Триумф непослушания (СИ) - Хрущёв Виктор - Страница 98

— Ты откуда, капрал?

— Из Марселя, господин капитан.

— Серьёзно? — удивился Ян. — Вот это тебя занесло. Что же, — ухмыльнулся он, — тогда играй Марсельезу!

Дирижёр расплылся в улыбке, отдал честь и развернулся к оркестру. Музыканты времени не теряли и уже были готовы начать спасительный концерт.

Рокот выстрелов заглушила барабанная дробь, высокий тембр тромбонов и туб, приправленные всплеском металлических тарелок. У музыкантов дрожало дыхание и руки, но они играли. Играли так, будто они лучший оркестр во всей армии Конфедерации. Играли музыку свободы и триумфа над тиранией. Играли, веря, что тем самым вносят свой вклад в победу.

Оркестр сыграл три куплета. Затем ещё раз. И ещё. Сначала из лесных чащ на звук музыки выходило по несколько солдат Конфедерации. На их смену отряды, а за ними взводы. Услышав знакомую мелодию, подразделения отступали к точке сбора. Между деревьев капитану мелькали знакомые лица. Они сменялись вовсе чуждыми. Подразделения из его полка перемешались с другими. Но это было неважно. Перед Яном становились грязные, пропахшие порохом и копотью командиры подразделений и докладывали о боевой готовности. Пусть они и чертовски устали, но в их глазах было видно, что они счастливы соединиться со своими.

А оркестр продолжал играть. Продолжал служить путеводным маяком заблудившемся отрядам.

На рассвете музыка умолкла. Под руководством Яна насчитывалось почти две тысячи солдат. Они молчаливо ожидали его приказаний.

Ян вскочил на груду использованных ящиков для боеприпасов. Историки опишут этот момент с присущим пафосом и романтизацией. На деле же капитан настолько устал, что едва не свалился с неустойчивой опоры. Он окинул замученными глазами отряды и громко закричал:

— Хартийцы наивно думали, что их здесь будут встречать с хлебом и солью! Что едва их увидят солдаты Конфедерации, то разбегутся, не оказывая сопротивления! Они ошибаются. Ведь они ошибаются?

— Да! — дружно закричали солдаты.

— Я вас не слышу!

— Да! — ещё громче закричали бойцы.

— Тогда сделаем так, чтобы они пожалели, что сюда сунулись!

Ян вскинул штурмовую винтовку над головой, спрыгнул с ящиков и повёл солдат в атаку.

— За мной! — взревел капитан. — Пленных не брать!

***

Морские волны омывали высокий борт линкора, доставая брызгами до выдолбленной надписи «Хартия». Пятьдесят тысяч тон стали. Четыре орудийных башни, где в каждой по три трёхсот пяти миллиметровых орудия, способных одним залпом потопить любой корабль или стереть с лица земли небольшой город. Ранние чертежи линкора предполагали так же установку восьми баллистических ракет, но все данные об их использование были безвозвратно утеряны, поэтому на их место установили дополнительные системы ПВО, сделав «Хартию» самым защищённым кораблём в мире. Экипаж корабля составлял две тысячи человек, занимая две трети всего личного состава «Морзе группы». Командовал кораблём лично адмирал флота Хартии — Эрих Дёнец.

Корабль кружил рядом с крошечным полуостровом Хель, словно проголодавшаяся акула вокруг маленькой рыбёшки. Гарнизон полуострова в составе тринадцати человек ожидал приказов командира.

Утренние солнце скрылось за тёмными грозовыми тучами и разразился дождь. Солдаты промокли до нитки, но стойко терпели буйство стихии, безмолвно наблюдая за огромной стальной машиной. Многие дрожали, сами не понимая от чего именно: от ледяного ветра или от чистого животного страха перед более сильным и могущественным врагом.

Ночью по радиопереговорам сообщили о вторжении Хартии. С тех пор в эфире стояла тишина. Командир гарнизона пытался предупредить береговую охрану о линкоре, но всё бестолку. Связь глушили, не давая возможности связаться с большой землёй.

Внезапно рация запищала, затем зашипела и снова затихла. После чего тишину нарушил низкий голос, искажённый радиопомехами:

— Командир гарнизона полуострова Хель. С вами говорит адмирал Эрих Дёнец. Мы оба понимаем, что у вас нет шансов уцелеть, поэтому, во избежание бессмысленных потерь, линкор «Хартия» предлагает вам сложить оружие и сдаться. Повторяю: линкор «Хартия» предлагает вам сложить оружие и сдаться. Как меня поняли? Приём?

— Ну вот и всё, — прошептал один из солдат и снял каску, подставляя голову морским брызгам.

— Приказы, командир? — спросил другой солдат.

Командир гарнизона взглянул на свой отряд. Что ответить адмиралу? Как ответить, чтобы свести на нет всё могущество Хартии? Командир встал во весь рост напротив корабля, щурясь от свистящего ветра, нажал на кнопку рации и чеканя слова процедил:

— Линкор «Хартия», пошёл нахер!

Солдаты встретили ответ командира восторженными возгласами и хохотом, тем самым укрепляя его уверенность в том, что ответ удался.

— Отряд, — обратился к солдатам командир, — разрешаю вести свободный огонь по цели. Пли!

Полуостров осветили вспышки выстрелов и по обшивке корабля застучали пули, не в силах нанести ему никакого существенного урона. Гарнизон с честью принял свой первый и последний бой, стреляя, пока не закончились патроны. За это время две башни линкора развернулись и дали залп, полностью уничтожив оборонительные позиции.

Корабль уплыл, выполняя дальнейшие боевые задачи. Из под толщи земли, будто восставший из мёртвых, выбрался командир. Весь в крови, глубоких ранах, с оторванной рукой и пробитым лёгким. С трудом наложив на себя турникет, он преодолеет пешком почти сто километров, прежде чем наткнётся на патруль солдат Конфедерации. Предупредив их о страшной опасности, он упадёт замертво.

Теперь уже навсегда.

***

Санитар перевязывал Яну рассечённый осколком лоб. Из длинной раны стекали струйки крови, капая на землю. Ян молчаливо наблюдал за красными сгустками, перемешанными с грязью, терпеливо ожидая когда медик закончит перевязку.

Из окружения прорвалось только половина солдат. Погибли почти все герои битвы: оркестр, включая дирижёра. Шальная пуля угодила ему прямо в сердце.

Ещё вчерашним вечером Ян с остальными офицерами хвалился как лично набьёт морду Эрвину Кнуту, а затем все вместе погонят хартийцев до столицы. После чего солдаты отправятся по домам к семьям встречать рождество. И вот прошла первая битва. Многие офицеры и солдаты под командованием Яна погибли, армия отступала, а война только начиналась. И капитан начинал мысленно смиряться, что ему суждено погибнуть на этой войне. Потому что с его скверной удачей уцелеть в такой мясорубке шансов практически не оставалось.

Санитар закончил и к Яну подошёл адъютант, сообщая, что в штабе его ожидает полковник Буткевич. Капитан решил не испытывать терпение полковника и спешно отправился в сторону штаба с докладом.

— Полковой капитан по вашему приказу прибыл, господин полковник, — отчеканил слова Ян, отдав честь и звонко цокнув каблуками грязных сапог. — Остатки полка с тяжёлыми боями прорвались к основным силам второй дивизии и ждут дальнейших распоряжений.

— Рад что ты жив, Ян, — добродушно улыбнулся полковник, почёсывая недельную щетину. Несмотря на неполные тридцать лет в тёмных волосах старшего офицера уже проклёвывалась седина, а в глазах, будто игнорируя смелые черты лица, жил навсегда застывший испуг.

— Я тоже, Буткевич.

Ян и Йорис дружили с самой военной академии. Буткевич был родом из Прибалтики и уже имел опыт войны с Хартией. После поражения и капитуляции Прибалтийского союза он с многочисленными сторонниками бежал в Конфедерацию, где предложил свои услуги солдата. Закончив военное образование с отличием, получил чин заместителя командующего второй механизированной дивизии и звание полковника. Ян завидовал способностям Буткевича и старался во всём подражать ему. А Буткевич завидовал Яну. Завидовал, что его страна свободна, а сам он ещё молод и знает, что такое мирная жизнь. Так два командира и дополняли друг друга.

— Давай поговорим на чистоту, Ян. Как два офицера. Что думаешь об оперативной обстановке?

— Полная жопа, — не задумываясь, ответил капитан. — Самая её сердцевина. Подразделения либо бегут, либо несут тяжёлые потери. А эти чёртовы псы Эрвина как будто везде.