Цена его ревности. Книга 3 (СИ) - Мур Лана - Страница 107

— Становишься параноиком, — усмехнулся Хариш. — Пойдем, — согласился он, вставая со старинного трона.

Мужчины вышли из мрачного дома и направились к воде — там на пустыре был широкий обзор, и никто не мог подобраться к ним незамеченным, чтобы подслушать разговор.

— Не спускайте глаз с дома, — сипел Хариш. — Как только птенчик выпорхнет, сажайте ее в клетку. Только не около самого дома и не при свидетелях. Постарайтесь сделать это незаметно. Я не хочу, чтобы Радж раньше времени узнал, кто завладел его маленькой белой слабостью. Пусть это для него будет сюрпризом.

— А если Радж будет по-прежнему продолжать держать ее в доме, и мы не сможем до нее добраться раньше, чем он до нас? Сейчас время не на нашей стороне.

— Насколько я понял, — просипел Хариш. — Она довольно непоседлива, а Радж ее уже довольно долго держит взаперти. Так что, скоро она должна от него ускользнуть. Только путь будут на стороже и не упустят ее. Иначе станут следить за рыбами на дне моря. Иди, чего застыл! — повернулся он к Меругану, оторвавшись от созерцания сверкающей водной глади, принявшей кровавый оттенок.

От продолжения разговора с любимой Ракеша оторвал телефонный звонок.

— Нам надо встретиться, — заявил в ухо голос Дхавала. — Мне сейчас сообщили, что Гоуд ездил на остров. Они знают, что ты жив.

— Приезжай! — бросил Ракеш, с сожалением посмотрел на воркующую над котенком Вику, с которой он хотел продолжить прерванный Майклом разговор, и спустился в гостиную, встречать друга.

Взбудораженный Дхавал влетел в гостиную и, обведя взглядом комнату, вопросительно уставился на дожидающегося его друга. Ракеш кивнул на стеклянную стену, и мужчины вышли в сад.

— Они знают, что ты жив, — снова выпалил Шетти, едва он и Ракеш покинули стены дома.

— Как стало известно? — резко обернулся Радж.

— Пока ты ухаживал за женой, я тоже не терял времени даром, а искал подходы к Меругану и организатору покушений. Мне удалось переманить одного из их людей на нашу сторону. Естественно, за щедрую плату и обещание помилования, когда я до них доберусь, а я до них обязательно доберусь, — Дхавал решительно сжал кулаки так, что под светлой кожей вздулись вены.

— Почему думаешь, что этому человеку можно верить? — скривившись, спросил Ракеш. — Он предаст нас так же легко, как сейчас своих нынешних хозяев.

— Ты же мне поручил этим заниматься, — возразил Дхавал. — Я не жду от него преданности и помощи тоже. Но сейчас, когда неясен исход противоборства, он будет служить и нашим, и вашим, надеясь на будущие дивиденды от одной из сторон. Мне же от него нужна только информация, и я ее получил. Сегодня Меруган приехал на остров и сообщил, что ты жив. Он слышал в твоем доме поздравления с тем, что слухи оказались ложными. Ты был неосторожен. Ведь наши планы базировались на внезапности. На том, что противники спокойны и расслаблены, а сейчас они мобилизовались и приготовились к нападению. Мой человек больше ничего не смог услышать или не захотел. Но это не важно. Мы должны их опередить! — доказывал он другу, для большей убедительности размашисто жестикуллируя.

— Майкл, черт! Раскричался, — проворчал Ракеш, — Я с тобой согласен. Мы должны нанести упреждающий удар. Отправь нескольких людей следить за островом. Уже вечер, нет смысла идти к ним сейчас. Раньше, когда они не ожидали нападения, ночная атака имела бы успех своей внезапностью, но сейчас они к этому готовы и, пользуясь темнотой, кто-нибудь может скрыться. Тот же Меруган. Он хитрый и изворотливый, а мы должны уничтожить всех одним ударом, чтобы никого не оставлять у себя за спиной. Сейчас… Нет, — сам себя оборвал Ракеш. — Пока никому ничего не говори, и парням не говори зачем они должны следить за островом. Просто, пусть смотрят — кто приезжает, кто уезжает и что там происходит. Я боюсь утечки и уже никому не верю, кроме тебя. Завтра с утра собери всех, кому доверяешь, прихвати моих парней, нам понадобятся все, и соберемся в моем казино. Ты помнишь где и что лежит? — Дхавал утвердительно кивнул, а его глаза сверкнули холодным решительным блеском. — Не забудь надеть жилет — ты теперь не только за себя отвечаешь, но и за весь город. Там объясни ребятам, что они должны делать, двинемся в логово предателя и раздавим всех на месте, как змей в их гнезде. Надо постараться оставить в живых Меругана и его кукловода. У меня к ним свои счеты. Они хотели похитить мою жену, — сквозь зубы прошипел Ракеш, и в его голосе прозвучала холодная и разрушительная в своей силе ярость. Друзья прошли в беседку и стали обговаривать детали предстоящей операции.

Глава 96. Капитуляция

Когда Ракеш и Дхавал все просчитали, согласились друг с другом и не осталось ни единой непредусмотренной детали, совсем стемнело. Сработали датчики, и включилась скрытая подсветка сада, превращая его в уютное, романтичное, с благоуханием невидимых цветов и тихим шепотом деревьев место.

Попрощавшись с другом и пожелав ему как следует отдохнуть перед завтрашним днем, Шетти покинул особняк, а Ракеш вернулся в дом. У него осталось еще одно незаконченное и чрезвычайно важное дело — прерванный разговор с Викой. Не надеясь увидеть упрямицу в своей спальне, он без колебаний пошел в комнату жены, где и застал Вику, растянувшуюся на мягком ковре, а в стоящей рядом корзинке мирно спал котенок, гордо именующийся теперь Лео.

Ракеш неслышно вошел, так же неслышно опустился рядом с Викой на пол и запустил пальцы в ее волосы.

Слегка вздрогнув от неожиданности, она обернулась, и при виде мужа глаза сами собой распахнулись.

— Уснул? — негромко спросил Ракеш, указывая взглядом на пушистый клубок.

— Спасибо тебе за него, — так же тихо ответила Вика.

— Я рад, что тебе понравилось. Лео уснул, можешь оставить его одного. Пойдем, я хочу тебе кое-что сказать, — Ракеш встал и протянул руку. Вика осталась на полу, не двигаясь и недоверчиво глядя на мужа снизу-вверх, не понимая, что он хочет ей сказать и чего ждать от этого разговора.

— Пойдем, — бархатно промурлыкал Ракеш, прекрасно понимая, как его голос воздействует на жену. — На случай, если ты меня боишься, обещаю, что я тебя не съем.

К прежним мягким, обволакивающим интонациям добавились новые — легкие, иронично — поддразнивающие.

— Я тебя не боюсь! — продолжая говорить вполголоса, возмутилась Вика и поднялась.

— Ну и отлично! Пойдем, — Ракеш старался сдержать довольную улыбку, но его выдавали играющие на щеках ямочки.

— Чему ты так радуешься? — подозрительно поинтересовалась Вика.

— Что согласилась поговорить, что понравился день рождения, что ты счастлива — много поводов, — говорил Ракеш, закрывая дверь своей спальни.

— Оставь открытой, — остановила его Вика и отобрала у мужа свою руку. — Все, что хотел, ты можешь сказать и с незакрытой дверью.

— Хорошо, — вздохнул Ракеш, поворачиваясь к упрямице. — Я хотел вернуться к прерванному Майклом разговору.

— Нет! — выдохнула Вика. — Я не хочу об этом говорить! — воскликнула она и развернулась к двери, намереваясь выбежать из комнаты, но Ракеш был готов к подобной реакции и перехватил за талию свою непредсказуемую жену, поступки которой, кажется, научился угадывать.

— Постой! Это очень важно, и я хочу, чтобы ты это услышала.

— Я не хочу! Не хочу! Пожалуйста! Я не хочу об этом говорить! Не надо! — повторяя, Вика зажала уши, а распущенные локоны упали на зардевшиеся щеки.

— Тихо, тихо, успокойся, — обняв за плечи, Ракеш продолжал нежно и ласково мурлыкать. Он подвел Вику к кровати, усадил и сам сел рядом. Затем, мягким движением убрал ее руки, прижал кудрявую головку к своей груди и, сохраняя в голосе доверительные, проникновенные интонации и продолжая обнимать, коснулся губами шелковистых волос, после чего начал говорить: — То, что между нами произошло… — он чуть крепче сжал кольцо рук, ожидая, что упрямица рванется к двери. Но она, попав под гипноз его волнующего голоса, прикосновений, всколыхнувших воспоминания о прошедшей ночи, будоражащего кровь запаха и расслабляющего тепла, сидела не шевелясь. — Не могу сказать, что это было самым прекрасным в моей жизни, потому что мне не с чем сравнивать. Моя жизнь началась только после того, как я встретил тебя. Она началась с твоим упрямством, с твоей строптивостью, неукротимостью, с твоим кошмарным характером. Все, что было до этого, только видимость жизни, ее тень. Я плыл по течению, ничего не чувствуя и не зная, что может быть иначе. Ты показала мне все краски жизни, ее вкус, само ощущение того, что живешь, и мне не надо больше ничего другого. Я благодарен тебе за каждое мгновение, что ты была рядом — и когда я сердился, и когда был на вершине счастья — каждый миг рядом с тобой неповторим и значим для меня. А самое ценное, даже более ценное, чем осознание всей степени моего идиотизма, это твоя искренность, твое доверие. Я навсегда останусь перед тобой в неоплатном долгу, я так виноват.