Слишком борзая! (СИ) - Савельева Алина - Страница 51

— Да пожалуйста! Только с этой просьбой теперь не ко мне! Теперь там Тимур хозяин, — хитро прищурил глаз Борис Иннокентьевич.

— Вот же чёрт! — тихо буркнула я, сморщив нос. — Ладно, придумаю что-нибудь.

— А что тут думать, я ему сейчас позвоню! — обрадовался дед лишнему поводу поболтать с внуком.

Страшно представить годы его одиночества и страданий, раз он цепляется за любую возможность позвонить Тимуру, чтобы при этом не выглядеть надоедливым стариком.

— Мы же договорились! Ни слова о моём визите Тимуру!

— Ах, точно! Старческий склероз, чёрт бы его побрал, — раздосадованно выругался дед.

— Борис Иннокентьевич, молчание в ваших же интересах! Ваш внук выгнал меня из Лондона, когда я была в полушаге от раскрытия дела Энтони Паркера! Вам не кажется, что есть веские основания полагать, что к этому делу он меня и на пушечный выстрел не подпустит, — постучав по папке с бумагами и пристально посмотрев в глаза Царёву старшему, произнесла я.

Иннокентьевич вздохнул, наверное, прикидывая — стоит ли вообще связываться с этой юной особой, не производящей впечатления очень уж профессионального следователя.

— Вы ведь понимаете, какие за моей спиной силы и возможности? Уверена, вы наслышаны о репутации агентства «Borzz», — немного приврала я, так как официально это дело в разработку агентства «Borzz» не поступало, и использовать имеющиеся в нём ресурсы я могу только под собственную ответственность.

— Хорошо, душа моя. Дерзай, девочка. Почему-то мне кажется, что именно у тебя может получиться, — с лёгким налётом усталости и грусти согласился прадед моего Царевича, задумчиво разглядывая моё лицо.

Я не стала терзать расспросами о расследовании старика, сейчас как никогда раньше понимая, насколько тяжело похоронить своего ребёнка и потратить всю свою оставшуюся жизнь на поиски внука. Заставлять переживать его снова и снова самый кошмарный день в его жизни было бы сродни садизму. Я надеялась, что в этой увесистой папке мне удастся найти всё, что нужно.

Этим же вечером я приступила к изучению материалов дела, обложившись бумагами, фотографиями и принесённой папой свежей пиццей, на своей кровати. Благо, мамы нет дома, так что я не рискую получить нагоняй за это безобразие.

— Чем занимаешься? — сунул нос в мою комнату Бес.

— Макар, ты мне нужен! — тут же озадачила я братца, ибо нефиг шастать и нарываться. — Смотри, следаки рыли исключительно в окружении Льва и Лизы. И их можно понять — жизнь молодожёны вели, мягко говоря, активную. Постоянные вечеринки: с услугой кейтеринга, приглашенными звёздами мировой величины… Вот посмотри, — протянула я брату фотки с этих громких пати.

— О, этих бродяг я знаю! — воскликнул Бес, — Отирались раньше у метро, круглый год одну и ту же песню пели, только в день ВДВ был армейский репертуар и милитаризованная каска для пожертвований. Они-то как туда попали?

— Не знаю, может, в чьём-то райдере были, — отмахнулась я. — Какая разница?

— Как скучно я живу, — присвиснул Макар, разглядывая фотки с группой стриптизёров, — Думаю, будет не лишним их разыскать, если они ещё живы, конечно. С их-то образом жизни может уже с чертями в аду движняк мутят.

— Угу, разыщи, — согласилась я, глядя как в комнату заваливается ещё один братец.

Пришлось коротко и его посвятить в моё добровольное расследование.

— Смотрите, это Тимур, правда, сладенький? — выудила я ту самую фотку, с которой, похоже, теперь буду и засыпать и просыпаться.

— Все карапузы на одно лицо, — мельком глянув на фотку заявил Мирон. Чёрствый сухарь! — А это кто?

— Это внучка сводной сестры Бориса Иннокентьевича. Кровного родства нет, но что-то в их отношениях со сводной сестрой нечисто. И меня это беспокоит.

— То есть ты думаешь, что это не бездумные поступки молодожёнов привели к такому финалу? — начал думать в том же направлении, что и я Мирон.

— Видишь этот талмуд? За эти годы полиция допросила и проверила больше полусотни подозреваемых. И это только те, кто не отвалился ещё на предоставлении твёрдого алиби, — указала я на кипу копий материалов. — Боюсь, что сейчас, по истечении такого огромного промежутка времени в окружении четы Царёвых мы большего не найдём.

— А родственников не проверяли, что ли? — усомнился Бес.

— Проверяли, естественно. Из всех только дочь сводной сестры Альбина и её брат Антон не имели достоверного алиби, заявив, что были в кино на ночном сеансе. Никто из сотрудников кинотеатра их не вспомнил, как и сами они не могли рассказать, о чём был фильм, но мотива у них не было. Никакого. Они не конфликтовали с Царёвыми, скорее даже были дружны, и от их смерти никакой выгоды получить не могли.

— Могли рассчитывать, что Инокентич сам им отпишет свои честно награбленные, — предположил Мирон.

— Да, но во-первых, он этого не сделал, а значит, они должны были знать, что такая вероятность существует. А во-вторых, они практически сразу эмигрировали в Сирию и больше на допросы их никто не вызывал.

— Интересный выбор, — сузил глаза Бес. — А чем Сомали хуже?

Нагрузив братьев заданиями, я только было вернулась к бумагам, как в мою опочивальню пожаловал следующий визитёр.

— Привет, пап, — с набитым пиццей ртом пробубнила я.

— Ну что там у тебя? Есть подвижки? — щёлкнув пальцем по твёрдому переплёту фотоальбома, спросил папа.

— Пока нет, — вздохнула я. — Хочешь посмотреть, каким Тимур был в детстве?

— На девочку похож, — нахмурился папа, разглядывая фотку.

— Это не он! Тимур справа, а слева действительно девочка.

В этот момент папа изменился в лице и медленно поднял на меня взгляд.

— А не этот ли крестик Макар всё таскает и каждому нашему оперу в нос суёт? — повернув ко мне фото, спросил папа.

Дети на фото были крупным планом и я с изумлением уставилась на маленькую, но очень узнаваемую деталь, которая, наверное, и не давала мне покоя, но никак не могла сформироваться в мыслях. Тот самый или очень похожий крестик был на шее не у Тимура, а у дальней его почти родственницы. И ни я, ни мои братья, не обратили на это никакого внимания!

— Папа, ты гений! — воскликнула я, подпрыгивая на кровати и хватая телефон. — Я ещё не знаю почему, но обязательно разберусь!

Быстро раздобыть информацию тридцатилетней давности не так-то просто, поэтому пока мои братья рыли и разнюхивали я вызвалась ловить нашего крутого угонщика Малыша.

Как бы то не было смешно, но именно идиотский метод Германа вывел нас на шайку угонщиков. Малыш — глупый мальчишка, он был уверен, что мы не сможем отследить, с какого именно ай-пи адреса они тогда сделали вызов, переадресовав его на наш домашний адрес. С тех пор за Малышом велось круглосуточное наблюдение, но взять его не удавалось. Этот гонщик скорее расшибётся в лепёшку, чем позволит себя остановить.

Именно по этой причине нам пришлось придать наикрутейшей и наисовременнейшей базе вид заброшенной территории. Благо в нашей семье есть не только повёрнутые на всю голову борцы за справедливость, но и две пригламуренные конфетки — мама и Вика, которые способны создавать такие декорации, что можно фильмы начинать снимать.

— Так, Царевич, пристегни пуповину, цель обнаружена, — пробормотала я, наблюдая за выезжающим из арки многоэтажного дома Малышом.

Игра началась, как только я догнала Малыша на нужном светофоре, и вроде Мирон расписал весь план по секундам, но я едва не завалила задание, не успев начать.

Не обратить внимания на остановившуюся в соседнем ряду тачку Малыш просто не мог. Не только из-за громкой музыки, от которой кривились все окружающие, но и из-за самой тачки. Баснословно дорогой «Вейрон» моей подруги Ленточки — мечта Малыша. В способностях этой машины не только за секунды развивать бешеную скорость, но и одним нажатием кнопки растворяться в темноте, исчезая с любых, даже самых ультрасовременных радаров. Не догнать и не найти!

Медленно облизывая, словно смакуя взглядом мою тачку, Малыш наконец-то заинтересовался водителем и, увидев за рулём легкомысленную девицу, расплылся в улыбке, наверняка в мыслях уже мчась на «Вейроне» навстречу прохладному ветру.