Герильеро (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 27

— Я уезжаю завтра на рассвете, если успею починить шланг. Кто хочет, может ехать со мной, в горах места хватит на всех. Непременное условие — вы подчиняетесь мне беспрекословно.

Хуан зыркнул огненным глазом, а Габриэль, скорее, принял это с удовлетворением. Ньико же просто встал из-за стола и, вернувшись через пятнадцать минут, доложил, что поменял шланг и погрузил “кое-что” в Васин пикапчик. Он же рассказал, где в Кочабамбе можно купить приемник и батарейки к нему. Его и отрядили покупать, прямо с утра — инициатива имеет инициатора.

Загрузив пикап мешками с барахлишком и едой (небогатые пациенты доктора частенько тащили в качестве оплаты вещи и продукты) и дождавшись Ньико с увесистой коробкой батарей и транзистором “Дженерал Электрик”, Вася, Хуан и Габриэль тронулись в путь.

Усадив Хосе за руль, касик предпочел забраться в кузов вместе с парагвайцем в надежде разговорить и узнать его поближе. И не пожалел о том, что пришлось трястись на жестких досках, придерживая мешки от падения.

В одиннадцать лет Габриэля из Парагвая отправили к родственниками в Буэнос-Айрес — при расстреле демонстрации погиб его отец, мать не могла прокормить всю семью. Там он познакомился с аргентинскими комсомольцами и через несколько лет оказался в Испании. Служил в Партизанском корпусе, ходил в рейды за линию фронта, в 1939 ускользнул от интернирования и плена, вернулся в Аргентину, где восстановил старые связи. С 1940 года минировал нацистские корабли и грузы, после войны переехал в Парагвай и участвовал сперва в подпольной борьбе, а после переворота Стресснера — в партизанских действиях, но после разгула репрессий был вынужден бежать.

Рассказывал Габриэль скупо, избегая подробностей, но все это отлично билось с теми книжками, которые Вася читал еще в Москве и с каждым словом Габриэля нарастало чувство давнего знакомства с этим человеком — будто из Анд протянулась ниточка в почти уже позабытый мир на у Никитских ворот. Когда Габриэль в очередной раз замолк, Вася, пользуясь тем, что пикап тащился по относительно ровной дороге и оттого не ревел двигателем, тихо спросил собеседника:

— Коминтерн?

— Ого, парень, какие ты слова знаешь! Может, ты еще знаешь, кто такой Сталин?

— Хенералисимо Хосе Сталин? Хефе да ла Уньон Советика?

— Однако! — собеседник был явно ошарашен и попытался скрыть свое состояние, поправляя и без того хорошо стоявший мешок.

“Угу, а если я тебе скажу, что знаю, кто такой Хосе Ротти[ii]?” — подумал по этому поводу Вася, но вслух ничего не сказал, потому что Вася был очень благоразумный.

— Габриэль, вы были связаны с СССР?

— СССР нас предал. Сперва в сорок третьем, когда распустили Коминтерн. Но там хоть была веская причина, отношения с союзниками. А потом в пятьдесят шестом, когда Jrushchov, — парагваец не смог точно выговорить сложную русскую фамилию, — выступил против Сталина. Большой раскол вызвал, многие вообще отошли от дел. Трудно стало работать, вот я и ушел в партизаны.

— А с кем вы там воевали? С армией?

— Не поверишь, в первую очередь с Guion Rojo.

— С Красным Стягом???

Сюрреалистический мир Латинской Америки и тут преподнес сюрприз — главным противником левых и коммунистов, чьим символом издавна считалось красное знамя, стала в Парагвае ультраправая партия “Колорадо”, с самого основания в XIX веке использовавшая красный стяг, да еще с пятиконечной звездой. Правда, не золотой, а белой.

Стрелковую подготовку Хуан в целом одобрил, но внес некоторые акценты, особенно в части сборки-разборки — как и во всяком деле, тут существовали хитрые приемы, которые надо просто знать. Срок выхода из-за доподготовки сдвинулся, но в конце концов в поход на наркомафию выступило пять человек — дед забраковал Римака и Пумасинку, но последний так рвался поквитаться, что Вася дрогнул. Габриэля же Вася не рискнул брать из-за возраста. Вооружились “спрингфилдами” и даже потащили с собой “льюис”. Брать МГ-43 (то самое “кое-что” от Ньико) не стали, хотя очень хотелось, но — другой патрон.

К месту их вывел Искай на рассвете и еще два дня они, сменяясь каждые три часа, следили за лабораторией. Примерно в два пополудни приезжал джип, привозил новую смену, забирал старую и наработанное лабораторией за сутки. Один из охранников постоянно находился внутри, двое других по очереди обходили небольшую плантацию в полукилометре, где пахали человек шесть индейцев. Еще был лаборант, занятый переработкой доставленных листьев — итого десять человек.

Первого охранника подловили Пумасинку и Мамани на дороге от плантации, тренировки с камнями не прошли даром, удар в висок оказался смертельным. Второй выбрался в кусты, спустил портки и тут его тихо придушил шнуром Искай, после чего Хуан и Вася по сигналу попросту застрелили через окно лаборанта и третьего охранника. Следом, для гарантии, в домик закинули гранату.

Помимо трех “гарандов”, им достались два невнятных револьвера и два честных кольта М1911. Три хороших ножа, подсумки, малость посеченный осколками обрез помпового дробовика Winchester, две аптечки, деньги по карманам, навалом еды…

Учитывая, что Пумасинку еще толком не оправился, утащить все это на горбу никак невозможно, и Вася страдал над добычей, решая, что бросить. В то, что можно спрятать и потом вернутся, он не верил — и “хозяева” успеют раньше, да и батраки, осторожно приблизившиеся к лаборатории, как только стихла стрельба, могут растащить все, что плохо лежит.

Кстати, о батраках.

Вася вышел к ним и царским жестом показал на разгромленную лабораторию:

— Я касик Тупак Амару Третий. Я велел убить этих людей потому, что они напали на моих воинов. Если вас держали тут без согласия, вы вольны уйти.

У четверых лица просветлели, но один из них, кланяясь, обратился к Васе:

— Касик, мы не дойдем без еды…

— Можете взять с собой припасы из лаборатории, — и повернулся к двум, не выказавшим радости: — Что молчите?

— Мы работали тут по найму.

— И много заработали?

Спрошенный горько поджал губы, а его напарник сказал, как выплюнул:

— Только обещали и не разу еще не заплатили.

— И много должны?

— По восемьдесят песо.

Вася величественно кивнул:

— Ступайте, заберите с собой то, что останется.

Все батраки кинулись потрошить дозволенное и немедленно переругались — каждому хотелось ухватить нечто ценное. Орали они ничуть не хуже крикливых птиц-чаху и до драки дело не дошло только потому, что неслышный за этим шумом подъехал джип.

Первый же выстрел отрезвил бойцов и они довольно ловко попрятались за укрытия. Вася метнулся за угол лаборатории, сжимая трофейный “гаранд” и быстро оглядел поляну — за деревом напротив Катари готовил к бою пулемет, Хуан уже целился в пришельцев, Мамани и Искай ползли по канаве к большому валуну. Только батраки застыли соляными столбами, сжимая нахватанное.

— Ложись! На землю! — крикнул им Вася и переключился на Катари: — Прижми их!

Охранники, числом четыре человека, успели спрыгнуть с джипа и открыли частую стрельбу. Катари наконец выставил пулемет, дернул рукоятку взвода и…

…и ничего.

Несколько выстрелов Хосе и выстрел Мамани из-за валуна ситуацию не разрядили — четверо против пяти, бодаться можно до исчерпания патронов. Катари судорожно дергал рукоятку “льюиса”, и Вася махнул Искаю — обойди! И подумал, что надо бы двойкой, но Пумасинку с начала стрельбы пропал из виду.

Зато Пумасинку все отлично видел. И даже узнал двоих охранников, что избивали его с Римаком. Оставив тяжелую винтовку, он выдернул чеку и пополз вперед, не обращая внимания на пули над головой.

Искай тоже полз, Катари возился с пулеметом, Мамани тоненько взвизгнул и спрятался за валун, прижимая руку к плечу, отстреливались только Вася и Хосе, что немедленно почувствовали охранники и усилили огонь.

“Сейчас они додумаются обойти нас и загасят, если пулемет на заработает” — лихорадочно соображал Вася, когда увидел Пумасинку.