Враг моего сердца (СИ) - Счастная Елена - Страница 48

Чем ближе к Сновиде подходила Елица, тем яснее видела в скупом свете, как та исхудала. Ввалились её глаза и щёки, обвисла кожа вокруг губ, словно голодом её тут морили. Да недуг не спросит, не предупредит, когда навалиться, и никого ни разу он ещё не красил.

— Я хотела тебя ещё хоть раз перед смертью увидеть, — волхва неожиданно улыбнулась.

И на миг словно лучше ей стало, разгладились слегка морщины, и глаза блеснули радостью. Но этот просвет исчез, точно затянуло тучами аневу на небесном окоёме.

— Да что ты говоришь? Какой-такой смертью? — Елица присела на край её лавки и обхватила сухую ладонь своими.

Предательски дрогнул голос, а на ресницах застыли, дрожа, слёзы. Но она знала, что плакать при Сновиде не стоит — она не одобрит, а то и укорит ещё.

— Той, что уже давно у порога моего топчется, — со знакомой жёсткостью усмехнулась волхва. — И всё ждёт чего-то. Да вот теперь поняла я, чего дожидалась. И рада, что с тобой всё хорошо.

— Конечно, со мной всё хорошо.

— Я ж во сне тебя плохом видела, — размеренно продолжила Сновида. — Тогда-то со мной и беда приключилась, хворь настигла. Видела тебя в Навьем мире, в тёмной реке по пояс. А позади тебя мавка стояла и так ненавидяще смотрела, что аж по хребту продирало. А после утопила тебя.

Елица невольно прикрыла ладонью губы: всё верно волхва описала. Было с ней такое: до сих пор ночами обрывки того страшного дня приходили. Да не увидела, видно, чем всё окончилось. Что спас её Леден — может, тогда и не оборвалось бы сердце у неё, спокойна она осталась бы. И была бы теперь здорова.

— Было со мной такое, верно, — Елица погладила её сморщенную, почти хрустящую, точно тонкая береста, кожу. — Но жива я, видишь ведь. Княжич остёрский меня выручил.

— Сокол тот? — хитро прищурилась Сновида.

И похожа стала оттого на девчонку, что у подруги секрет выведать пытается.

— Тот, — Елица вздохнула.

И едва не обернулась, чтобы убедиться, что он позади стоит. Да не было его рядом в этот раз: и она впервые ощутила это до странности остро. Словно привыкла уже к нему за всё то время, что вместе они по княжеству разъезжали. Чудно…

— Так зачем приехала? — Сновида ещё немного приподнялась, опираясь на подложенные под спину валики. — Не просто же так прогуляться.

Елица покивала и достала из поясного кошеля маленькие изваяния Богинь, уже не надеясь особо, что волхва сумеет помочь распознать, откуда они. Она вложила идолки в ладонь её.

— Очень знать мне нужно, откуда эти фигурки. Я нашла их на старом капище подле Радоги. И думаю, что отец там их оставил. А вот зачем…

Сновида подняла руку и оглядела коротко резные колышки. Одного взгляда ей хватило, чтобы лицо её озарилось удивлением. Но, на счастье, и узнаванием тоже. Она провела большим пальцем по узким бороздам, не торопясь отвечать. Сердце так и замерло в ожидании хоть одного её слова, которое могло бы как подарить надежду, так и отобрать её.

— Я знаю, откуда эти идолки, — волхва наконец подняла на Елицу просветлевший взгляд. — Но место это не здесь находится. А там, откуда остёрцы пришли. На их землях. Бывала я там ещё в молодости два или три раза. Место то сильное, но и страшное тоже. С самых времён стоит среди леса на холме, как Милогнев своё племя с юга привёл. Только слышала я давно, что со временем его позабросили. Пожар там страшный прошёл, лесной. Всё сгорело. А снова устраивать никто не стал — посчитали, что место теперь недоброе.

— Все они, эти места, недобрые. Будто отец знал, что так будет. Что никто туда не станет ходить и его тайны тревожить.

— Может, и знал… — Сновида развела руками и вернула Елице фигурки. — Только тебе без княжичей туда соваться не стоит. Велеборцев теперь там не любят.

— Знаю я, что не стоит. Они и не отпустят меня.

Елица опустила голову, размышляя над сказанным волхвой. Идолки тихо постукивали друг о друга, когда она легонько шевелилиа их в ладони. Словно разговаривали. Только о чём — ей не дано было узнать. Может, тогда было бы всё гораздо проще. И страх такой взял, что, коли и доберётся она до того святилища, а найдёт лишь пепел один с проросшей сквозь него травой — за столько-то лет!

— Так где мне то капище искать? — она вновь подняла взгляд на волхву.

— Весь там одна стояла, как называлась, не помню. Да и не старалась запомнить-то. Но протекала неподалёку от неё река — и излучиной крутой её обхватывала. Почти вокруг. Ярынь река та. Она и по велеборским землям течёт — от истока. Коль опишешь остёрцам, что за весь — они точно узнают.

Сновида замолчала и прикрыла веки устало, словно этот недолгий рассказ отнял у неё последние силы. Елица убрала фигурки обратно в кошель и осторожно сжала её плечо.

— Спасибо. За всё спасибо, — она сомкнула губы, чтобы не расплакаться вдруг. — Если я могу тебе чем-то помочь… Если…

— Ты уже помогла тем, что приехала. Я верю, что не одно только дело привело тебя сюда. Что мы связаны оказались за те зимы, что жили здесь вместе. Ты сильная, очень сильная, хоть и не понимаешь пока этого. И то, что в душе твоей, — волхва осторожно указала куда-то под рёбра Елице, — этому не я тебя научила. Это не мягкотелость, а что-то другое, светлое. Поэтому ты и кинулась на помощь княжичам этим. Хоть и могла по другому пути пойти. И за сокола этого переживаешь тоже поэтому, хоть и ненавидеть должна.

— Не переживаю я за него, — буркнула Елица. — Что ему будет?

Сновида улыбнулась понимающе.

— Ну, нет, так нет. Только не потеряй важное. Не забудь себя ради других.

Тихо подошла Веселина, мягко положила ладонь на плечо Елицы, давая понять, что пора идти: волхва совсем ослабела — даже глаза у неё начали закрываться. Она медленно встала и пошла вслед за Брашко, который посматривал на Сновиду с опаской. Те, кто ведают Богов и мудрость их, часто нагоняют на других робость и чрезмерное почтение. Как вышли они из избы, поняли, что пробыли там не так ужа мало. Дажьбожье око уже перекатилось на другую сторону небосклона, поплыло к западу. Потянулись по улице женщины, возвращаясь с сева, усталые, но и довольные тоже: дело они нынче важное совершили. Уродится щедрый лён, будет и ткани в достатке, одежды справной.

Увидали звяничанки Елицу, что выходила со двора волхвы, да так и посерели все, как одна. Стало быть, сплетни и правда недобрые о ней здесь ходят. А пуще всего похолодело под сердцем, как заметила она, что у ворот стоит, держа её кобылу под узду, Денко. И снова пронеслись перед глазами все те года, что он рядом крутился, ни денёчка о себе забыть не давал. А после нападения того на становище даже приятные мгновения, что рядом с ним переживать доводилось, подёрнулись будто бы грязным налётом.

— Здравствуй, княженка, — он улыбнулся, мягко поглаживая морду кобылы. — Вот, как услыхал, что ты приехала, так повидаться захотелось, что аж засвербило где-то в нутре.

— Я и вижу, что свербит у тебя постоянно, — одёрнул его Брашко.

Да так сердито, словно за всё время, что Ледену служит, умудрился перенять от него многое в нраве.

— А ты, сопляк, супротив меня не лезь. Я не с тобой разговариваю, — оскалился сын старейшины. — Кто ты такой без княжича своего? У меня брат младший тебя покрепче будет, хоть и моложе.

Брашко шагнул было к нему — и тут только Елица заметила, что он ничуть Денко не ниже, может, только худощавее малость. И слова насмешливые сильно отрока задели. Не научился он ещё пропускать мимо ушей колкости. Пришлось на его пути вставать, чтобы какой стычки глупой не случилось.

— Здрав будь, Денко, — заговорила Елица приветливо. — Ты так, повидаться, или что-то сказать хочешь?

— Да посмотреть хотел, не одарил ли тебя ещё княжич тот пузом. А то, говорят, он не способен на такое. А вдруг?

Кроме женщин, что шли с сева, начали собираться кругом и другие звяничане, привлечённые тихим их гомоном. Где-то пронёсся смешок. Выглянула из сеней Веселина, заслышав шум собравшихся у двора соседей. Елица окинула всех зевак взглядом, решив, что ничего на такую клевету открытую отвечать не станет. Зачем подогревать интерес к злым словам, которые произнесены были, чтобы и её уколоть, и Ледена принизить. Похоже, Денко крепко за то взялся, чтобы совсем уж местных против неё настроить. Уж зачем — кто знает.