Знаки внимания (СИ) - Шатохина Тамара - Страница 61

— Мира так и не передала продукты.

— Наверное, папа твой позвонил и отменил, — с облегчением и готовностью подхватил Георгий.

— Да… наверное. Ты иди ложись, мне тут еще кое-что нужно сделать.

Он ушел в свой домик, а я сходила в туалет и быстренько, по скорому — в довольно-таки прохладный уже душ. В кровати, укутавшись в одеяло, быстро согрелась.

И мысли мои были странными мыслями — на грани яви и сна поднимающими проблему «тяжелой руки». Я на самом деле почувствовала физическую неспособность сделать то, чего ужасно хотелось в тот момент — просто коснуться колечка темных волос, ощутить их под своими пальцами…

Глава 43

Наутро все вернулось — стеснение, неловкость, которые усугублялись воспоминаниями о его словах в темноте. Тогда все воспринималось нормально и правильно, сейчас — нет. Я злилась на себя, хотя и понимала, что того времени, которое требовалось мне, прошло слишком мало.

Георгий сел за руль «Нивы», хотя я и пыталась пищать что-то против.

— Ты проехала по этой дороге только один раз, так же? Я тоже.

— И что?

— Я отвечаю за тебя перед твоим папой.

Снова была жара, и мы приоткрыли окна в машине — кондиционера в «Ниве» не было. Уже к концу пути я почувствовала, что в горле першит и хочется спать — привычные для меня первичные симптомы простуды. Скорее всего, дело было не в сквозняке — слишком быстро, главную роль сыграл холодный душ поздним вечером. А, может, и купание в жару под водопадами вместе с Гораном. Он-то был привычным к такому, а я вспоминала те ощущения — контраста жары и почти ледяной воды и меня начинало конкретно знобить.

Георгия поселили в крайнем по коридору номере — том, который в прошлом занимали мальчики Вышинские. Мы разошлись в разные комнаты, и я сразу же улеглась в кровать, которая притягивала меня, как магнит. Уснула сразу, даже не раздевшись — прямо в шортах, майке и носках, только прикрывшись простыней. Было жарко… Разбудило меня необыкновенно приятное ощущение — холодная рука на лбу. Я улыбнулась.

— У тебя поднялась температура, — Георгий осторожно прилег рядом со мной на кровать и приложил руку теперь уже к щеке, поворачивая мое лицо к себе. Я смотрела на него близко-близко — лицо его расплывалось, и продолжала улыбаться — ему не стоило волноваться, у меня простуда всегда проходила очень быстро, бабушка не давала ей и шанса. А он переживал, смотрел встревожено и с такой почти невыносимой нежностью… или мне это просто казалось — без очков? Прижался ко лбу губами…, а я сморгнула влагу в глазах.

— Точно — высокая температура, — сделал он выводы на основании чего? Того, что почувствовали его губы, моей рассеянной улыбки или того, что я не согнала его с постели? Но он не делал ничего плохого — просто обнимал меня и гладил по щеке приятно холодной рукой.

— Ты мыл руки холодной водой? — сонно бормотала я: — Я заразная, наверное, лучше тебе уйти. Первый день для меня всегда очень… трудный, но если спать… если ты дашь мне выспаться, то все быстро пройдет — я всегда выздоравливаю во сне.

— Катя, как тут с медикаментами? Есть ограничения на покупку лекарств в аптеках, ты не знаешь? — шептал он мне на ухо, перебирая прядки моих волос.

— Я контрабандой провезла много всего — бабушка передала папе кучу лекарств, ищи в шкафу или столе, — призналась я, прикрывая опять глаза.

— Ты точно шпион, — встал он и принялся за поиски.

Скоро я опять была разбужена.

— Катя… нужно измерить температуру. Бабушке нужно знать. Подними руку, пожалуйста… вот так… умница…

Дальше я послушно принимала таблетки и кашляла… кашляла. Спала. Пила теплое и кисло-сладкое, а потом очень вкусный куриный бульон — необыкновенно вкусный. И немного сердилась на Георгия за то, что он дергает меня делать все это — я же объяснила, что первый день всегда сплю, почти беспробудно. Но он все сидел рядом со мной и тихо говорил, а я слушала, как убаюкивающую, успокаивающую музыку:

— Я прошелся тут, посмотрел… нашел рынок, купил там курицу… очень вкусная курица, только варилась долго. Ты что больше всего любишь — ножки, грудку или крылышки?

— Я… они издевались надо мной, — жаловалась я на своих родственников, — шутили так. Когда маленькая была… говорили, что самое вкусное в курице это офицерский кусочек. Это гузка…, куриная гузка, — и раскашлялась, потому что смеяться не получилось.

— И знаешь — что самое страшное? Мне до сих пор она нравится, но ножки все же больше, только без кожи. Сейчас не хочу ничего — только пить.

— Это нормально, — бубнил он мне в ухо, незаметно опять оказавшись рядом, и гладил по голове, как ребенка, — когда температура — аппетит всегда пропадает.

— Жор… это называется — жор… — тянуло меня на детские воспоминания, — ты не суетись так. Первый день я сплю, потом несколько дней кашляю, а потом все быстро проходит. Все будет хорошо…

— Будет, обязательно будет, — усыплял он меня своим тихим шепотом.

Температура еще поднялась к следующему вечеру, а потом было все, как я сказала — просто кашель и слабость, как и у всех во время болезни. В самом начале сквозь полудрему я видела Георгия урывками, мельком — как сидит рядом и смотрит в сторону окна или на меня, или внимательно и сосредоточено изучает инструкции к лекарствам… В первый день он ходил за мной до туалета — следил, чтобы не упала. Я не сердилась — бабушка делала так же, хотя падать я не собиралась. Спал он на папином месте.

На третий день, убедившись, что я выздоравливаю, он исчез на полдня, а потом отчитался:

— В две крайние комнаты заселились два немца, я показал им, как пройти к пляжу и еще пару мест, где можно спокойно посидеть и вкусно поесть. В экскурсиях они не заинтересованы, зверски устали и хотят исключительно пляжного отдыха. Все нормально.

— Наши немцы?

— В каком смысле? — не понял он.

— Немцы из России, бывшие наши? Они все говорят на русском, — объяснила я, с удовольствием вдыхая свежий уличный воздух — мы сидели на террасе, куда мне уже разрешалось выходить.

— Нет, немцы не наши — чужие немцы, — улыбался он опять, — но тут без проблем — я свободно владею немецким.

— Да? — позавидовала я, — а я — только английским и то… больше техническим.

— Изучал и английский, но моя основная специальность — фарси, три основных диалекта. Я закончил факультет переводчиков ВУМО. Должность в Федеральной службе мне предложили уже после него. И с Олегом я командировался, как переводчик. Те ребята, которых они брали, были с Ближнего Востока. Я участвовал в переговорах, потом должен был переводить на допросах.

— И остался потом без работы? Твои знания оказались не нужны? Ты же мог переводить и с ногой… хромым.

— Какое-то время так и делал. Но раньше моя работа была в постоянных командировках и поездках. Будни… часто они были… не очень. Я уже втянулся в это и продолжал бы — просто по инерции. А ситуация с Леной… она стала переломной. Кстати, работу у Дикеров мне посоветовал человек, с которым мы раньше работали очень плотно… вместе, — перевел он разговор с не очень приятной для себя, очевидно, темы. Мне уже было понятно это, я потихоньку училась понимать выражение его лица — по прищуру глаз, движению бровей, улыбке или ее отсутствию… И я подхватила разговор, раз ему больше не хотелось о прошлом:

— Ты не знаешь — что там у них, что именно задумал Сам- Сам?

— Он пока не говорит, но мне сказал, что ждет обратно. Я не знал, сколько придется задержаться в Израиле. Поэтому пришлось увольняться, не хотел нечаянно подвести его.

— Забыла спросить, — встрепенулась я, вспоминая свои опасения: — А как Саша? Его лечили, операция прошла успешно?

Георгий внимательно посмотрел на меня, потом нашел мою руку, привычно уже сжал пальцы в своих ладонях.

— Ему пока не нужна операция, следующая только через пару лет и поэтому… Ты должна знать, что марку помог продать Михаил — муж Ленки, через своего знакомого. С ними невозможно находиться рядом, — покачал он головой, улыбаясь: — Он не разговаривает с ней, а урчит… как котяра. А с Сашей… половину суммы, вырученной за «Маврикия» вложили в клинику, и доход с этого пойдет на отдельный счет — на будущее лечение Саши и других детей. К Новому году уже соберется какая-то сумма, Лена занимается этим — отслеживает, а Алла Николаевна — детский врач, добрейшая и умнейшая женщина, будет подбирать детей, нуждающихся в лечении. Мы зайдем к ней, если захочешь — познакомимся. Ты можешь не сомневаться — Лена не истратит зря ни единой копейки. Для нее это святое.