Реквием по победителям (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 7

Орбитальный период Булыжника составлял чуть больше года, и его максимальное расстояние от планеты было в шесть с половиной раз больше минимального.

Сейчас он находился в середине цикла, и это означало, что Логан мог добраться до него часов за восемнадцать. Если полет будет проходить в штатном режиме и от корабля ничего не отвалится.

Что, конечно, не факт. У Виктора вон вообще маневровый двигатель отвалился.

Еще до старта Логана стало известно, что Рамирес добрался до терпящего бедствие тягача и события развивались по самому пессимистичному сценарию. Корабль оказался поврежден настолько, что ремонт в условиях открытого космоса был невозможным. Впрочем, бригадир ремонтников клялся, что даже если эту рухлядь удастся каким-то чудом доставить на планету, ее и там невозможно будет отремонтировать.

А посему ремонтники включили режим мародеров и скручивали с корабля все, что только с него можно было открутить. А остальное — спиливали. Тем временем Виктор предвкушал разговор с Кертисом и уже наверняка задумывался о новой карьере, никак с космоплаванием не связанной. Он был хорошим пилотом, но суровая правда заключалась в том, что он потерял свой тягач, и теперь сможет вернуться за управляющие джойстики только в качестве замены. Если кто-то уйдет на пенсию или выпадет из обоймы по каким-то другим причинам.

Терри очень повезло, что Стас сломал ногу. Иначе возможность самостоятельно вывести тягач на орбиту ему могла и не представиться.

Логан, делающий вид, что его это совершенно не касается, на самом деле внимательно наблюдал за маневрами своего второго пилота и нашел его старательным и аккуратным. Можно даже сказать, педантичным.

Типичным продуктом своей эпохи.

Первый курс аэрокосмической школы Нового Дальнего Уэллса целиком посвящен осторожности. Равно как и второй курс, и лишь на третьем осторожности отводилась всего половина учебного времени. Но если третьекурсники не ходили на дополнительные занятия по осторожности, к полетам их все равно не допускали.

Инструкторы призывали курсантов сказать дружное "нет" рискованным маневрам, чрезмерным перегрузкам, раннему разгону и позднему торможению. Ребят учили пилотировать тягачи так, словно грузовой отсек битком набит пенсионерами, у которых даже компенсирующих скафандров нет.

Тут и слово "пилотаж" употреблять не к месту.

Поэтому талантливых пилотов среди молодежи нет. Даже любые намеки на талант инструкторы давили в зародыше.

Кертис, стоявший у истоков новой школы космонавтики, оправдывал это тем, что талант всегда будет склонен к импровизации, импровизация ведет к риску, от риска всего полшага до аварии, а любая авария в сегодняшних условиях почти со стопроцентной гарантией приводит к потере корабля.

Самым узким местом в последние годы считалась стыковка к Булыжнику. Автоматика на шахтах уже ни черта не работала, и все маневры приходилось производить вручную, что не так уж просто, если учитывать неправильную форму самого планетоида, наличие на нем нескольких скальных выступов и вращение всей этой сложносочиненной конструкции вокруг центра тяжести, который отнюдь не находится в ее геометрической середине…

С Логана, несмотря на весь его опыт, талант, мастерство и самомнение, семь потом сошло, когда он проделывал эту процедуру первый раз.

Сколько же лет назад это было…

— Легли на курс, капитан, — доложил Терри. — Разрешите включит автопилот?

— Разрешаю.

— Автопилот включен, сэр. Расчетное время полета — шестнадцать часов тридцать минут до входа в зону торможения.

— Принято, — сказал Логан.

Терри привел джойстики в нулевое положение и откинулся в кресле с видом старого космического волка, избороздившего по крайней мере половину галактики. Словно он не дурацкий тягач со стандартного космодрома поднял, а исследовательский скаут с только что октрытой планеты в космос вывел.

Впрочем, следующее его высказывание сразу же испортило так тщательно создаваемую картину.

— Это было круто, — сказал он. Космические волки так не говорят. По крайней мере, не в такой ситуации.

— Следи за приборами, — посоветовал Логан, скрестив руки на груди и закрывая глаза.

— Что вы собираетесь делать, сэр?

— Спать.

— Как можно спать в космосе?

— Точно так же, как и в любом другом месте.

— Но это же космос!

— У нас впереди семнадцать часов полета, — терпеливо объяснил Логан. — Потом часа три нас будут загружать, это если повезет. А если не повезет, то и дольше. Потом мы еще семнадцать с лишним часов будет лететь домой, и все это время нам придется находиться в космосе. Ты намерен не спать все это время?

— Нууу… — потянул Терри. Наверное, он и в самом деле собирался.

— Твое дело, — сказал Логан. — Но если ты не выспишься хотя бы на обратном пути, сажать корабль на планету я тебе не дам.

— Договорились, сэр. На обратном пути я посплю.

— Чудесно, — сказал Логан. — А теперь, будь так добр, заткнись, следи за приборами и буди меня только в том случае, если от корабля отвалится что-нибудь действительно важное.

Логан любил спать во время полета. По сути, это было единственное время, когда он мог нормально поспать. Космос очищал его разум, а на планете Логана одолевали мысли.

И были они, по большей части, очень невеселыми.

Он смотрел в будущее и видел, что ничего хорошего его в этом будущем не ждет, и не только его, но и всех, кто его окружал, потому что золотой век человечества кончился, так и не начавшись, и даже железного века им осталось не так уж много, а впереди столетия тьмы и варварства, и нынешним обитателям Нового Дальнего Уэллса еще крупно повезет, если их внуки не будут сидеть в пещерах и греться у костров, обсуждая технологию производства каменных топоров и тактику охоты на мамонта… Впрочем, это уже перебор. Мамонты-то откуда возьмутся?

Но потомкам и без мамонтов ничего хорошего не светит. Для достижения сегодняшнего уровня технологий им могут потребоваться века, а может быть, и тысячи лет, и еще далеко не факт, что этот уровень вообще будет достигнут.

Иногда Логану хотелось орать, биться в истерике или просто молча и деловито пустить себе пулю в лоб.

Но он не мог себе этого позволить. В лучшем случае он мог только негромко ворчать, списывая все на плохое настроение, похмелье, которого у него никогда не бывало, и утреннюю мизантропию, но все остальное время он старался делать хорошую мину при плохой игре, потому что, черт побери, он был долбанной легендой их космофлота, а также представителем старшего поколения, мудрым, наставляющим и знающим, как надо. Или, по крайней мере, помнящим, как было, что тоже весьма ценно. И плевать на то, что именно его поколение все и потеряло. Возможно, большую часть по независимым причинам, но что-то и по собственной глупости.

Но дела обстояли так, что Логан всем своим поведением должен был внушать молодняку уверенность, которой он сам не испытывал, и это противоречие разрывало его на части.

У следующих поколений будет хоть какой-то шанс только до тех пор, пока они не потеряют веру. А молодежь уже начинает ее терять, пока еще медленно, по крупицам, но никому не под силу остановить этот процесс. И чем меньше сейчас у них будет поводов для размышления, тем лучше.

Хотя уже и так видно, к чему все идет.

Система дальней связи накрылась еще во время войны. Слишком хрупкой была эта система. Она, бывало, и в мирное время падала на недели, а то и на месяцы, пока ремонтные корабли не добирались до вышедшего из строя ретранслятора, рушившего целый участок сети. Никто и не думал, что она уцелеет после того, как по галактике пройдутся военные корабли.

В общем, система приказала долго жить, и поэтому жители Нового Дальнего Уэллса понятия не имеют, что происходит в других колониях и сколько этих колоний вообще уцелело.

Потом планета потеряла медицину. На Новом Дальнем Уэллсе не умели синтезировать биовещетсва, необходимые для работы современного оборудования, и как только их запас кончился, всю аппаратуру больниц можно было смело выкинуть на помойку. Именно поэтому Стасу придется ждать, пока сломанные кости срастутся естественным путем, и вместо пары дней он выпадет из обоймы на пару месяцев.