Дело о прекрасной эльфийке (СИ) - Лифантьева Евгения Ивановна "Йотун Скади" - Страница 56

Иван пометил на плане, кто из гномов где начал рабочий день, и поторопил Ранса:

— А потом? Так до обеда мастер за столом и сидел?

— Не, он же не пень. Я, конечно, из швейки не видел, куда он в первые склянки ходил. Но потом приехал мастер Рейв Лердорог, ну, тот, у которого каретная мастерская на Новой улице. Там в чем беда: эти новые самобеглые коляски разгоняются пуще, чем верховой ящер. Так что бывает, тенты ветром срывать начинает. Вот они и стали думать, как крепить верх к стойкам, чтобы и снять легко было, и не срывало… Они с Бордом пошли в швейку… а потом стали спорить, можно ли по-новому хлястики шить, или вырывать будет. Я говорю: «Надо полосу настрочить, чтобы на нее тяг был». Борд говорит: «От полосы рвать будет». Ну, и послал меня за выкройками, чтобы рассчитать, как тяг пойдет…

Иван потряс головой, пытаясь не утонуть в этих клеях, тягах и хлястиках, и уточнил:

— А обратно выкройки вернули?

В «швейке», как гномы называли комнату, в которой были широкие столы для раскроя и какие-то механизмы, здорово напоминающие древние «зингеры», он видел стопку весьма потрепанных листов бумаги, похожих на выкройки.

— А как иначе? У Борда порядок! — пожал плечами подмастерье.

Сыщик не стал выяснять, почему одни выкройки должны лежать в конторке, а другие — в швейке. Слишком уж был велик риск получить еще одну порцию рассуждений, построенных на непостижимой для Ивана гномской логике. Поэтому лишь уточнил:

— Кто относил? -

— Вроде я, — неуверенно ответил Рейв.

«Или не ты… но у тебя голова была занята этими твоими хлястиками или еще чем, вот и не помнишь. Или, относя выкройки, ты и насыпал яда, поэтому боишься вспомнить, что второй раз заходил в конторку, — подумал Иван. — Вопрос: на хрена тебе это?»

Глава 30

Глава 30

Тот же самый вопрос: «На хрена?» вертелся в голове у Ивана, когда он опрашивал Барада Вертакара.

Парень оказался весьма колоритной личностью. Глядя на него, сыщик понял, почему среди русских богатырей затесался абсолютно не благородный по происхождению Никита Кожемяка.

«Интересно, сколько весит сырая воловья шкура? — пытался прикинуть в уме Иван. — А ведь этот недомерок, стоя на лесенке, поднимает ее на вытянутых руках, растягивает на распялках, закрепляет, натягивает… а шкура ящера, который от головы до хвоста — метров пять с лишним?»

Ростом Барад был почти с человека — не меньше метра шестидесяти пяти, а то и ближе к метру семидесяти. А вот шириной плеч… из одного Барада можно было легко скроить пару сыщиков. При этом гном был очень молод, короткая русая бородка у него кудрявилась абсолютно по-юношески. Да и в целом подмастерье выглядел этакой восходящей звездой силового экстрима, едва начавшей выступать во «взрослом» зачете, за которую все интервью дает тренер, а спортсмен лишь стоит и улыбается, от чего поклонницы начинают писать кипятком.

При этом именно Барад с точки зрения возможности совершить преступление был первым подозреваемым. Вешала с кожами — рядом с входом в конторку. Барад видел всех, кто был в цеху, всех, кто проходил в швейку или в конторку. А его самого за шкурами не рассмотреть. Правда, рядом с ним все время крутился Вед Тертакар.

— Не, не все время, — радостно улыбнулся воспоминанию кожемяка. — Мы полдюжины просоленных шкур повесили, и я его за пивом послал. Натяг выравнивать — это мне вторые руки не нужны.

То есть парень, не задумываясь, признался, что у него нет ни алиби, ни свидетеля. И что почти целую склянку, пока мастер с гостем были в швейке, он мог засыпать всю конторку чем угодно. Никто ничего из-за шкур не увидел бы. Но, похоже, Барад не понимал, что его в чем-то подозревают. Добросовестно вспомнил всех, кто заходил в конторку:

— Ну, мы с мужиками утром. Потом Булл, он ключ от соляного склада у мастера взял. Посыльный был от мастера Мидмертара. Пацан, вроде полукровка, как звать не знаю. Конверт принес какой-то важный. Потом старый Лердорог из каретного ряда. Потом Ранс за схемами в папке. Потом Пиль из лавки, папки принес, сразу за ним мастер пришел. Потом мастер меня кликнул. Сказал, чтобы я снял ящерину с большого вешала и перекинул на катки, само досохнет, а на большое завтра тонкую телячью кожу надо будет мостить… Нарисовал схему, как вешать, чтобы по-другому тянуть… Потом Улька-малой прибежал, ключ принес… Потом мастер пошел к котлам, наорал на Булла, что тот телячью кожу сгноил. Хотя ничего не сгноил, мы потом вместе посмотрели — хорошо прокисла. И шрамов нет… А то бывает летом, когда гнус скот донимает…

Иван едва не схватился за голову. Если один гном пытался посвятить его в тонкости кройки тентов для самобеглых колясок, то второй, похоже, нацелился прочесть лекцию о качестве кожевенного сырья…

Выгнав юного бодибилдера из кабинета, сыщик вытащил схему мастерской, нарисовал на ней фигурки всех гномов и записал приблизительное время их перемещений. Получалось, что в отсутствии мастера в конторке побывали лишь двое: Ранс и Пиль из лавки.

«Похоже, это тот приказчик, который встретил меня утром», — сообразил сыщик.

Мог зайти в конторку и Барад. А вот кто-то еще, если богатырь-кожемяка — не отравитель, а честный свидетель, мимо него вряд ли бы проскользнул.

«Интересно, а после пива он отливать не ходил? — задумался Иван. — Наверняка ходил, потому что помнит, когда Пиль пришел, но не помнит, когда ушел. Видимо, как раз в этот момент гном и отлучался. Но это не важно — бедолага Твордорог был уже в своем «кабинете».

Допрос всех остальных работников ничего нового не дал. Правда, оказалось, что за пивом ходил не только подручный кожемяки, но и один из швецов, и мальчишка-ученик, работавший с Буллом, а в швейку заглядывала Ириска — взяла заготовки для шляп. Все гномы периодически бегали в сортир. Пара швецов с полсклянки протусила с Ртакарами, выбирая размятую шкуру для раскроя, но больше трепались о девицах. Приказчик Пиль Мардагар пришел, сначала зашел в швейку, потом вместе с мастером — в конторку, сдал отчеты за седьмицу. Момент его ухода помнил Вед Тертакар. Этот парень числился в мастерской учеником, но собирался сдавать экзамен на подмастерья…

Все постоянно были друг у друга на глазах.

Допрошенная «до кучи» кухарка ничего про мастерскую сказать не могла, зато вывалила на сыщика кучу сплетен по поводу жен, девушек и кланов, из которых происходили работавшие в ней скорняки.

Отпустив последнего гнома, Иван добрые четверть склянки тупо смотрел на схему. Единственный из всех участников событий, кто мог надеяться хоть на какую-то выгоду от смерти хозяина, — это Булл Твордорог. Конечно, слишком молод, до мастера ему еще расти и расти, но ближайшая родня Борду. Так что шанс стать в мастерской старшим у него есть. Или хотя бы он сам может так думать. Но он в конторку в отсутствие хозяина он не заходил. Ранс и Барад абсолютно не походили на отравителей. Да и какие у них могли быть мотивы?

«Кто их знает, этих гномов, как у них мозги устроены? — мысленно пожал плечами Иван. — Может, мастер Твордорог нанес им какое-нибудь оскорбление, которое смывается только кровью? Или у их кланов кровная вражда? Нет, бред. Не могли бы они так спокойно работать вместе, если бы что-то такое было…»

Иван почесал в затылке и в который раз пожалел, что в Иномирье все не так, как на Земле. Там бы он просто вызвал наряд, задержал всех троих подозрительных да оставил бы их «на 48 часов до выяснения». А назавтра провел бы у них дома обыски. Не может такого быть, чтобы у того, кто насыпал вонючий порошок, дома от него никаких следов не осталось…

Еще раз почесав в затылке, Иван тяжело вздохнул и направился на поиски хозяйки дома. Та, похоже, так и сидела в гостиной, контролируя своих работников.

— Мастрис Кана, можете уделить мне немного времени? — попросил Иван. — Пойдемте в ваш кабинет…

Женщина кивнула и, шагая, как автомат, прошла в соседнюю с гостиной комнату. Иван поплотнее закрыл дверь и, подсев поближе с гномсе, тихо попросил: