Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Знаки внимания (СИ) - Шатохина Тамара - Страница 49


49
Изменить размер шрифта:

— Мы очень хитрые, — довольно щурилась я, еще не понимая — о чем он, но доверяя на двести процентов.

В тот, самый первый день, мы истоптали все ноги. Потому что пришлось побывать на Зеленом продуктовом рынке, чтобы купить фрукты. А, кроме этого — в большом торговом центре и нескольких маленьких магазинчиках — из-за очков и шляпы. Фрукты папа покупал, не торгуясь.

— Тут не восточный базар, Катюша. Люди не перекупщики, а производители и твердо знают цену своему труду. Здесь торговаться бесполезно, но пробовать дают всегда и тут главное — не зацепиться языком. Поэтому быстро берем и уходим. Усекла?

Шляпа для меня нашлась просто изумительная по красоте и необыкновенно шла к длинному, молочного цвета сарафану — белая, легкая, с огромными, чуть волнистыми полями, затеняющими не только лицо, но и шею, а частично и плечи. Романтическая такая шляпа, украшенная шелковой лентой со скромным бантом — бабушке понравилась бы точно. К шляпе прикупили длинную и теплую шерстяную кофту, обернуться которой я могла два раза, а поджав ноги и сидя — спрятаться вся.

— Нужно, Катя, нужно — в горах вечером холодно, а ты ничего такого не взяла с собой, видел я твой багаж.

Потом мы устало присели на ветерке возле харчевни — прямо на улице под полосатым тентом и с видом на море. Оно лежало перед нами спокойное и тихое, не было ни волнения, ни сильного ветра. Катера и яхты стремительно рассекали водную гладь или тихо скользили по ней, и до нас слабо доносился удаленный звук мощных катерных моторов. Папа опять заказал еду на свой вкус.

— Порции тут рассчитаны на здорового мужика, так что я возьму тебе половинку.

— Я хочу всю, — пожирала я глазами огромные плоские котлеты и овощи, поджаривающиеся тут же на гриле — аромат готовящейся еды просто убивал наповал.

— Катя, — строго сказал папа, — у тебя жор, гони его от себя.

— Зачем? — лениво и с удовольствием отвечала я, — жор хороший, он меня кормит.

В раннем детстве был у нас такой разговор, и он его помнил. В результате мою плескавицу, как называлась эта котлета, доедал папа, а я сыто отвалилась в легком кресле.

— С едой тут полный порядок, люди приветливые, языкового барьера практически нет — почти все понимают русский, красота сумасшедшая, море…

— … холодное, — продолжил папа, — в смысле — освежающее, не такое, как в Египте, например.

На море нам просто не хватило сил. Под вечер мы возвращались домой — уставшие и разомлевшие от жары. Папа нес пакет самых разных фруктов, а я — так и не понадобившиеся пляжные вещи и новую кофту, даже смотреть на которую было жарко. На носу у меня красовались новые очки, на голове — романтическая шляпа, а на ужин (если вдруг захочется), папа купил горячую лепешку и местный жидкий сыр в коробочке, похожий на густые сливки — в него лепешку полагалось макать.

— Вряд ли в нас влезет еще что-то, но вдруг твой жор не дремлет? А не хватит лепешки, тогда можно просто выйти на улицу — тут на каждом шагу кафе. Только сегодня я тебе не собутыльник — почти не спал ночь.

Мы свернули в улочку, и меня опять накрыло совершенно непередаваемое ощущение инакости местной жизни — традиций, архитектуры, быта, привычек… Теплого оттенка, нагретый солнцем за день, камень стен продолжался на мостовой. Ширина улочки точно не позволила бы проехать автомобилю, но три человека расходились свободно. От здания к зданию над улочкой кое-где протягивались балкончики, уставленные цветущими растениями, и мы проходили под ними. Таких улочек в старом городе было много и почти на каждом их перекрестии находились небольшие кафешки, в которых еда готовилась внутри здания, а столики стояли на улице.

— Сейчас еще жарковато — камень отдает тепло. Но вечером и ночью здесь будет не протолкнуться, — работал гидом папа, — у каждого хозяина есть свое коронное блюдо, свой необычный рецепт. И мы с тобой обязательно посидим где-нибудь тут, только не сейчас — меня рубит конкретно, Катюш.

Я соглашалась, потому что тоже устала — и от впечатлений, а их была куча, и в самолете я поспала от силы час-два. А сейчас шла, по ощущениям, по сказочному экзотичному миру — новому для меня, яркому и праздничному, так не похожему на привычный, в первую очередь — своим настроением.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В темноватом, прохладном по сравнению с улицей холле, тихо гудел кондиционер, а за стойкой рессепшена сидел пожилой мужчина и читал газету. Увидев нас, коротко кивнул, не вставая и скупо улыбнулся:

— То и е твоя черка, Николае?

— Да, Душан, моя дочка — Катерина, — подмигнул мне папа.

— Мария же очистила од тебе и перестлала да спава. Добра ноч.

— Его дочка Мария — горничная, она убрала у нас и перестелила обе постели, — перевел папа, — Добра ноч, Душан.

Мы поднимались по лестнице, а я мучилась подозрениями — уж не эта ли горничная и есть папина женщина? Отношения этого мужчины с папой показались мне очень близкими, почти родственными — без заискивания перед работодателем и всякого расшаркивания. Хотя папа уже упоминал о такой особенности поведения местных жителей. Но позже оказалось, что я ошибалась и Мария была ни при чем.

После душа и туалета, где действительно — оказалось очень чисто, папа завалился на застеленную новым постельным бельем длинную софу, указав мне на кровать:

— Падай, а хочешь — выйди и посиди на балконе, там все сейчас, познакомишься заодно. Кирилл с семьей живет справа, а слева иностранцы. Сейчас там хорошо — прохладно, дверь оставь открытой — мне на шум по фигу, буду спать, как убитый. Кандей не врубай — помещение маленькое, еще простудишься. Добра ноч… — и моментально, кажется еще во время разговора вырубился и засопел.

На террасе раздавались тихие звуки разговора — народ отдыхал перед сном. Слева не оказалось никого — иностранцы пропадали в ночных кафе, а вот Кирилл с женой и двумя большими уже мальчиками, сидели здесь. На столике перед ними стояло большое блюдо с фруктами, а в руках у родителей — бокалы с вином. Мальчишки за отдельным столиком рассматривали какие-то свои бумажки, не интересуясь делами взрослых. Мы познакомились, разговорились и мне предложили вино и фрукты, а я в ответ притащила сыр и лепешки, но насчет вина засомневалась.

— Не отказывайтесь, Катя, кровать рядом, а выпить тут можно только вечером или ночью — днем, в жару, это просто невозможно. Вино уже охлажденное, терпкое…

— Вранац? — со знанием дела поинтересовалась я у приятной женщины лет сорока — Татьяны.

— Да, тут очень много хороших вин — греческих, испанских, но мы с Кирюшей в разных странах берем и еду и вина только местного производства.

— Я слышала, что практикуется такой вид туризма — кулинарный.

— Не самое плохое дело, — лениво согласился чуть полноватый Кирилл, — я тут днем заглянул к вам через стекло — думал, Колю застану, а увидел гитару в чехле. Ты играешь? Тащи сюда — отведем душу…

— Папа уже спит, не знаю…

— Твоего папу сейчас пушкой не разбудишь, если даже не вышел к нам. Неси, я тихонько, убаюкаем его и себя заодно.

Он очень хорошо играл и неплохо пел, как оказалось. Дети вскоре ушли спать, а мы с Татьяной расслабились в легких пляжных креслах и притихли. Вино чуть согрелось в бокале от тепла руки — я медленно отпивала маленькими глоточками, смакуя букет. Свет на террасе включать не стали, чтобы не привлекать комаров, а, по отзывам, здесь они были особо ядовитыми и злобными. Постепенно становилось совсем темно — на Будванскую ривьеру опускалась южная ночь — пахучая и пряная, с необыкновенно яркой россыпью звезд на чернильно-темном небе. Тонко и ненавязчиво пахли алые цветы, внизу — по пути к морю потихоньку зажигались фонари и окна. А здесь — у нас, тьму слегка разбавлял свет накопительных фонариков, которые были установлены в нижнем садике. Музыка плыла из-под пальцев мужчины — тихая и задумчивая, как и его голос:

Ночь светла, над рекой тихо светит луна,

И блестит серебром голубая волна.

Темный лес… Там, в тиши изумрудных ветвей,