Туманная река 3 (СИ) - Порошин Влад - Страница 15

— Тут в Риме жарища стоит нереальная, — сказал я, — зачем нам с мексиканцами играть в догонялки? Допустим, укатаем мы их завтра под орех…

— Что значит, допустим? — рыкнул второй тренер Евгений Алексеев.

— Укатаем мы их завтра, — согласился я, — послезавтра игра с бразильцами. Им по такой жаре играть привычно. А вот нам может сил на них и не хватить.

— Есть более существенные вопросы? — резко махнул рукой Суренович, давая понять, чтобы я не нёс ерунды.

Других вопросов у команды не возникло. И тут зазвонил телефон. Суренович взял трубку, кого-то выслушал и сказал.

— Крутов, дуй давай в пресс-центр, — печально улыбнулся главный тренер, — да причешись немного. Что отвечать то знаешь?

— Ну ёпта, — удивился я, — любой советский гражданин, находящийся за рубежом должен разъяснять миролюбивую внешнюю политику Советского государства, достижение советского народа в развитии экономики, науки, культуры и других областях коммунистического строительства!

— Э-э, — вмешался Гурам, — и в баскетболе тоже, да?

Бог мой, думал я, спускаясь на нулевой этаж нашего корпуса, ведь кто-то же такую ахинею придумал, как советская инструкция перед поездкой за рубеж. Как там, у Высоцкого в песне: «Будут с водкою дебаты — отвечай: «Нет, ребяты-демократы, — только чай!» От подарков их сурово отвернись: Мол, у самих добра такого завались».

Временный пресс-центр Олимпийских игр разместили в помещениях Института Физического воспитания, который во время войны назывался форум Муссолини. На входе в главное здание стояли фигуры атлетов, а над самим входом, на стене, красовалась олимпийская символика из пяти переплетённых колец. В холле пресс-центра терпеливо ожидал руководителя Советского спорта Николая Романова комментатор Николай Николаевич Озеров. Он работал уже на третьей своей летней Олимпиаде. Жара, которая опустилась на Рим, не давала нормально ни спать и ни дышать. Николай старался как можно больше пить минералки и держаться по возможности в тенёчке. К сожалению, в его любимом виде спорта — футболе, сборная СССР представлена не была, так как уступила в отборочной группе сборной Болгарии.

— Вот что значит, разделили сборную на две части, — сказал неожиданно для себя вслух Озеров.

— Что ты, Коля, говоришь? — к спортивному комментатору вышел министр спорта Николай Романов, он был одет в красные джипсы клёш и белую деловую рубашку.

— Да я говорю жаль, что футболисты не попали на турнир, — Озеров прошёлся по просторному холлу международного пресс-центра и пожал руку своему тезке.

— Зато выиграли в Париже первый розыгрыш кубка Европы, — улыбнулся Романов.

— Как же, как же, — Николай Озеров оглянулся на пробегающих мимо итальянских девушек, которые работали в пресс-центре гидами и переводчиками, — гол забил Виктор Понедельник!

— Коля, сейчас состоится пресс-конференция с одним нашим спортсменом, — глава советского спорта взял комментатора под локоток и отвел в сторону от снующих туда и сюда журналистов, — если, что пойдёт не так, подстрахуй, возьми паузу, как во МХАТе.

— Всё будет хорошо, я просто уверен, — улыбнулся Озеров, разглядывая красные джипсы, — забавные у тебя штаны. Могут ведь делать, когда захотят.

— Ничего не говори, — махнул рукой Романов, — уже три раза богатые итальянцы мне предлагали за них сто тысяч лир. А вот и наш баскетболист.

Николай Озеров посмотрел прищуренным взглядом на молодого парня, который появился из изнуряющей римской жары в прохладном холле бывшего форума Муссолини. Глаза хитрые, держится нагло, такому палец в рот не клади, решил про себя комментатор.

В просторной комнате для пресс-конференций было необычайно многолюдно. С одной стороны за длинным столом сидели представители Советской делегации, руководитель советского спорта Николай Романов, спортивный комментатор Николай Озеров и игрок сборной по баскетболу Богдан Крутов. По другую сторону «баррикад» представители крупнейших газет Мира и Европы, французской «L’Équipe», шведской «Idrottsbladet», американских «The New York Times» и «The Washington Post» и других печатных изданий.

— Загородный отель, где жила сборная охраняли бойцы внутренних войск, — после вступительных слов моих старших коллег, начал отвечать я на самый злободневный вопрос, — сейчас ведь тоже Олимпийскую деревню охраняет несколько тысяч полицейских. Как вы считаете, это как-то ущемляет права спортсменов?

— Да, но полицейские не открываю огонь по вам здесь и сейчас, как это было в Москве, — не отставала от меня представительница американской прессы, хорошо говорящая по-русски.

— Во-первых, стреляли в воздух, а во-вторых никакого конфликта не было, — широко улыбнулся я.

Краем глаза я заметил, что лоб Николая Романова покрылся большой испариной, несмотря на работающий вентилятор, и несколько холодных бутылок минералки на столе.

— Вечером, наши бравые бойцы, — продолжил я, — обходили территорию отеля и увидели, как я бросаю по кольцу. Слово за слово, и я один против троих служивых ребят сыграл товарищеский баскетбольный матч. А баскетбол это вам не покер, это игра контактная. Я кого-то двинул локтём, меня кто-то толкнул в запале. Отсюда и образовались синяки. Потом, как победитель товарищеского матча я выстрелил пару раз в воздух. Согласен, это было по мальчишески безрассудно.

— Разве похож, наш баскетболист на человека, которого убили! — не выдержал Романов.

— Где гарантия того, что вы не привезли сюда двойника, — спросил через переводчика, дедушка интеллигентного вида.

— Возьмите эту мусорную корзину и отнесите в самый дальний угол комнаты, — я встал из-за стола и взял в руки маленькую пластиковую бутылку воды.

Дедушка под весёлые улыбки потащил мусорную корзину в угол. Расстояние между нами составило примерно метров восемь.

— Поднимете её над головой вверх! — крикнул я, — лифт ит ап!

Газетчик бодро поставил корзину себе на голову. Я поудобней ухватил правой рукой бутылку, представил, что это такой неправильной формы мяч и метнул её в сторону мусорной корзины. Несколько итальянских девчонок, которые работали в пресс-центре, дружно взвизгнули. А бутылка из полиэтилена высокой плотности громко бухнула в боковую стенку тары для мусора и упала на дно. В кабинете для пресс-конференций раздались смешки и жидкие аплодисменты.

— Как вы видите, — встал со своего места Николай Озеров, — советские спортсмены всегда играют честно!

— А где гарантия, что это тот самый спортсмен? — впилась мёртвой хваткой в ускользающую сенсацию женщина, которая хорошо знала русский.

— Чёртова эмигрантка, — буркнул под нос себе Романов.

— Я гарантирую, — встал молодой человек с фотоаппаратом, который сидел у входа, — чехословацкая газета «Руде право». Я самолично снимал репортаж с товарищеских матчей в Праге. Этот парень, — он показал на меня, — принёс очень много неприятностей нашей команде.

— Давайте на этой весёлой ноте закончим пресс-конференцию, — обратился ко всем Николай Романов.

— Шит! — вскрикнул интеллигентного вида дедушка, когда из корзины для мусора на него полилась минеральная вода.

Когда мы вышли из зала для конференций, я робко поинтересовался у Николая Озерова.

— А вы комментировать будете баскетбольные матчи? — мы опять остановились в прохладном холле.

— Это как решит наше спортивное начальство, — Озеров выразительно посмотрел на Романова.

— Будет, будет, — буркнул председатель комитета по физической культуре.

— Тогда при случае передайте от меня привет всем моим друзьям и моей девушке Наташе, — я пожал руку великому комментатору и побежал в наш корпус.

Глава 12

Хотелось ещё перед отбоем побросать мяч в корзину, все же я никогда не играл на Олимпийских играх. На первенство области играл, за институт бился, но Олимпиада, такое событие, которое может быть лишь раз в жизни. Благо римская жара немного угомонилась к вечеру. За баскетбольным мячом я заскочил в свою комнату.