Враг моего сердца (СИ) - Счастная Елена - Страница 55

— Может, и неспроста, — согласно наклонил голову боярин. — Видел я тех людей, что на вас напали. Сам ездил. Есть среди них и варяги, да только не из моей дружины. Это тебе любой скажет.

— Я не хочу тебя винить, да только думать приходится разное. Людей моих погребём, а там я в путь обратный отправлюсь.

Чтибор сложил перед собой руки, отодвинув в сторону опустошённую миску. А после поднял на Ледена внимательный и строгий взгляд. К таким тот уже привык: часто приходилось наталкиваться. Когда изучают, мысли прочесть пытаются и вызнать зло — нарочно, потому как остёрский княжич лишь зло думать и может. Но и сомнение в таких взорах встречается часто, потому как на деле обычно выходит по-другому, нежели представлялось. И завоеватели жестокие, которые, коли молву слушать, не щадили ни старого, ни малого, пока до Велеборска шли, на деле оказываются не такими уж тварями. И не чудовищами с волчьими головами.

Вся эта дума читалось сейчас на сосредоточенном лице боярина.

— Спасибо, что приехал, княжич, — наконец проговорил он. — Что озаботился, хоть гонца я и не слал.

Леден вздохнул, не желая покупаться на добрые слова. Взглянул на своих выживших в схватке людей, которых осталось всего трое.

— Надеюсь, что ты и правда не марался подлым нападением, Чтибор, — буркнул в ответ. — И не придётся мне милость на гнев менять, когда всё откроется.

Боярин подбородок вскинул, словно осерчал, но спорить не стал даже. Продолжилась молчаливая обедня, и лишь под конец её Чтибор спросил:

— Как Вышемила там поживает? — в голосе его разлилось ожидаемое тепло.

Леден на миг зубы сжал: до того горько во рту стало от необходимости рассказать, что с боярышней случилось. Он миг колебался, а после проговорил:

— Хорошо поживает. Славная дочь у тебя, Чтибор.

Под подозрительным взглядом боярина он встал и покинул гридницу, оставив недоумевающих от такого поворота кметей доедать свои щи.

Как пришёл срок, справили страву по воинам, что пали при нападении татьей ватаги. А там, чувствуя себя немного лучше, Леден собрал своих людей назад ехать. Обсуждать с боярином больше оказалось пока нечего. Показался путь обратный скорым, будто день всего прошёл. Погода не ставила препон обильными дождями и всплесками Божьего гнева. И выросли скоро уже знакомые стены Велеборска на возвышенности так ясно, словно и не пропадали вовсе. Вот, только вчера за околицу ступили.

Встретил многолюдный посад Ледена, как родного почти. Уж и улицы казались знакомыми, и даже лица некоторых горожан. А вот детинец полнился предостережением очередных скверных вестей. Не вышел встречать Чаян, не мелькнула перед взором Зимава. Даже Вышемила будто затаилась в своей горнице, хоть, спешиваясь во дворе, Леден и видел, как показалась её фигурка в окне. Чуя недоброе, он взлетел по лестнице, стремясь к брату в хоромину. Что стряслось такого, если их всех будто хворью какой побило? И в открытом переходе терема натолкнулся на Доброгу, который, видно, и собирался его встречать, да не успел.

— Здрав будь воевода, — Леден невольно протянул руку, и удивился даже, когда тот обхватил его запястье и пожал приветственно, словно товарищу.

— Поздорову, — буркнул. — Коли ты к Чаяну собрался, так нет его.

— И где же?..

Воевода покривил губами, явно мучаясь тем, что знал. И такая тревога в его глазах вспыхнула, что тут же передалась и Ледену. Он бездумно обернулся к женскому терему и даже шаг уже назад сделал, намереваясь туда идти тотчас. Не к Вышемиле — нет. Захотелось остро княженку увидеть. До ломоты в груди, до шалого тумана в голове.

— Елица до Велеборска не доехала ведь, — ведром стылой воды опрокинул на него весть Доброга. Леден сжал пальцами перила так, что показалось, будто вмятины на дереве останутся. — Забрал её княжич Зуличский. Гроздан. Вернее, сама она с ним уехала. Так Зимава сказала.

— А Чаян что же? — сипло уточнил Леден, хоть и так понятно стало.

Воевода усмехнулся невесело.

— Дело понятное — за ней поехал.

глава 14

Голова едва не разламывалась от боли. Елица медленно повернула её, ничего пока не слыша и не понимая, где сейчас находится: то ли лежит ещё в лесу на пригорке, то ли уже в хоромине какой. Но оказалось, ни то и ни другое. Скоро пробился в нос запах холодной реки и закачалось легонько ложе под спиной. К этим почти неразборчивым ощущениям примешалось тихое бормотание мужских голосов. Где-то негромко напевали отрывистую и грозную песню. Что-то размеренно стучало. Плескала вода под вёслами.

Елица открыла глаза: и показалось на миг, что ослепла, но моргнула несколько раз и поняла, что над её головой просто холщовый полог натянут на распорках между бортами большой ладьи. Рассеянный свет, то ли утренний, то ли вечерний, проникал сквозь плотную тканину неохотно, а от того полог давил на пострадавшую от удара голову, словно каменный.

Пришлось с трудом опереться на локоть, чтобы хоть слегка приподняться и оглядеться. По обе стороны от укрытия сидели гребцы, мерно и размашисто двигая могучими руками. Где-то у носа стучали по щиту, задавая ритм, а потому дело шло слаженно и справно. Витал в воздухе острый запах пота, лился вместе с летней духотой под полог вязким киселём. Елица поразмыслила, стоит ли выдавать себя, показывать, что очнулась. Но и не пришлось решать: её заметили и так. Один из мужей наклонился, вглядываясь в сумрак укрытия, что располагалось возле мачты, и гаркнул кому-то:

— Очухалась княженка-то!

Она подавила стон, снова опускаясь на твёрдое ложе, от качания которого аж в груди что-то переворачивалось и подпрыгивало. Не любила она особо на ладьях ходить, хоть и приходилось несколько раз вместе с отцом в другие города добираться. Нехорошо ей становилось на борту, но благо и не мутило сильно. Скорее виновата была больная голова: до сих пор перед глазами плясали бледные цветные пятна.

Послышались твёрдые шаги. Нагнувшись, под полог зашёл муж, которого Елица не сразу и узнала. Он поднял голову, откинув от лица прямые, чуть растрёпанные ветром пряди и улыбнулся так приветливо, будто в тереме дорогую гостью встречал, а не увозил её силой с родных земель. Гроздан — зуличский княжич, будь он неладен! Вот ведь не видела его сколько лет, да ещё столько же не встречаться бы с ним. А то и до конца жизни.

— Здрава будь, Елица. Как ты? — спросил он участливо, присаживаясь рядом прямо на палубу. — Ты уж прости, что так вышло. Тот дубина уже своё получил. За то, что ударил тебя.

Княжич поднял руку и мягко коснулся виска Елицы, скользнул к скуле — и кожа тут же отозвалась лёгким жжением. Она отклонилась, не желая, чтобы Гроздан её трогал.

— Волею твоей это случилось, — ответила хрипло — до того во рту, оказывается, пересохло. — Ты не много ли возомнил о себе, княжич? Что решил меня словно корову у соседа из стада увесть?

Княжич покачал головой, словно задумался и правда над её сердитыми словами.

— Думается, со мной рядом тебе лучше будет, — рассудил он спокойно. — Доберёмся до Зулича. А там войско соберём. Велеборск отобьём у отостёрцев.

— Они и так уходить оттуда хотели, — возразила Елица, злясь всё больше на Гроздана. — Как исполнится наш договор. Зачем лишнюю кровь проливать?

Зуличанин посмотрел на неё искоса, махнул рукой на Вею, напуганную и уставшую, которая заглянула в укрытие, собираясь, верно, ему что-то сказать — и та тут же ушла, ни словом не возразив. Хорошо, хоть она ещё жива осталась... Зелёные глаза Гроздана озарились тусклым светом, когда он упрямо подбородок приподнял.

— Думаешь, уйдут и правда? Я знаю остёрцев. В моих жилах тоже их кровь течёт, что от пращуров осталась. Они не отступятся. Соки из тебя все выпьют. Выгоду свою получат, но не оставят того, что завоевали уже.

— И ты, значит, не оступишься? — Елица подтянула укрытые козьими шкурами колени ближе к груди. — Раз остёрская кровь в тебе?