казалось, что Волхв не был человеком. В полном смысле этого слова, — вскинул брови Канцлер.

— Обсудим это потом, — рявкнул Распутин неожиданно сильным голосом. Он по прежнему был тощий, с запавшими глазами. Но корни волос уже потемнели, на пояс вернулся неизменный кинжал, в руки очередной, опять новый, посох. — Храбр, это умение сделает тебя самым сильным чудотворцем этого мира. В будущем.

Все замолчали. Видимо, Гриша озвучил то, что у остальных было на уме, но они не решались это сказать.

— Так это же хорошо? — еще более осторожно уточнил я. И взял Злату на ручки. Погладил головку. Она недовольно оттолкнула мой палец и потянулась к короне. Пришлось посадить её обратно на стол.

— Это не очень хорошо, Храбр, — снова тронула меня Софья, теперь за ногу. И стул поближе подвинула. И в глаза мне так проникновенно заглядывает, как никогда раньше. А мне есть с чем сравнивать. — То, что вы можете… Ваш дар может напугать людей.

— Особенно могущественные силы этого мира. Неизвестно, что ты еще создашь. Например, знакомые тебе полудушники, это творение Волхва. И это ещё не самое мерзкие его создания, — сказал Велимудр. А потом осторожно протянул руку к феечке и коснулся. — Впрочем, в ваших творениях я вижу куда более… кхм… доброты.

— Я почти уверен, что уже скоро вас, сударь, попытаются убить. Возможно, даже в Лицее, — сказал Канцлер. — Вы в большой опасности. И не следует искать надеяться найти союзников за пределами Лицея. Хотя многие, несомненно, могут попытаться такими показаться.

— Я запутался. Вы же сказали, что я сильный чудотворец, — удивился я. — Разве не выгодно иметь меня на своей стороне, чтобы усилить свой род, получить преимущество?

Это вызвало улыбки на озабоченных лицах.

— Первое проявление дара всегда в высшей степени сильно! — сказал Велимудр и устремив мечтательный взгляд в потолок. — Однажды, моя мать попросила меня присмотреть за жарящимися карасями. А у меня получились четыре кабана, фаршированных яблоками!

Он рассмеялся. Я никогда не видел его таким счастливым. Похоже, голодно у него было в детстве.

— Я нарисовала в своей спальне, на стене, яблоню. Сестра пишет, что она до сих пор каждый месяц приносит по полведра яблок, — так же мечтательно сказала Софья.

— А я, по видимому, перенесся в другой мир, — хмуро сказал Распутин.

— А я однажды стоял в вересковом поле, пас овец клана, и очень захотел попасть в легендарный Царьград. И оказался там, — сказал Канцлер. — Проблема в том, что назад я так и не вернулся. Увы, сударь Храбр, но дар после первого проявления может спать годы. И чтобы разбудить его, и развить, и научиться пользоваться, вам придется приложить много усилий.