Враг моего сердца (СИ) - Счастная Елена - Страница 31

Пока княжич кутался в него, устраивался рядом, подогрелась у огня каша: решили повечерять пока только ей и частью хлеба. Елица присела у костра, пытаясь краями одеяла подхватить горячий горшочек так, чтобы не обжечься. Зашипела, когда жар всё же добрался до пальцев. Леден, наблюдая за ней, чему-то улыбнулся. Елица опустилась подле него и подала ложку, а после только спохватилась: одеяло расползлось в стороны, открывая её едва не до подмышки самой. Княжич, коротко скользнув в прореху взглядом, нарочно отвернулся, пока она не оправилась, мысленно браня непогоду и саму себя за невнимательность.

— Так ты что же, и правда ничего не помнишь? — заговорила, пытаясь замять неловкость.

— Смутно, — Леден повёл плечом, зачерпывая кашу из горшочка. — Помню, звала она меня. Да так ясно… Словно знакомым голосом, — он смолк на миг и перехватил её взгляд. — Как и куда шёл, не помню уже. И вот ведь… Далеко забрался. Чудно, что ты меня отыскала, когда сама заблудилась.

— Леший меня водил, — Елица вздохнула. — Думала, погубить хочет, а вон на тебя вышла.

— Как выберемся, требы ему принесу, старику, — усмехнулся княжич. — В благодарность.

— Если бы я ещё знала, куда идти…

Они столкнулись ложками на дне горшочка, и Леден убрал свою, предлагая доесть. Ему одному и целого было бы мало, а тут и половины не досталось. Елица всунула посудину ему в руку и тут же отвернулась, давая понять, что возражений не примет.

После скромной вечери они выглянули наружу, постояли под дланью скалы: дождь как будто начал стихать, а потому можно было надеяться утром пойти почти посуху. Пришло время спать укладываться. На камнях, конечно, не больно-то разлежишься. Елица обречённо пощупала свою одежду: она была по-прежнему влажной. В такой за ночь замёрзнешь. Леден скинул с себя одеяло и расстелил у огня поверх куска рогожи.

— Эх, жалко, войлока ты с собой не захватила.

Он улыбнулся ободряюще, но легче совсем не стало.

— Ты как же? — спросила Елица неуверенно, страшась того, что от него услышит.

— Да как-то справлюсь, — он махнул рукой безразлично. — Только позволь хоть рядом лечь.

Она устроилась на тонкой, совсем не спасающей от мелких камней и выступов на неровном полу пещеры, подстилке. Замерла, подумывая, не надеть ли всё же рубаху, но как представила, что сырая липкая ткань прильнёт к коже, сразу отказалась от этой мысли. Леден притулился рядом, спиной к её спине, подкинув перед тем чуть подсохших веток в огонь. От кожи его сквозь одеяло поползла было прохлада, но после пропала. Кажется, он уснул даже, а может, просто застыл в неподвижности, стараясь сохранить хоть какое-то тепло. Елица чувствовала, как перекатываются между лопаток его мышцы при дыхании, чувствовала запах реки, смешанный с его запахом. И эти разорваные, волнующие ощущения не давали даже веки смежить. Да ещё и чувство вины подгрызало: она-то хоть в одеяло закутана, а он в сырых портах и без рубахи.

Вздохнув медленно и тихо, Елица шевельнулась осторожно и, вынув из-под себя край одеяла, накинула его на Ледена, постаравшись при этом отодвинуться хоть немного. Княжич вздрогнул — и их спины снова соприкоснулись, теперь уж не разделённые тканью.

— Зря ты, княжна… — буркнул он хрипло. — От меня не согреешься.

— Зато хоть ты…

Он стряхнул с себя одеяло и подоткнул под бок Елицы. Она повернулась к нему, чтобы возразить — и Леден навис над ней, уперевшись ладонями в пол по обе стороны. Пепельно-русые пряди упали на его лоб, бросая тень на глаза, что коротко озарились отсветами костра. Сердце заколотилось испуганно, и стало душно: что делать станет? Елица уж приготовилась отбиваться, но совсем онемела, обездвижела, когда княжич чуть наклонился к ней. Он остановился, словно всего лишь хотел разглядеть её лучше, а в следующий миг перевалился на своё место.

— Спи, княжна. Мне холод не страшен. Говорю же.

Она уставилась в костёр невидяще, не веря, что всё обошлось. Пожелай он… Смогла бы остановить? Вряд ли. Леден тихо и протяжно вздохнул. Она закрыла глаза и на удивление быстро уснула, слушая его дыхание.

Но глубокой ночью или под утро уже, когда сон самый крепкий и сладкий, её разбудило лёгкое потряхивание за плечо. И голос княжича над ухом:

— Просыпайся. Мы тут не одни, кажется.

Она поморгала вяло, пытаясь понять смысл его слов, и уставилась на Ледена, едва не отпрянув — так близко было сейчас его лицо. Большая ладонь княжича лежала на плече, слегка сжимая, а спиной она чувствовала, как вздымается его широкая грудь. Эти разрозненные ощущения спросонья кололи своей неправильностью — Елица вывернулась из-под руки Ледена и села, поджав колени.

— Зверь какой? — выдохнула, приглаживая упавшие на глаза волосы.

Вгляделась в темноту снаружи, прислушалась, но там будто никого и не было. Леден встал и сдёрнул с камня уже высохшие рубахи. Протянул длинную Елице, а свою надел быстро, не переставая напряжённо осматриваться.

— Вряд ли зверь. Шаги будто человеческие.

Елица кашлянула, и княжич, быстро всё разумев, отвернулся. Она оделась, блаженствуя оттого, что не придётся теперь сгорать от стыда, хоть плащу ещё надо было просохнуть получше. Пока она подпоясывалась, снаружи и правда раздался мерный шорох, словно кто-то прошёл мимо, невидимый в сумрачных тенях. Елица вскинула голову — и в висках застучало от того, как резко подпрыгнуло сердце.

Княжич тут же встал, сжимая в руке солидный широкий нож, которым легко и тушу свиную разделать, если нужно. Он медленно пошёл ко входу, но остановился и даже шаг назад сделал, когда в сажени перед ним появилась вдруг словно сотканная из самой мглы девушка. Длинные, до колен, волосы её, влажные и зеленоватые, точно водоросли, стелились по плечам и груди, которая проступала тёмными окружиями сосков сквозь мокрую рубаху, что облепляла худощавую фигуру. С подола её и рукавов капало, а кожа поблескивала от застывших на ней навечно капель. Княжич стиснул рукоять ножа крепче, хоть и понимал, верно, что против мавки тот вряд ли поможет. Девушка улыбнулась ему ласково и приблизилась, ступая медленно и плавно.

— Не страшись меня, княжич, — промурлыкала, щурясь от огня, что осветил её и тронул теплом. — Худого ничего не сделаю. Прости уж, позабавилась слегка. Или скажешь, что плохо тебе со мной было?

Леден словно оглоблю проглотил и обернулся на Елицу, явно не понимая, о чём она говорит.

— Я не помню ничего, — буркнул, не переставая держать оружие наготове. — А ты мне голову не морочь.

— Заморочила уже, видно, — фыркнула Елица. — Только непонятно, почему ты живой до сих пор.

С любопытством наблюдая за их разговором, мавка прошла ещё чуть дальше, скользнув узкой ладонью по плечу княжича. Остановилась в стороне от животворящего огня: для неё он неприятен, потому как с миром, из которого она появилась, враждует.

— А он особенный, — пояснила девушка. — Его Морана хранит.

Аж голова кругом пошла от мыслей, что успела мавка с княжичем сотворить, и какие-такие забавы ей интересны: ведь неживая. Но это дело их, а Елицу сейчас другое волновало.

— Зачем пришла? — она поднялась на ноги и встала по другую сторону костра. — Отпустила ведь его. Что тебе ещё нужно?

— Мне помощь нужна, — Чарина повела плечами. — А я вам за это тоже помогу. Покажу то место, куда отец твой со своими людьми ездил. Тропу эту я своими глазами вижу. Сокрыта она для живых.

Княжич смятение, что явственно накрыло его от двусмысленных слов мавки, тут же отбросил, подошёл к ней, вовсе не не опасаясь как будто, и даже нож за пояс убрал.

— А тебе какая помощь нужна?

— Не могу я больше между мирами скитаться, — вздохнула Чарина. — Покоя хочу. А без помощи жрицы Матери Сырой Земли, не обойтись. Здесь, в Радоге, сильных нет. Не выжить им в Нави долго, не распутать узлы, которые меня связывают. А в тебе я силу большую вижу.

Она пытливо уставилась на Елицу неподвижными, как у рыбины, глазами. И как будто правду сказала. Привязана она к тому месту, где погибла, и помощи просить у здешних жриц могла даже, да вряд ли они слушать её стали: бежали, небось, быстро прочь, если встречали когда. А тут бежать некуда. Даже огня она не побоялась, хоть и нехорошо ей рядом с ним: вон, словно прозрачной стала.